Фантом
Шрифт:
Отрывок из книги меня тогда настолько поразил, что я не удержусь и приведу обширную цитату из имеющегося сейчас у меня издания:
«Я оглянулся. Где человек, который принес мне книгу? Я хотел воскресить в памяти его фигуру, но мне это не удавалось. Ничего, решительно ничего я не мог себе теперь представить… Здесь мне пришла в голову странная вещь.
Я набросил на себя пальто, надел шляпу, вышел в коридор, спустился с
лестницы. Затем я медленно вернулся в комнату.
ничего припомнить.
Но случилось иначе. Моя кожа, мои мускулы, мое тело внезапно вспомнили, не спрашивая мозга. Они делали движения, которых я не желал и не предполагал делать. Да, да, да, такова была его походка!
Я знал совершенно точно: это он. У меня было чужое безбородое лицо с выдающимися скулами и косыми глазами. Я чувствовал это, но не мог увидеть себя. Теперь я знал, каков был незнакомец, я мог снова чувствовать его в себе, каждое мгновение, как только я хотел… Он, как негатив, незримая форма, понял я, очертаний которой я не могу схватить, в которую я сам должен внедриться, если только я захочу осознать в собственном я ее облик и выражение.
В ящике моего стола стояла железная шкатулка -- туда я хотел спрятать Книгу. И я взял книгу со стола. Но у меня было такое чувство, как будто я ее не коснулся; я схватил шкатулку -- то же ощущение. Как будто чувство осязания должно было пробежать длинное, длинное расстояние в совершенной темноте, чтобы войти в мое сознание. Как будто предметы были удалены от меня на расстояние годов и принадлежали прошлому, которое мною давно изжито!»
Я читал книгу Майринка, и чувствовал отдельную схожесть описанной ситуации со своей собственной. Я тоже хотел, до боли желал вернуть ощущения своего настоящего тела, обрести биографию. И я вдруг ясно увидел молодого человека в окружении таких же молодых людей, а также в обществе красивой женщины, увидел дом, с некоторыми деталями быта. Все это промелькнуло на мгновение в воображении и пропало!
Передо мною стоял Данчев с двумя стаканами дымящегося чая.
Я с облегчением закрыл и передал ему книгу.
– Ну, как захватывает?
– спросил профессор.
– Еще как!
– ответил я ему.
– Знаете, кто такой Голем?
– спросил Данчев.
– Догадываюсь. Призрак, - ответил я, и стакан в моей руке подрагивает.
А профессор, радуясь собеседнику, тут же принялся рассказывать легенду о Големе. Он ярко живописал создание одним раввином, по законам каббалы, из глины искусственного человека, Голема, чтобы тот был его слугой. Голем оживал лишь после того, как в его уста вкладывали бумажку с магическими письменами. Однажды, когда хозяин забыл вынуть её, Голем впал в бешенство. Он начал ломать все вокруг! Раввин бросился к нему и вынул бумажку со знаками. Тогда истукан замертво рухнул на землю.
– Говорят, что он появляется в городе каждые тридцать три года, - заключил профессор.
– Очень интересно. А вы могли бы продать мне этот роман?
– К сожалению, не могу, - сказал Данчев. – Эта книга очень редкая и дорогая. Вы можете читать ее, пока вы здесь. Оставайтесь у меня на ночь.
Я поблагодарил профессора, но вынужден был отказаться.
Мы еще долго говорили с ним.
На улице постепенно подкрадывались бархатные сумерки, и я поглядывал на старинные часы, громко стучавшие в комнате.
Вдруг Данчев о чем-то вспомнил.
– Я могу сделать вам небольшой подарок. Продать очень недорого еще одну редкую книгу, коль вы интересуетесь всем необычным и волшебным.
Он ловко достал из груды книгу. На потертой мягкой обложке значилось:
В. Каверин «Мастера и подмастерья».
– Редкое издание 1923 года. У меня таких три экземпляра. С автором я лично знаком, - сказал Данчев.
Я открыл книгу наугад и прочитал:
«В доме останется ваша тень…Чтобы она не скучала в одиночестве, я подарю ей мое отраженье в зеркале».
Далее можно было не читать! В волнении я захлопнул книгу. Это был воистину бесценный подарок, и книга была наполнена именно тем, что интересовало меня – упоминания о всяких фантомах, тенях и привидениях. Так у меня появилось четыре книги, и было положено начало собранию моей замечательной библиотеки.
Несколько часов мы беседовали с Данчевым, и я не удержался, чтобы не рассказать свою историю.
И вновь мне пришлось удивляться, на сей раз – реакции профессора.
Он восторженно потирал руки.
– Как же вам повезло!
– сказал он мне.
Увидев мое искреннее изумление, он ответил:
– Я вам завидую. Полная неизвестность – это же так интересно! Идти по следам чужой жизни, разгадывая ее загадки, и, в то же время, выстраивать свою!
Я позволил не согласиться с профессором, сообщив, что я из тюрьмы, и у меня никого и ничего нет, как говорится – ни кола и ни двора! Как можно жить в полной пустоте, безо всякой поддержки?
– Почему в пустоте?
– возразил Данчев. – Перед вами открыт целый мир! У вас есть все. Да еще и свой ангел-хранитель.
Я глянул на него с недоверием.
А он серьезно залопотал:
– Да, да, свой ангел – хранитель. Он есть у каждого человека!
– Да, но я не человек.
– Допустим! Но вы – еще более интересное существо. Вы призрак – ставший человеком! И у вас уже есть свой ангел за плечом. Он слабенький, но он есть! И уберегает вас от различных бед.
Подумав о том, что Данчеву легко рассуждать, сидя дома у любимых книг, и попивая чай с малиной, а мне все это – нести на своих плечах, я засобирался на вокзал, сославшись на ночной поезд.
С тихим сожалением я покидал квартиру Данчева, наполненную до потолка книгами и призраками – настолько необычным и волшебным мне казался его дом. Казалось герои книг протягивали ко мне руки и глядели, подмигивая из темноты.
Профессор дал мне сумку для моих книг, вызвался меня проводить и взял с меня слово, что я обязательно ему напишу, как только обустроюсь на новом месте, а потом, быть может, нанесу визит.
Я обещал. Уже в автобусе, ползущем на вокзал по полутемным улицам, я понял значение встречи с Данчевым. Он расширил мое сознание, он дал мне представление о безбрежности жизни и ее возможностях! И, наконец, он просто вселил в меня уверенность и надежду.