Фантазёр - покоритель горных вершин
Шрифт:
Хм, какая-то хитрая рыбка сняла с крючка червяка, а крючок-то и не тронула.
Всё, решено: подойду к нему, встану над головой и погляжу на него построже.
А зачем пыжиться? Лучше поздороваться, как с любым прохожим у нас в деревне здороваются.
Когда я подошёл к нему, моя тень упала на воду, как раз над его удочкой переломилась. Я нарочно так встал: пусть почувствует, приятно или нет, когда на тебя сверху вниз смотрят.
— Здорово! — крикнул я.
Джимшер обернулся, затенился рукой от солнца, медленно кивнул мне в ответ и опять отвернулся,
Разумеется, я вспыхнул, как порох.
— Ты чего это? — крикнул я и одним прыжком спрыгнул с пригорка на берег.
Он опять только разок взглянул на меня.
— Тебя спрашивают!
Он состроил кислую рожу и спросил:
— Чего тебе?
— Сейчас объясню, чего мне.
Он пожал плечами.
— Ты чего — немой, что ли?
Он покачал головой.
— Тогда говори, не отмалчивайся! — Я шагнул к нему и пнул его коленом.
Наконец он встал, повернулся ко мне и хмуро поглядел на меня.
— Что? Не узнаёшь? — опять спросил я.
Он опять покачал головой.
— Тогда узнаешь!
Он кивнул: давай, мол, познакомимся.
— Ты чего, не желаешь говорить со мной или со страху язык проглотил? — И я залепил ему оплеуху.
Он, видно, не ожидал удара, покачнулся, налетел на ветки ивы; я пнул его и столкнул в воду.
— Может быть, теперь ты пожелаешь говорить со мной? — крикнул я.
Он ухватился за ветки ивы, выбрался на берег и опять встал передо мной.
— Ну что, заработал? — спрашиваю я, а сам за его руками слежу, не прихватил ли он камня из реки. Руки пустые, даже в кулаки не сжаты.
Нет, такого лопуха не стоит брать в горы!..
— Понравилось? — насмешливо спросил я. — Нет, ты ответь мне по чести: понравилось?
— Да так себе…
— Хочешь ещё?
— Мне хватит… — И он замахнулся на меня; я вовремя это заметил, отклонился в другую сторону, но тут с другой стороны меня встретил такой удар, что я охнул.
«Годится, — обрадовался я, — этот годится!» Я сам перешёл было в атаку, но он опередил меня — мне показалось, что ухо у меня взорвалось.
«Отлично!..»
Но тут он мне влепил снизу, в челюсть. Если б я держал язык между зубами, после этого удара мне самому пришлось бы молча кивать и качать головой в ответ на вопросы. И — так уж устроена моя голова — вмиг вообразил себе, что я, безъязыкий, вернулся с вершины. Односельчане чествуют меня. Народ требует от меня речи, а я молчу — язык у меня во рту, как половина картошки.
Да будут здоровы и Джимшер, и его родители: он так меня треснул, что все фантазии вылетели из моей головы вместе с посыпавшимися из глаз искрами. Выручил, можно сказать, а то перед людьми неловко было.
Да только он и сам не удержался после удара и следом за мной в воду бухнулся.
Я-то думал, что лучше рыбы плаваю, но крепкий удар по голове заставил меня нырнуть.
— Прекрасно! — пришёл я в восторг. — Вот это здорово!
Я вынырнул из воды и оглядел поверхность реки. Никого, только волны гривастые.
«Прячется», — разочарованно подумал
«Вот это да!»— ещё раз восхитился я, нырнул, настиг Джимшера и давай его молотить, пока воздуха хватило. Потом вынырнул, глотнул воздуха, хотел снова за ним ринуться, но он всплыл неподалёку, посмотрел в мою сторону, однако на меня не пошёл. Хотя, судя по всему, и удирать не собирался.
Я был премного ему благодарен: с меня вполне достаточно. Да и он должен быть доволен.
Мы почти одновременно направились к берегу. Обессиленные выбрались на пригорок и, не глядя друг на друга, повалились на песок.
Правду незачем таить: именно такие ребята нужны в горах. Дай бог тебе здоровья, Джимшер! Давненько меня никто так здорово не колотил!
Отдышавшись, я привстал, поправил штаны, потрогал карманы и…
— Ах, чёрт возьми, никелевая ручка от «Москвича» пропала!
Я разделся и прыгнул в воду.
Дважды я нырял безрезультатно, но в третий раз вроде заметил что-то на дне и подхватил, а выныривая, ткнулся к какую-то твердь. Оказывается, надо мной плавал Джимшер, а в той самой руке, которой он бил меня, блестела никелированная ручка. Тогда я глянул на свою добычу — это была цепь от велосипеда.
— Ты что, опять в драку лезешь? — крикнул я, а сам думаю: «Неужели все мои труды оказались напрасными?»
— Я лезу? — возмутился он.
И я понял, что мы случайно столкнулись в воде.
— Ты нашёл мою ручку?
— На, бери! — протянул он её.
— Мне она не нужна. У меня их четыре. Возьми себе.
Джимшер ничего не ответил.
— На тебе цепь. Я себе другую найду. Бери уж.
— Ладно, возьму…
Мы вышли на берег и молча сели на пригорок, потому что удовлетворение, которое мы испытывали, невозможно было выразить никакими словами.
НАЧАЛО ПОХОДА
Три ночи подряд я почти не спал.
То вспомню, что у нас верёвок маловато, а без верёвок по скалам и ледникам не пройдёшь. То думаю, как нам тащить в такой путь кирки и заступы?
Наконец я сообразил, что надо понести их без рукояток — лишний вес: там, в горах, будут леса, и мы сможем срезать новые рукоятки.
Склад у нас был один — дупло дуба, стоящего на краю села. Чего там только не было: чугунный котелок и алюминиевая молочница, большие куски сахара, солёная вяленая рыба, сушёные яблоки, топор, дедовский кинжал без ножен, спички, консервные банки, хурджины и сухари в мешочках. Словом, подготовились мы основательно.
И вот наступил назначенный день.
Мама, как обычно, ещё до рассвета собралась на ферму — она работала там дояркой, а с тех пор, как ферму механизировали, ходит за породистыми коровами — так, говорит, трудодней побольше получается. Вообще она работяга, моя мама. Ни свет ни заря на ферму идёт, а вечером вернётся и по дому до ночи хлопочет — стирает, гладит, шьёт, стряпает. И на меня виновато поглядывает. С тех пор как она второй раз вышла замуж, я часто замечал этот её виноватый взгляд.