"Фантастика 2024-9". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Даже на расстоянии кожу обожгло магическим жаром. Боевой артефакт. И очень мощный! Это я понял сразу и безошибочно.
Лицо старшего Богатырёва вытянулось.
— Трое моих парней… сразу… — глухо пробормотал он.
Не успел он как следует погоревать, как с верхнего этажа донёсся сухой треск. Очередной боевой артефакт.
— Минус двое… — прошептал Степан Аркадьевич.
Он выхватил из рукава какой-то продолговатый конус. От него дыхнуло силой, волной прокатившейся по зданию. За стеной раздались крики и звуки падающих тел.
Степан Аркадьевич нанёс ответный удар, отомстив за своих павших
Тут на лестнице раздался топот, и в проёме появился с десяток вооружённых боевыми артефактами людей Литвиных. Во главе них стоял высокий и худой мужчина лет пятидесяти с азиатскими чертами лица и тонкими пижонскими усиками.
Интуиция безошибочно подсказала, что это наверняка глава семьи Литвиных.
— Стёпа, сдавайся, — произнёс он спокойно, обращаясь к Степану Аркадьевичу. — Дом заряжен артефактами, а моих бойцов больше, чем твоих. Сложи оружие, и мы сможем поговорить…
Он ещё не успел закончить фразу, а я уже активировал Камень отмены и, ударив по себе таким количеством силы, каким только мог, бросился на застывших на лестнице бойцов.
Двигался я, как и всегда на пределе возможностей, невероятно быстро. Обыкновенному человеку уследить за мной было бы непросто, но в команде усатого оказалось двое Одарённых девятого и десятого Рангов. Они успели понять, что я пытаюсь сделать, и активировали артефакты.
В обычной ситуации мощь боевых артефактов на месте превратила бы меня в окровавленные ошмётки плоти. Даже защитная сфера бы не помогла!
Но в этот раз всё, на что были способны их артефакты, это внушительно смотреться в их руках. Ни на что другое в течение тех пяти секунд, пока действовал Камень отмены, они были непригодны.
Я же, не сбавляя ход, вскинул руку и активировал Камень разрушения. Из перстня вырвался красный луч, которым я резко чиркнул по лестнице, на которой стояли бойцы. Ступеньки под их ногами обломились, и они всей дружной, истошно орущей толпой, свалились вниз, придавленные обломками лестницы.
Свалиться вместе с ними должен был и усач, но на него у меня были особые планы. Я в полёте схватил его длинную полу костюма и рванул на себя. Он взмыл в воздух, пролетел метра два и смачно приложился лбом о стену.
На этом действие Камня отмены закончилось. Артефакты снова работали, но вот только перевес уже был на нашей стороне.
Бойцы Степана Аркадьевича вскинули артефакты, добивая не успевших прийти в себя после падения бойцов Литвина. Двое Одарённых попытались сопротивляться, но вмешательство Максима и пара выстрелов из обездвиживающих артефактов решили дело. Мы были однозначными победителями.
При этом, насколько я мог судить, обошлось даже без жертв. За то, что люди Богатырёвых успели натворить на втором этаже или в других комнатах, конечно, не поручусь, но крушение лестницы привело максимум к паре переломов. Так что я умудрился не просто всех спасти, но и остаться чистым и невинным. Короче, как и всегда, в своём репертуаре…
Из внутренних комнат высыпали уцелевшие бойцы Литвиных. Их было всего трое, и ребята Богатырёвых нейтрализовали их за считанные секунды.
Победа была полной и безоговорочной.
— Отличная работа, Марк! — Степан Аркадьевич уважительно и с каким-то новым выражением посмотрел на меня. Он хотел сказать что-то ещё, но его отвлёк усатый.
Он громко застонал (видимо, полученная от удара об стену травма оказалась серьёзнее, чем я думал) и вскинул руку с зажатым в ладони металлическим стержнем. Я ощутил исходящий от него холодок, от которого по коже побежали перепуганные мурашки. Такая штука, совершенно неприметная на вид, была куда опаснее всех взрывающихся артефактов, что мы здесь уже видели…
В этот раз меня опередил Степан Аркадьевич.
Он как-то невозможно быстро шагнул вперёд, оказавшись вплотную с усатым, и резким ударом выбил артефакт из его рук. Стержень подлетел в воздух, но глава семьи Богатырёвых облачённой в защитную перчатку рукой ловко его поймал и спрятал в карман.
После этого он ударил усатого в грудь, впечатывая его в стену. Тот не сопротивлялся. Его губы тряслись, а глаза бегали без всякого порядка. Кажется, именно так и выглядит шок…
— Степан Аркадьевич, смотрите, кого мы нашли! Прятались в подвале…
В комнату вступили оставшиеся бойцы Богатырёвых, ведущие за собой трёх женщин разных возрастов и двух подростков. Судя по тому, как на них смотрел усатый, это были не наёмные сотрудники, а родственники.
Ну конечно, Литвины, как и остальные артефакторы, предпочитали организовывать коммерческие предприятия преимущественно из членов своей семьи. И сейчас это сыграло против усатого…
— Ну здравствуй, Герман, — спокойно, но со стальным нажимом произнёс Степан Аркадьевич. — Вроде не так давно и виделись, одним делом занимаемся, а ты вот как меня встречаешь. Не по-соседски это…
— Так ты же сам, Степан… Ты с твоими мордоворотами припёрся, Оскуритова этого притащил… — забормотал усатый Герман, не глядя Богатырёву в глаза. От шока он до конца не оправился, но говорил связно. — Я решил, что ты хочешь уничтожить мою семью. Что мне ещё делать оставалось? Я только защищал своё!
— Защищал, говоришь? То есть это не твои ребята вломились в мой дом и пытались убить меня, моего внука и Марка Оскуритова?
— Да нет, что ты… Куда уж нам, маленькой небогатой семье тягаться с великими Богатырёвыми… Мы живём тихо, мирно, ни на что не претендуем. Делаем артефакты и едва сводим концы с концами…
Его голос был слабым, но наглым. Сразу становилось понятно, что в обычной жизни Герман вёл себя как тот ещё жук и явно не лез за словом в карман.
Степану Аркадьевичу это тоже не понравилось, и он вдавил Германа в стену немного сильнее, так, что тот застонал от боли. А ещё я почувствовал биение силы. Богатырёв Даром давил своего противника, постепенно разрушая его волю.
— Смотри, Герман, условия такие, — всё также вежливо, как и раньше, продолжил Степан Аркадьевич. — Если я немного увеличу давление, то твои кости начнут разрушаться. Пара минут — и их не сможет восстановить даже самый лучший Императорский лекарь. А ещё не выдержит твоя психика. Ты начнёшь верещать от боли, умолять меня, валяться в ногах. Будешь готов отдать мне всё, что угодно, но мне уже ничего от тебя будет не нужно. Я, конечно, отпущу тебя, но прежним тебе уже не быть. Всё вокруг будет казаться тебе страшным, а в ушах ты будешь слышать мой несмолкающий голос… Но ты можешь этого избежать. Достаточно забыть про гордость и начать говорить…