Фантазм. Творец реальностей – 3
Шрифт:
Словно услышав его слова, машины остановились, и отлично видимый через оптику Никита Сергеевич Хрущёв, выбрался из салона «Эмки». Игорь посмотрел на часы – 15.07, и кивнул сам себе: всё идет так, как должно идти.
– Так вот ты какой, северный олень, – опять чуть слышно прошептал снайпер. Сам он застал времена правления Хрущева, будучи в совсем еще нежном возрасте, и совершенно его не помнил. Почему-то запомнился только анекдот, который отец, думая, что сын не слышит, рассказал маме, и они оба долго смеялись. Анекдот Игорь запомнил:
Звонит какая-то женщина. Трубку снимает жена Хрущева Нина Петровна.
– Попросите, пожалуйста, Никиту Сергеевича, я его соученица.
– Потаскуха ты, а не соученица! Он же нигде не учился!
Игорь тогда ничего не понял в этом анекдоте, лишь долго размышлял над тем, кто
Анекдот, между нами говоря, был хоть и смешным, но совершенно неправдивым. Никита Хрущёв всё же учился. Например, летом 1920 года он окончил с отличием партийную школу при политотделе 9-й армии 24 , хотя чему там могли научить за несколько месяцев? Но, кроме этого, Никита Сергеевич учился еще и на рабфаке Донтехникума в Юзовке, куда поступил в 1922 году, а осенью 1929 года он поступил в Промышленную академию в Москве. Другими словами, образование он имел высшее. Но анекдот есть анекдот! Возможно, тот, кто его придумал, таким образом обыграл воспоминания Хрущёва о своем детстве. Когда Никите исполнилось девять лет, отец забрал его из школы и отправил работать в поле. «Я выучился считать до тридцати, и отец решил, что учения с меня хватит, – вспоминал Никита Сергеевич. – Всё, что тебе нужно, – выучиться считать деньги, а больше тридцати рублей у тебя все равно никогда не будет».
24
Абрамян К. А. 1937 год: Н. С. Хрущев и московская парторганизация. – М.: РОССПЭН, 2018. – С. 35. – 287 с.
Но всех этих подробностей Игорь Романов, конечно, не знал, хотя с тех детских пор значение слова «потаскуха» он таки выяснил. В школе его, правда, этому не учили, но ведь главная наша школа – это жизнь, а жизнь еще и не такому научит.
***
Прицел ПСО -1 рассчитан на стрельбу до 1300 метров, а здесь не больше трехсот, поэтому снайпер очень хорошо рассмотрел будущего главу СССР, который теперь никогда им не станет. Мимолетно Игорь подивился этой мысли: он точно знает, что Хрущев правил СССР целых десять лет и одновременно, он понимал, что этого теперь не случится. Как может не случиться то, что уже произошло? Он даже зажмурился на мгновение от этого парадокса, но тут же отбросил все мысли в сторону. Сначала работа, всё остальное потом. И он слился с винтовкой, привычно став с ней одним целым. Глаза и руки делали своё дело, мозг обрабатывал результат и вносил поправки. Расчет траектории полета пули 25 – и шкала барабанчика вертикальных поправок (БВП) прицела выставляется на тройку, что соответствует тремстам метрам.
25
Пуля при полете в воздухе подвергается действию двух основных сил: силы тяжести и силы сопротивления воздуха. Сила тяжести заставляет пулю постепенно понижаться, а сила сопротивления воздуха непрерывно замедляет движение пули и стремится опрокинуть ее.
Сам же Хрущёв сквозь прицел выглядел не слишком представительно. Небольшого роста – всего 160 сантиметров, в форменном генеральском кителе с петлицами без знаков различия, белая голова с маленькими ушами и уже приличной лысиной. Он не брился наголо, следуя тогдашней моде советских чиновников, поэтому через прицел отлично были видны светлые редкие волосинки, развеваемые теплым ветерком.
Никита Сергеевич зашел за куст и уже через пару минут выбрался обратно, но в машину садиться сразу не стал, видимо, решив размяться, пока солдаты оправляются. «Надо же», – подумал снайпер, – «прямо всё точно так, как было в инструкции. И откуда они всегда всё знают?». Удивление это стало уже привычным, но от этого не менее загадочным. Инструктировавший его офицер расписал всё, происходящее сейчас перед его глазами, буквально по секундам так, словно самолично отрепетировал с Хрущевым каждый его шаг.
Игорь прицелился точно в середину лба Никиты Сергеевича, когда тот, словно что-то почувствовав, вдруг медленно поднял голову и прищурив глаза, уставился в сторону мельницы. Именно этого момента снайпер и ждал. Не теряя времени, но и не торопясь, Игорь выдохнул и на выдохе плавно потянул спусковой крючок. Часть пороховых газов, следующих за пулей, устремилась через газоотводное отверстие в стенке ствола в газовую камеру, надавила на переднюю стенку газового поршня и отбросила поршень с толкателем, а вместе с ними и затворную раму в заднее положение. Снайпер четко рассмотрел в оптику вдруг появившуюся дырку во лбу падающего человека, которому уже не суждено было стать руководителем СССР (но ведь он уже был им!). И только после этого раздался звук выстрела. Никаких глушителей в данном случае не использовалось, не было необходимости, поэтому звук плеткой стеганул по ушам. Но это был привычный и ожидаемый звук.
Буквально за пару секунд до этого, сердце у Никиты Сергеевича так вдруг тоскливо защемило, а в голове словно вспыхнула красная лампочка – «Опасность!». Он успел лишь прищурить глаза, впившись взглядом в стоящую поодаль старую мельницу и подумать: «Да ладно…», как кто-то со страшной силой врезал ему по лбу. И его не стало.
Вот только что был человек, большой начальник, охраняемый кучей солдат, полный планов и забот, как на ближайшее время, так и на годы вперед. И вот его уже нет. Лишь пустое тело, отброшенное мощной пулей, рухнуло в кусты, за которыми еще живой Никита минуту назад справлял нужду. А как же душа, спросит кто-то, что с ней? – Да кто ж его знает? Наука об этом пока молчит. А попы, как известно всем в СССР, это обычные мошенники, разводящие на деньги невежественных старушек. Потому и слушать их не стоит.
Не больше пары секунд полюбовавшись на поднявшуюся суету, Игорь довольно улыбнулся – работа сделана на отлично, как всегда, второго выстрела не понадобилось. Он подобрал гильзу, сунул ее в карман, встал, отработанными до автоматизма движениями свернул поролоновую подстилку в зеленом брезентовом чехле, пристегнул ее сбоку к рюкзаку специально предназначенной для этого петлей и закинул рюкзак за спину. После чего взял винтовку в руки и внимательно осмотрел все вокруг: не забыл ли чего? – и, не обращая внимания на доносящиеся с улицы крики и беспорядочную стрельбу, прошёл в противоположный угол чердака. Там он остановился, постоял несколько секунд, будто что-то выжидая, и вдруг, шагнув прямо в стену, исчез. А стена осталась – целая и невредимая.
***
Бойцы взвода охраны, подгоняемые сорвавшим голос старшим лейтенантом НКВД Акимовым, обшарили всё вокруг, прошерстили все кусты по обе стороны речки, нашли лежку на чердаке мельницы, но сколько потом ни прочесывали местность, убив на это почти два часа, снайпера словно след простыл. Будто и не было его нигде, кроме как на самом чердаке. Делать нечего, погрузили тело Хрущева в автомобиль и поехали назад, в Полтаву. Пусть там в горкоме решают, что с ним теперь делать.
Трясясь рядом с водителем в кабине грузовика, начальник охраны и старший лейтенант НКВД с тоской думал о том, что будет с ним – сразу расстреляют или просто разжалуют в рядовые и отправят на фронт? Ясно одно – началу блестящей карьеры в самом серьезном ведомстве СССР, кажется, пришел нежданный и трагичный конец. Потому как это именно он начальник охраны, не уберёгший охраняемое высокое лицо, с него и спрос – по всей строгости законов военного времени. Сергей снял фуражку, вытер рукавом гимнастерки обильный пот со лба и неожиданно подумал: а не приказать ли сейчас остановиться, пойти в кусты, якобы по нужде, да и рвануть в лес? Хватятся не сразу, будет какое-то время, вполне возможно скрыться. Немцы рядом, сдаться в плен, рассказать, как он всю жизнь ждал их прихода – авось, не расстреляют. Может, даже и к делу какому пристроят, а? Все лучше, чем безымянная могила позади и шеренга автоматчиков перед тобой.
Но мысль мелькнула и тут же исчезла. Все же старший лейтенант НКВД Сергей Акимов предателем не был, и никогда им не станет. А за случившееся, что ж делать, ответит. Дальше фронта не пошлют, а если даже и под вышку подведут, то ведь всё равно когда-то умирать придется, правда? Так почему бы и не сегодня, день сегодня ничем не хуже и не лучше всех остальных…
Глава V
1978 год, СССР.
– Это ты Егор Соколов?