Фантазёр - покоритель горных вершин
Шрифт:
Эх, да что говорить…
Собралась, значит, мама на ферму. И вдруг видит меня — на ногах, а не в постели. Удивилась:
— Ты что это так рано сегодня?
— Ухожу… — отвечаю я.
— Уходишь? — заволновалась мама. — Куда?
— К тётушке схожу, к отцовой сестре.
— И надолго?
— Месяца на два.
— Да ты что, Каха? Как это на два месяца?
Я понял, что назвал слишком долгий срок, и поправился:
— Ну, недельки на две… Не возвращаться же сразу назад.
— Ладно, сынок, сходи отдохни,
— Ничего, ещё два с половиной месяца впереди!
— Иди, сынок, с богом. — Она шагнула через перелаз, оглянулась и сказала дрогнувшим голосом: — Будь осторожен, Каха, я буду беспокоиться…
Да, трудно жить на свете решительному человеку. Не докажешь людям, на что ты способен, они и смотреть в твою сторону не будут. А чтоб доказать, надо что-то сделать. А скажи им, что ты решил сделать, признайся, станут за руки, за ноги хватать, отговаривать, запугивать. Ничего не поделаешь — придётся промолчать.
Погодя немного появилась во дворе бабушка, вынесла в переднике кукурузу для кур:
— Цып, цып, цып, цып!
— Ладно уж, бабушка, всё равно ты не успеешь их зажарить до моего ухода, — сострил я.
— Чего-чего? — не поняла бабушка.
Тут откуда-то вылез мой Ломгула, переполошил кур.
— Когда он подохнет, безобразник этот? Чего ему тут надо? Пошёл вон! — зашумела бабушка и опять стала сзывать кур.
Я нарочно встал там, где были раскиданы кукурузные зёрна, и Ломгулу подозвал: если бабушка рассердится на меня, ей легче будет со мной расстаться.
— Убирайся сейчас же, бездельник, вместе со своим щенком!
— В чём дело, бабушка? Скажи уж, что мне нельзя ходить по этому двору — и дело с концом.
— Уйдите сейчас же, дайте кур покормить!
— Да уж ухожу, бабушка. Оба уходим. Не увидишь ты нас больше. Только бы ты со своими курами была счастлива, а мы пойдём куда глаза глядят. — Я повернулся к Ломгуле. — Видишь, Ломгула, там, где ходят бабушка и её куры, нам делать нечего. Пошли отсюда!
— Ох, чтоб мне его землёй засыпать! Уложил бы уж в свою постель, если не можешь с ним расстаться! — крикнула мне вслед бабушка. На мои намёки об уходе она всё ещё не обращала внимания.
Я вошёл в дом и стал вынимать из шкафа кое- какую одежду. На одной из полок с удивлением обнаружил книжку «Рассказ маленькой косули». С каких это пор мой отчим стал читать детские книжки?
— Ты чего, в баню, что ли, собрался? — спросила бабушка и топнула ногой, отгоняя щенка — Не води его в комнату!
— Столько терпела, бабушка, потерпи ещё две минуты.
— А через две минуты куда вы денетесь, хотела бы я знать?
— Когда не увидишь нас, тогда узнаешь.
— Дай-то бог!
— Я тебе желаю, чтоб все твои желания исполнились бы так же, как это желание исполнится… Где моя ситцевая рубашка?
— На что тебе? Вон перед носом у тебя полотняная лежит.
— Мне обе нужны.
— Что это ты нынче утром дурака валяешь? Шутки со мной шутить вздумал!
— Да какие уж тут шутки. Мечту твою решил исполнить.
— Не скажешь, куда собрался?
— Покорять вершины.
— Куда? С ума меня сведёт этот мальчишка…
— К тётушке в гости решил сходить.
— Теперь к тётушке! Кто тебя разберёт, кручёного-верчёного… Столько одежды на что тебе? На всё лето, что ли, в гости собрался?
— Разве, уходя, можешь сказать, что случится с тобой. В дороге всякое бывает…
И вот мы взяли курс на неприступные вершины.
Наш груз оказался непомерно тяжёлым: два рюкзака, три мешка и три хурджина. Но я категорически запретил вынимать что-либо из мешков. Напротив, я приказал наполнить водой все сосуды.
Шли медленно и грузно. Лямки рюкзака резали плечи. Рукоятка кинжала или топорище больно упиралось мне в бок. Но раз уж взялся — терпи.
Однако не прошло и трёх часов, как самые худшие мои предположения оправдались.
Я решил проверить свою команду и, обернувшись, спросил:
— Ну-ка, ребята! Может быть, кто-нибудь устал или вспотел? Как дела с провизией?
— Я свою воду уже выпил, — ответил мне Коки и даже не смутился, против обыкновения.
— И я половину выдул. — Дито показал мне бутылку из-под боржоми.
— Так! Мы ещё и пяти километров не прошли, а вы уничтожили все запасы воды.
— Что же теперь нам — умирать от жажды? — удивился Гиви. — Я хачапури ел утром, после них всегда пить хочется.
— Разиня!
— Да и жарко сегодня…
— Воду не трогать! — приказал я. — На пути может не оказаться источников, и тогда мы все погибнем от жажды.
Ребята удивлённо переглянулись. Мне не понравилось что-то в их взглядах. Только Джимшер Долаберидзе слушал меня как ни в чём не бывало.
Скоро мы вошли в соседнюю деревню, там пополнили запасы воды и пошли дальше.
— Конец кирки весь бок мне разодрал, — пожаловался Гиви.
— Надо было складывать аккуратней. А ты как думал: альпинизм, по-твоему, прогулка? Всё на своих плечах должен нести. И кирку, и топор, и котелок, и еду. Туда, на вершины, никто кухни тебе не притащит. А такой обжора, как ты, должен целый склад с собой нести.
— А там еды не будет?
— Где?
— На вершине.
— Там только голые камни и лёд.
— Не умирать же нам там с голоду!
— Придётся, брат, потерпеть. И вершины покорить, и прославиться, и пузо набить — всё вместе не получится, нет. Так не бывает.
— А нас потом сфотографируют для газеты? — Гиви, разинув рот, уставился на меня, зацепился ногой за стелющуюся ветку кустарника и упал.
Задний мешок хурджина перекатился ему на голову, идущий следом Вахтанг споткнулся об него, тоже упал, и они оба в два голоса заорали: