"Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Между тем дискуссия продолжалась.
— Ну, во-первых, юноша, — с презрением процедил лорд. — Мы тоже в стороне от развития цивилизации не стоим. Не забывайте, где началась техническая революция. Во-вторых, избавьте меня от рекламных слоганов о ваших дутых достижениях.
— Ну да, — кивнул Ваня. — В павильонах все снимаем.
Я хмыкнул, припомнив шум, который подняла американская пресса о съемках фальшивой высадки на Марсе советского космонавта в павильоне «Мосфильма». А лорд покраснел, как рак. Что-то наш аристократ сегодня слишком нервный.
И сказать ему нечего. Если на начальном этапе освоения космоса англичане и американцы прославились некоторыми успешными проектами и показали вершины инженерного мастерства, то постепенно начали сдуваться. В период потепления отношений создавались совместные с нами проекты по освоению Марса и Венеры. Но потом пошли амбиции, которые шли в ногу с утерей технических компетенций. Так что теперь каждый сам за себя.
Сегодня США плетутся в космической гонке, уступая первенство СССР и Китаю, правда, обгоняя Индию. Если Советский Союз ведет планомерное наступление на космос, то Запад лишь выпрыгивает на космический холод, чтобы посмотреть, что там можно стянуть и какую рекламу устроить.
Последняя фишка — дикая рекламная кампания начавшегося Великой Америкой освоения Астероидного пояса. Тут их порыв натолкнулся на запредельную стоимость проекта, и янки решили, что овчинка выделки не стоит. А мы решили, что стоит, если знать, как выделывать. И вот уже строятся наши первые промышленные астероидные комплексы. А американцы монтируют позорные отели на орбите для своих толстосумов, низводя высокое до низменного.
— Господин капиталист, — торжествующе произнес Ваня, решив ударить буржуя в уязвимую точку. — Это вы летите на нашем корабле. На Близкий Контакт, которого добились мы. И вести который тоже будем мы! Поскольку сомневаюсь, что с вами, социал-дарвинистами, захочет общаться приличная звездная цивилизация.
— Приличная, — хмыкнул лорд.
— Приличная. Разумная, — улыбнулся Ваня. — Социал-дарвинизм делает из людей животных. Притом одних — хищниками, других — мясом. А ваша так модная толерантность — это религия мяса. А ваша элита — это зубастые агрессивные рептилии, которые это мясо жрут.
Лорд выпучил глаза, а Ваня разошелся:
— Так что не мы ошибка. А вы — сухая ветка.
Тут лорд и вспыхнул китайским фейерверком:
— К Дьяволу! Ну почему все должно достаться вам?! Не надо мне сладкоголосых песен про благо человечества! Наш нобелевский любимчик прав — лучше будет, если мы и корабль разлетимся в прах! И там, в другом мире, продолжим свои дискуссии! Я — с Богом! Вы — с чертями, своими родственниками!
Тут встряла до того молчавшая Друзилла и с вызовом произнесла:
— А я согласна! Мужской шовинистический мир глубоко порочен! Если и на звездах так, как на Земле… То зачем нам такой контакт? Контакт с мужским шовинизмом, распространенным на всю Галактику.
— Может, у них вообще нет мужчин, женщин и феминисток, — развеселился нобелевский лауреат.
И заработал от австралийки пылающий взор фанатички, готовой раздавить оппонента на месте, притом в прямом смысле. Она воскликнула, тыча пальцем в Бартона:
— Вот он, шовинистический оскал! Лучше, если мы воткнемся в астероид! Вы позор человечества!
Нобелевский лауреат радостно зааплодировал:
— Отлично, господа и дамы! У нас уже клуб из троих человек, кто хочет взорвать наш звездолет!..
Глава 21
В скрытом помещении безопасников, о котором вообще не уведомлены пассажиры и даже большая часть команды, я, как обычно, встретился с Волхвом.
В этой круглой комнате, наполненной гудением специфического оборудования, постоянно дежурил кто-то из безопасников «Фрактала». Здесь был с десяток экранов, дающих изображения самых опасных зон корабля. По дисплеям ползли диаграммы и какие-то формулы, совершенно непонятные мне, но для безопасников наполненные своим содержанием.
В каждом закутке «Афанасия Никитина» были установлены системы звукового и визуального контроля. Осуществлялся приборный ментальный мониторинг. Расставлены датчики эфирного баланса и еще кое-что из арсенала «Фрактала», что для основного человечества пока недостижимо. И все эти данные обрабатывала трудящаяся без устали и перерывов отдельная ЭВМ, обсчитывающая параметры розыска. Мы надеялись, что однажды машина укажет — вон он, Доппельгангер. Но она только бессмысленно гудела.
— У нас уже три человека, открыто мечтающие взорвать корабль, — сказал я, пристраиваясь на крутящемся стуле напротив Волхва.
— Два болтуна, — отмахнулся Волхв. — Один — на генетическом уровне ненавидящий нас. Другой — высокоумный мастер шокирования публики. И одна болтушка, совершенно сдвинутая по фазе.
— Друзилла, — с чувством проговорил я. — Я думал, она просто играет на публику ради выгоды и карьеры. А она все это всерьез. Она настоящая сумасшедшая. Из тех, которые способны на все.
Волхв пожал плечами:
— Может, она и играла когда-то на публику. Но те, кто, пусть даже с холодным расчетом, попадает в такое сумасшедшее поле смыслов, как феминизм, рано или поздно полностью трогается умом.
— Вот она и взорвет наш корабль.
— Не сможет, — возразил Волхв. — При нашей системе контроля, когда каждый шаг фиксируется, каждое действие в техническом секторе не проходит без согласования. А мощной взрывчатки у них нет.
— Ты так уверен, что корабль взорвать невозможно?
— На сто процентов.
— Слушай, добрый доктор Айболит. Ты же собаку съел на выявлении дестов. Ты их щелкаешь, как орехи. А простых агентов вообще видишь сходу. И уже столько времени не можешь зацепиться. Может, Доппельгангера и нет на борту?
— Есть или нет, нам не так и важно, — вздохнул Волхв. — Мы все равно должны действовать так, как будто он есть.
— Резонно, — кивнул я.
— Наш полет проходит слишком гладко. Психограммы людей на борту соответствуют базовым. Никаких отклонений. А чтобы спровоцировать поведенческую и эмоциональную аномалию, помогла бы хорошенькая встряска, — пояснил Волхв. — Тогда, может, и зацепим кончик.
— По поводу встряски подумаем, — сказал я.
Но по поводу встряски космос подумал за нас. И как подумал!..