"Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Со второй космической скоростью, необходимой для вывода корабля за орбиту Земли, мы бы тащились до орбиты Урана годков восемь. «Афанасий Никитин» же спокойно мог ускориться до сотни километров в секунду. Еще недавно это казалось фантастикой.
Вскоре мы перешли в рабочий ритм полета. И я начал осваивать корабль и притираться к спутникам.
«Афанасий Никитин», и, правда, больше походил на круизный лайнер. Особенности кораблей класса «Тесей» — наиболее эффективны в них двигательные установки больших размеров, к которым можно присобачить огромную полезную нагрузку. Хоть биллиардную, концертный зал и бассейн. Да, времена тесных скорлупок уходят в прошлое. Поэтому и космические корабли отныне будут больше походить именно на фешенебельные океанские корабли, а не на ничтожные байдарки, куда с трудом влезают весла и рюкзак.
На нашем лайнере у каждого члена экипажа и пассажира своя каюта со всеми удобствами. А еще здесь имелась просторная столовая и прочие общественные помещения. Все на благо покупателя, как говорят в советской торговле. Энергии у нас полно, чтобы из кранов всегда била горячая-холодная вода и тебя овевал свежий воздух.
Потянулись скучные будни. Дальние полеты — это не благородное горение, порыв и творческие устремления. Это, прежде всего, размеренность и полетная скука. Конечно, она одолевает больше тех, кто не мечется, поддерживая работоспособность корабля, и не занят научными изысканиями, экспериментами и наблюдениями в дальнем космосе, которые воспринимаются как щедрый подарок судьбы.
Мне, как руководителю экспедиции, в полете особенно делать было нечего. Кроме всяких бытовых вопросов с пассажирами. Все остальное лежало на капитане. Но вот только давило меня к полу гораздо сильнее, чем гравигенератор, ощущение, что рядом притаился подлючий враг. И что никак не получается даже представить, как его уцепить за хвост.
У меня здесь было две жизни. В одной я шатался по кораблю и решал мелочные проблемы. А во второй с безопасниками анализировал информацию в попытке хоть как-то нащупать противника, ощутить его запах. Безопасники в этом деле поднаторели. У них были очень специфические методы выявлять шпионов. Работали они упорно. И исправно натыкались на глухую стену.
А во мне с каждым днем прорастали пока еще робкие ростки паранойи. И на мир я все больше глядел под ее углом. Вот тот вихрастый второй пилот Ваня, пышущий задором и оптимизмом молодости. А может это маска? Вечно спокойный, уверенный и надежный космический волк капитан Железняков, одно присутствие которого успокаивает и пассажиров, и команду. У него вид человека, способного решить любую проблему. Может он, зомбирован, кодирован? Или просто притворяется?
Не говоря уж о пассажирах. Этот спесивый английский лорд — черт его знает, как он жил всю свою жизнь и на кого работал. Австралийка самой природой создана, чтобы злоумышлять. Нобелевский лауреат вообще из стана непримиримого врага и здесь только по непонятной доброте наших властей. А еще тихушник немец и нелепый француз. Китайцы — вообще темные лошадки, ничего у них по лицу не прочитаешь.
Постепенно слегка легкая паранойя крепла и пускала глубокие корни. И пусть ничего подозрительного вокруг меня не происходит. Чем спокойнее все идет, тем страшнее будет, когда все навернется… Навернется? Ну а я тогда на что? А на что, кстати?
Пока на то, чтобы разбирать склоки между пассажирами. Кстати, с самого начала, как я и подозревал, склок оказалось вполне достаточно, чтобы я выглядел нужным обществу…
Глава 16
Я сидел в своей каюте за рабочим столом и критически рассматривал на экране монитора свою физиономию, занявшую всю первую страницу английского сетевого журнала «Таймс». Там еще шла кроваво-красная надпись: «Открыватель «Телеграфа» снова в деле! Что принесет человечеству его экспедиция на Уран — гибель или расцвет?»
Бремя славы, черти ее дери. В половине сетевых изданий последние недели мелькает мое лицо.
После открытия Галактического пункта связи я стал героем всей планеты. Однако, поняв, что добром это не кончатся, удушат меня эти конференции, выступления и торжественные встречи, решил укрыться подальше. Благо, «Фрактал» согласился вывести мою фигуру в тень и подключить к такой работе, которую кроме меня никто не в силах.
Славное это было время — первые годы работы на «Фрактал». Перед моим ошарашенным взором раскрывались жутковатые тайны, но на их место тут же приходило несколько загадок.
Я ни на секунду не пожалел, что переквалифицировался из пилотов в планетчики. На моих плечах отныне лежала организация исследований тверди различных небесных тел. Разведывательные вылазки. Работа в экстремальных условиях. Хотя приходилось порой вспоминать и мастерство пилота. Подрабатывать, так сказать, по совместительству.
Вообще, космос не терпит людей с узкой специализацией. Тогда бы пришлось возить в экспедицию по сотне человек. Дантист, терапевт, геолог, биолог, инженер по двигателям, техник по обеспечению — список бесконечен. Так что космонавт должен уметь все. Быть вторым пилотом, возглавлять исследования поверхности, собирать биоматериалы и булыжники. И даже играть на гармошке — но это не обязательно, однако в длительных полетах желательно. Хотя бы на гитаре.
Но главная моя работа в космосе была на «Фрактал». Старьевщиком. Тем, кто ищет Предметы разверстки.
Идея эта принадлежала Звеньевому. Как-то он признался, что, когда озвучил ее, многомудрые коллеги посчитали его сумасшедшим. Но он, как всегда, разглядел что-то, что было сокрыто от взора других.
Я тоже, честно говоря, тоже поначалу посчитал его сумасшедшим. Главный его посыл на первое задание был, как к народному герою Ивану Дураку: «Иди, Казанцев, туда, не знаю куда. Найди то, не знаю что».
Неожиданно его «сказочная» методика дала результат. Я начал находить Предметы Иных.
Меркурий. Естественные спутники Юпитера и Сатурна. И, как апофеоз, последнее путешествие на Плутон, на одном из первых кораблей класса «Тесей», еще не отработанном и опасном. Очень долгая была экспедиция — почти три года. Очень суровая. И очень успешная.
Сейчас, с проснувшейся памятью, я могу оценить, насколько отличалась работа Старьевщика в прошлых мирах от нынешней. Там мне заказывали Поиск конкретных Предметов. Я их находил — эффективно и безошибочно. Здесь мне не говорили, что искать, просто я уходил в очередную экспедицию. И находил там Предметы. Или они находили меня. Раз за разом.
Я отыскивал лабиринты Иных. Их причудливую аппаратуру из керамики в сочетании с металлами, непостижимым образом сросшихся воедино. Небольшие и мастерски отточенные фигурки загадочных животных. В космосе оказалось полно следов Иных. И в каждом был свернутый смысловой пакет. Который потом разворачивали с неизвестными мне целями и последствиями. Но меня это не должно интересовать…
Отвлекла меня от воспоминаний трель звонка. На экране было видно, что перед каютой топчется второй пилот Ваня Доронин.