Фантом

Дубянский Сергей

Пройдя через пустой холл, она поднялась на второй этаж, где перед ней предстал ряд одинаковых дверей без номеров и каких-либо других отличительных знаков. Она остановилась в растерянности, вспомнив только, что комната, куда приводила ее Виолетта, находится недалеко от лестницы по правой стороне. Заглянула в одну, во вторую, в третью. …Нет, дальше они не ходили… Ира почувствовала себя полной дурой, потому что и внутри комнаты выглядели одинаково, а, тем более, при тусклом свете единственной лампочки (видимо, мощности генератора не хватало, чтоб достойно осветить все здание).

Возвращаться вниз казалось неудобным, и Ира, подключив свою нетрезвую

интуицию, пришла к выводу, что ее комната должна быть второй. Решительно вошла; не раздеваясь, повалилась на кровать лицом вниз и почувствовала от подушки запах пыли – похоже, на ней давно никто не спал.

…Все правильно, это моя комната… – успокоившись, она закрыла глаза; с трудом повернулась на бок, боясь приступа тошноты. В голове все закачалось, заметалось белой вьюгой, и вдруг очень захотелось войти в эту белизну. Себя Ира не видела, но уже чувствовала, как бьется о снежную стену, а стена отталкивает ее. Снег окружал со всех сторон, но там, где проходила граница, которую она никак не могла преодолеть, беспорядочное кружение складывалось в рисунок, вернее, в мужской портрет с грубыми чертами и длинными светлыми волосами. Лицо походило на Штефана, которого ей совершенно не хотелось лицезреть даже во сне, но как от него избавиться, Ира не знала.

Мысль пришла неожиданно: …Если он весь такой белый, надо изменить цвет. Это ж мой сон – в нем все подвластно мне… Хочу, чтоб снег стал черным… – повторяла она, намеренно отвлекаясь от контуров лица и глядя в одну точку, и как ни странно, это помогло. Среди белизны стали проскакивать черные крапины. Их становилось больше с каждой минутой, и портрет стал меняться. Зрелище было настолько завораживающее – когда один человек превращается в другого, что Ира уже не смела требовать от сознания дополнительных воздействий. Утратив контроль над ситуацией, она лишь наблюдала, как удлиняются волосы, как трансформируются черты – как мужское лицо постепенно превращается в женское.

Новое лицо принадлежало Оане, однако эта перемена оказалась ничуть не лучше – если раньше Ира пыталась пробить белую стену, а ее не пускали, то теперь Оана сама втягивала ее за стену черную. Ира реально чувствовала силу луча, исходившего из глубины черных глаз… и тут, в один миг все перевернулось – она уже смотрела на мир не с этой стороны, а с той, из черноты. Она перетекла в другую неизвестную субстанцию, но, самое интересное, что это оказалось не так уж неприятно – наоборот, она чувствовала, что обретает место, которое давно хотела занять, и получает знание, которого ей не доставало.

Она практически вошла в транс, подчиняясь непреодолимой силе, когда почувствовала, что чернота уходит, уступая место тусклому желтоватому свету и окончательно разрушая феерическое состояние перевоплощения. Почувствовала прикосновение холодных рук к своему лицу – прикосновение нежное, но руки были такими холодными!..

Ира открыла глаза. В комнате горел тот самый желтоватый свет, а рядом сидел Хори и гладил ее по щеке своей огромной ладонью. Не шевелясь, Ира смотрела на него и пыталась сообразить, сон это или явь. Хори улыбнулся, и Ира поняла, что это явь. Похоже, она все-таки ошиблась комнатой. Попыталась встать, но Хори осторожно прижал ее плечо к одеялу. Молча показал пальцем на себя, потом на пустое место рядом. Ира поняла жест, но болтавшийся в гортани комок, никак не хотел проваливаться, Ира думала лишь о том, чтоб тот не вырвался наружу – прямо здесь, прямо на постель. Она отрицательно покачала головой и аккуратно сняла ласковую руку. Хори

явно расстроился. Ире стало жаль его, тем более, у него одного не получилось этой ночью праздника, из-за того, что он должен, по любому, доставить всех обратно в Тыргу-Жиу. В принципе, она была не против сделать ему очень хороший подарок, но если б не проклятая цуйка!..

К сожалению, Ира не могла выразить своих мыслей по-румынски, поэтому лишь осторожно поднесла его руку к губам и несколько раз поцеловала, прикрыв глаза. Хори смотрел на нее растерянно, не понимая такой непоследовательности; неловко убрал волосы с ее лица и наклонился, видимо, желая ответить настоящим поцелуем. Почувствовав запах бензина, Ира быстро сдвинулась к стене и села, поджав ноги – противный кисловатый привкус сразу наполнил рот, и пришлось судорожно сглотнуть, чтоб не дать всей этой гадости выплеснуться наружу. Хори, ничего не поняв, озадаченно пожал плечами, а Ира думала о том, как ей уйти, не обидев его, ведь он был здесь единственным человеком, который относился к ней так, как она хотела, чтоб к ней относились все.

Мысль пришла внезапно. Ира не знала, как потом будет выкручиваться, но на данный момент, это казалось выходом. Она показала пальцем на стену за своей спиной, на себя, потом на него и два раза обкружила циферблат часов. Что произойдет за это время, ситуация покажет, но только не сейчас, когда ее тошнит, а от него воняет бензином!..

Хори кивнул. Ира попыталась встать, но уткнулась в его грудь, будто в каменную стену. …Неописуемое, замечательное ощущение, если б только так не тошнило!.. Больше никогда не буду столько пить… – она все-таки поднялась и как смогла твердо, направилась к двери.

В коридоре стояла тишина. Держась за перила, Ира спустилась в холл. Камин догорел; свет стал таким же тусклым, как в комнатах, зато в прохладе и обилии воздуха бороться с тошнотой стало легче. Ира смотрела на звериные морды, на темные, занесенные снегом окна, вдыхала запах сухого дерева, и почувствовала, что тошнота проходит сама собой – остается только слабость в ногах и какие-то обрывочные комканые мысли, типа …Я не хочу уезжать отсюда…

Первое впечатление о cabana, как о средневековом замке, сменилось другим, превратившим его в декорацию к некоей пасторали, светлой и радостной. Это был свой самостоятельный мир, несвязанный с газетами и телевизором; мир, где нет суеты и глупых, придуманных людьми условностей, а, самое главное, где не нужны деньги.

Голова прояснилась. Тошнота прекратилась вовсе, и совершенно не хотелось забиваться обратно в душную «келью». Ира села на стул, привалившись к спинке; прикрыла глаза. Даже кружения не было – остались лишь ярко вспыхивающие разноцветные круги, которые потом медленно гасли, уступая место новым. Очень красиво, и напоминало праздник…

Ира услышала скрип двери и открыла глаза. Из бара, неся грязную посуду, вышла Оана. Ира не ожидала, что в доме бодрствует еще кто-то – это сразу рушило сказочное настроение.

– Спокойной ночи, – сказала Оана, – почему ты не сверху?

– Там душно. Тебе помочь?

– Не надо. Ты – гость. Я – хозяин, – она медленно пошла под лестницу (даже показалось, что не пошла, а поплыла, такими легкими и неслышными были ее шаги), но Ира уже не хотела оставаться здесь просто гостем – ей хотелось войти в этот мир.

Она заглянула в бар, но оказалось, что убирать уже нечего, кроме двух полных пепельниц и стаканов, оставленных на баре Виолеттой и Джорджи. Поставив пепельницы друг на друга, как заправская официантка, она двинулась туда, где исчезла Оана.