"Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
– Ты самоубийца? – спросил я.
– Пусть так. Но я буду с ней до конца… А ты иди. Я понимаю, что есть что-то важнее, чем наши с Ивой жизни. Иди…
Между жизнью кого угодно и Предметом Старьевщик всегда выберет Предмет. И это моя вечная тяжесть на душе. Скольких дорогих мне людей потерял я в цепочке миров? А сколько еще этих миров впереди? И везде – горечь необходимых потерь и раскаянье от неизбежности и определенности выбора. Главное все же Предмет! Ну и будь что будет!
Делать нечего. Придется мне сейчас этих двоих оставить в развалинах.
–
Глава 17
Через гору вела вполне приличная асфальтовая дорога без какого-либо присутствия разумной жизни в окрестностях. Так что последний участок этого бешеного пути я преодолел относительно комфортно. Только местами подсвечивал дорогу фонариком, но, в общем-то, дорога вполне была различима и в свете полной, какой-то жирно-желтой Луны.
Ветер, пробующий свою немалую мощь последние дни, неожиданно утих. И на мир опустилось благолепие, нарушаемое лишь редким пощелкиванием радиометра. Это как щелчки выстрелов. Радиоактивные частицы и были пулями, пронзавшими, невидимо и неощутимо, человеческое бренное тело. Но плотность огня была не шибко велика. Фон был терпимым. Земля быстро смывала с себя последствия радиоактивного заражения. Так что лучевая болезнь мне в ближайшее время не грозила.
Перевалил я гору за пару часов. Точность – вежливость королей. На месте был за каких-то пятнадцать минут до времени рандеву.
Вокруг шли леса. Большая поляна, на которой вросли в землю очень старые, поросшие мхом развалины какого-то строения. Воображение подсказывало, что это рыцарский замок, который снесли воинственные соседи-бароны. Но на деле, скорее всего, это был какой-нибудь коровник, заброшенный за ненадобностью. Сельское хозяйство давно в массе своей перекочевало из таких вот ферм в гигантские агропромышленные корпорации, где большие светлые корпуса и автоматика.
Я присел на край каменной кладки. И усмехнулся. Господи, о чем я думаю? О сельском хозяйстве. Мне нужно ждать группу эвакуации, затаив дыхание. А на меня накатило какое-то вялое равнодушие.
И где наши? Путь у летунов нелегкий. Над чужой территорий, где не подавлены все системы ПВО и которую только предстоит зачищать, случиться может всякое. Но у меня прочему-то была железобетонная уверенность, что эвакуаторы прибудут вовремя, тютелька в тютельку.
Тишина. Пустота. Звездное небо. Я в центре этой Вселенной. И вот вкрадывается, наконец, в пространство бытия далекий звук приближающихся вертолетов.
Вот и они! Два ночных «Ящера» огневой поддержки реяли в воздухе, готовые накрыть любую вражью гадину, появившуюся в пределах видимости и на экранах приборов. На поляну тяжело села самая главная лошадка Вооруженных сил России, уютненький, как старый рейсовый автобус, с плавными обводами корпуса, видавший виды МИ-19.
Двигатели пилоты не глушили. В течение считанных секунд они надеялись сорваться и уйти в уже светлеющее ночное небо. Задерживаться на чужой территории никто не будет.
Дверца МИ-19 распахнулась. На землю первой скользнула высокая, стремительная и очень знакомая фигура. За ней с тяжелым буханьем ботинок посыпались десантники, рассредоточиваясь и прикрывая место высадки.
Я встал, покачиваясь. Какой-то опустошенный и безэмоциональный. И смотрел измученно на Звеньевого, бежавшего ко мне.
Ни «здрассьте», ни «как я счастлив, что ты жив» в отношении меня не последовало. Куратор только отрывисто кинул:
– Предмет!
Я вытащил из-за пояса обвязанное красной тряпкой Копье Лонгина и протянул ему.
Он кивнул и воскликнул:
– На борт! Живее!
– Я должен вернуться, - произнес я решительно, как в холодную воду прыгнул.
– Ты сдурел?! – изумился Звеньевой.
– Я оставил с той стороны горы союзников, - пояснил я.
– Мы можем их сейчас подхватить?
– Не можем, - Звеньевой отрицательно покачал головой. – Как раз войдем в зону действия исламских локатора и зениток. Они здесь простреливают подходы к Парижу.
– И что, бросить людей? – спросил я.
– Утром попробуем убедить командование подавить этот узел ПВО. Тем более они давно это намеревались устроить. И тогда сможем высадиться, - заявил Звеньевой.
– Но не сейчас. Прыгай в машину!
– Нет, - твердо произнес я.
– Иду за ними.
Сейчас у меня была твердокаменная уверенность, что я поступаю верно. Я выполнил главный Поиск в своей жизни. И теперь моя жизнь принадлежала мне. И я не мог ее унизить тем, что брошу двух доверившихся мне людей, ставших за столько жизней почти родными. И я не мог вот так порвать возникшую с ними связь и единство. Так что иного выхода, как вернуться, у меня не было.
Почему не попытался улететь сейчас и вернуться завтра, с десантом? Хотя бы потому, что за Старьевщиком «скорая помощь» прилетит, чего бы это ни стоило. А за союзниками – как получится. Да и до вертолета еще надо дожить. Особенно раненой Иве. Так что мое место там.
По идее Звеньевой должен был приказать запихать меня под дулами автоматов в вертолет. Но он человек иного склада. Он всегда видел суть явлений и поступков, а не мишуру событий и чувств. Поэтому он задумался, потом вздохнул и кивнул:
– Хорошо. Иди. Бери с собой десантников.
– Нет, - возразил я.
– В случае чего они не слишком помогут. Зачем толпу создавать? Наше дело любит тишину.
– Черт с тобой! – крикнул куратор.
– Иди! Завтра мы вас вытащим!
И кивнул офицеру сопровождения, чтобы он меня экипировал.
Я содрал с одного десантника шлем с прибором ночного виденья. С другого верзилы-сержанта - легкий бронежилет, как раз подошедший мне по размеру. Прихватил бесшумный автомат, несколько магазинов, а также специальный пистолет и несколько гранат. И ощутил себя гораздо увереннее. А еще взял медпакеты, которые были сейчас так необходимы Иве.
МИ-19 взмыл вверх. И ушел в темноту, сопровождаемый вертолетами огневой поддержки. Где-то в вышине реяли истребители, готовые придти на помощь. Но мне вся это грозная техника сейчас помочь не могла.