"Фантастика 2024-30". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
— Ничего, втиснем, ваше величество! — заверил Ямер. — А ну-ка, парни!..
И они, подхватив несчастного юношу, бросили его в гроб, который действительно был ему довольно тесен.
— Ноги не влезают… — пожаловался один из помощников.
— Так отрубите, — бросил Увилл.
— Вы что — собираетесь зарыть меня живьём? — в ужасе вскричал Дайрон.
— А ты что — так спешишь перейти Белый Мост? — ухмыльнулся Ямер.
— Прошу вас, милорд! — взмолился Дайрон, уже не сдерживая слёз. — Прошу!.. Сжальтесь, государь!..
— Чего встали? — рыкнул Увилл замершим было
— Чем? — чуть растерянно огляделся Ямер, на поясе которого висел лишь кинжал длиной около фута. Остальные его подельники были вооружены так же.
— Держи, — Увилл вынул из ножен Знак короля.
— Ого, королевские почести! — усмехнулся Ямер. — А ну, братцы, вынимай милорда!
Дайрон извивался и сопротивлялся с отчаянием обречённого. Хотя он и был обессилен, но теперь крепко боролся за жизнь. Увы, связали его на совесть, так что всё, что он мог — это угостить убийц несколькими пинками, да и те вышли невнятными, учитывая, что ноги его были крепко стянуты верёвкой.
А ещё через несколько мгновений лес огласился нечеловеческими криками. Перерубить голени даже хорошим мечом — непростая задача, и Ямер намучался, прежде чем работа была закончена. Он был весь покрыт потом и брызгами крови. Дайрон, к счастью для себя, лишился сознания от боли.
Побледневшие помощники Ямера, подхватив бесчувственное тело, уложили его в гроб. Сам он с некоторой брезгливостью поднял отрубленные ступни и бросил их сверху.
— Закрывайте, — утирая мокрое от пота и крови лицо, выдохнул он.
Застучал молоток, заколачивая крышку. Затем четверо мужчин заступами начали рыть яму. Вскоре из закрытого гроба послышались стенания и крики — Дайрон очнулся. Увилл, стоя чуть поодаль, зачарованно смотрел на заступы, ритмично вгрызающиеся в податливую почву. Уже почти стемнело, и яма, покрытая тенью, казалась бездонной, хотя, на самом деле, глубина её была всего три-четыре фута.
Дайрон сорвал голос, и теперь хрипло выл, стуча головой в крышку. Гроб подняли и довольно грубо опустили в выкопанную могилу. Звук комьев земли, гулко падающих на древесину, был похож на постепенно затухающий стук сердца.
Глава 32. Война
Исчезновение Дайрона Корста наделало порядочного переполоху. Друзья, с которыми он был в тот роковой вечер, заверяли, что Дайрон не был пьян, так что не мог свалиться в какую-нибудь яму или ручей. Ничего особенного в его поведении они также не заметили — он был, пожалуй, несколько рассеян и даже печален, но с некоторого времени это было его обычным состоянием. Естественно, друзья Дайрона не знали о его готовящейся свадьбе, и потому не могли понять, откуда взялась эта печаль.
Дайрона искали повсюду. У посвящённых даже возникало нелепое подозрение, что молодой человек, всерьёз испугавшись грядущей женитьбы, мог попросту сбежать. Всем был известен его лёгкий и весёлый нрав, и, пожалуй, связав себя узами брака, Дайрон стал бы подобен соколу, которому обрезали крылья. Кроме того, в тот же вечер исчезла и трактирная служанка, с которой молодой барон когда-то водил интрижку. Впрочем, поверить в то, что знатный дворянин мог сбежать с деревенской девчонкой, не смогли бы и самые отпетые романтики.
И всё же это исчезновение было слишком загадочно, чтобы объяснять его какими-то банальными причинами. Естественно, многим, в том числе и Давину, в этом сразу же пригрезилась рука Увилла. Слишком уж подозрительным было совпадение. Да и не так уж часто исчезали сыновья баронов, в конце концов!
Однако, если допускать, что к этому был причастен Увилл, то тут же возникал закономерный, хотя и неприятный вопрос — откуда он узнал о готовящейся свадьбе? Это означало, что в числе тех избранных, кому была доверена тайна, есть предатель. И для Давина это стало тяжким бременем.
Увы, Камилла была одна из первых, на кого могли пасть подозрения. Действительно, Давин всё это время беззаветно ей доверял, а потому никакого контроля или слежки за ней не было. Кто знает — не могла ли она тайно сноситься с братом? Это было вполне возможно. Более того, будь речь не о Камилле, Давин и вовсе не сомневался бы в выборе подозреваемого.
Но не в этом случае… Как и все влюблённые, Давин был не просто слеп, а болезненно слеп. Казалось, его оскорбляла даже мысль о том, что кто-то может заподозрить Камиллу в измене. Будучи безнадёжно влюблённым, Давин, с одной стороны, ожидал от своей любимой того же самого, а с другой — настолько идеализировал её, что любая мысль о её неверности казалась смертельной.
А потому, несмотря на то что некоторые из его ближних людей, в том числе и Солейн, намекали на возможность предательства со стороны Камиллы, Давин решительно отметал любые подобные подозрения. И потому он так и не решился даже завести подобный разговор, или просто намекнуть на необходимость оправдаться. Сама же Камилла и подавно была рада такому молчанию, потому что не считала себя столь искусной лицедейкой, чтобы обмануть Давина.
Девушка продолжала изображать из себя больную, тем более что она действительно ощущала недомогание, хотя скорее не телесного, а душевного свойства. Она одна с достаточной ясностью понимала произошедшее, и, разумеется, винила себя в смерти бедного Дайрона, который успел ей понравиться. А в том, что несчастный мёртв, у неё не было ни малейших сомнений. Единственное утешение она находила в мысли о том, что, возможно, ценой его жизни спасла от подобного конца Солейн.
Однако Давин недолго переживал за судьбу Дайрона — вскоре все его мысли устремились на запад, в Колион. Пришло известие, что войска Увилла осадили город. Гонец от лорда Борга помчался сразу же, покуда ещё была такая возможность, а потому не знал, как там обстоят дела сейчас. Но у Давина было предчувствие, что город уже находится в руках самозванца.
Подтвердилось это, увы, довольно быстро. Всего через четыре дня в Танн прибыл второй гонец с бумагой, в которой Увилл официально объявлял себя королём Колиона. В этой же бумаге было сказано, что узурпатор Савалан арестован. Давин не сомневался ни секунды, что вскоре будут схвачены и все вассалы Борга, что почти неизбежно вело к войне с Латионом.