Фантомас и пустой гроб
Шрифт:
Его брови были нахмурены, у рта залегла горькая складка. Было видно, что этого человека гложет какая-то забота. «Нет, не надо впадать в отчаяние, — пытался он успокоить себя. — Ведь если бы случилось что-то плохое, Мариус обязательно дал бы мне знать! Стало быть, отсутствие новостей — хороший знак… Все-таки, я хотел бы быть уверенным…»
Каких новостей ожидал с таким нетерпением Себастьян Перрон? Какое тайное задание возложил он на Мариуса, вернее, на того, кого он считал Мариусом, другом детства?
Размышления судьи были прерваны появлением служителя Доминика, который положил перед ним бумагу, на которой красовалась красная печать министра юстиции. Себастьян сразу догадался, что это «кирпич», — так называлось на судейском жаргоне неприятное поручение, которое спускалось с административных высот. Доминик подтвердил его предположение:
— Вы знаете, господин председатель, что дела о разводе в нашей секции обычно рассматривает судья Борниш… Но с ним сегодня произошел несчастный случай: он попал в автомобильную аварию и вывихнул ногу.
— Мне очень его жаль, — сказал Себастьян.
— Вас мне тоже жаль, — сказал Доминик с фамильярностью старого служителя. — Потому что вам поручается заменить судью Борниша на сегодняшнем бракоразводном процессе… О чем вас и уведомляет эта бумага.
Себастьян Перрон стукнул кулаком по столу:
— Это уже слишком! Они считают меня ломовой лошадью! Мало того, что я тяну по три заседания в неделю, теперь на меня, председателя суда, взваливают работу рядового судьи!
Но, сообразив, что возмущаться все равно бесполезно, он обратился к Доминику:
— Когда явятся стороны для примирения?
— Да они уже явились, — ответил служитель.
Кряхтя и ворча, Себастьян стал снимать пиджак, в то время как Доминик уже доставал из шкафа его судейскую мантию…
Процедура требовала, чтобы, прежде чем начинать бракоразводный процесс, судья предпринял попытку «примирения» супругов. Желая поскорее покончить с этой церемонией, имевшей чаще всего чисто формальный характер, судья Перрон быстрыми шагами направился в комнату, предназначенную для собеседования. Он был в полном неведении относительно дел, которые ему в пожарном порядке предстояло рассмотреть. Но это его не очень смущало ввиду рутинного характера всей процедуры.
В коридоре он увидел приглашенных на собеседование, которые четко делились на две группы: в одной были жены, в другой мужья. И те, и другие держались на расстоянии и старались не смотреть друг на друга. Войдя в маленькую, обтянутую зеленым сукном комнату, где едва помещались стол для судьи и два кресла для клиентов, Себастьян Перрон пригласил первую пару. Он не очень вслушивался в слова супругов, излагавших друг другу взаимные претензии. Когда они замолчали, он сказал отечески-нравоучительным тоном:
— Но подумали ли вы о ваших детях?
Перрон не очень рассчитывал на силу этого аргумента, но совершенно неожиданно он возымел действие. И через десять минут супруги покинули приемную, согласившись забрать свои заявления о разводе.
«Неплохое начало, — подумал Себастьян. — Хоть бы и дальше все пошло так же быстро…»
Затем в комнату вошел один мужчина. Себастьян предложил ему хорошенько подумать и постараться восстановить отношения с женой.
— Я бы попробовал, — ответил клиент, — но вот уже полгода, как моя жена сбежала с любовником в Америку…
Судья Перрон быстро подписал решение о назначении дела к слушанию и отпустил клиента. Затем он открыл следующее дело, но, едва взглянув на фамилии участников, подскочил на месте.
— Нет, этого не может быть… — забормотал он. — Это просто совпадение…
А между тем служитель уже впускал в приемную следующую пару, объявив при этом:
— Мадам Амели Дроп и профессор Поль Дроп, хирург…
Судья Перрон побледнел, как полотно, в то время как Амели Дроп, едва переступив порог, вскрикнула от удивления… Что касается доктора, то, погруженный в свои мысли, он, кажется, ничего не заметил.
11. СОБЕСЕДОВАНИЕ И СОВПАДЕНИЕ
Разводящиеся супруги заняли свои места, друг против друга. Наступило молчание. Судья, чтобы скрыть волнение, сделал вид, будто разбирает бумаги. Амели Дроп опустила вуалетку.
Наконец Себастьян Перрон поднял голову.
— Господин Поль Дроп, доктор медицины и хирург, не так ли? — спросил он.
— Да.
— Ваш возраст?
— Тридцать два года.
— Домашний адрес?
— Я живу в том же здании, где находится хирургическая клиника, на улице Мадрид, в Пейи.
— Да, мне известно, что эта клиника пользуется высокой репутацией, равно как и хирург, ее возглавляющий…
Произнося эти слова, судья Перрон явно намеревался выразить хирургу свои добрые чувства. Дроп грустно улыбнулся:
— Надеюсь, сударь, что ваши слова справедливы и что мое заведение продолжает пользоваться уважением моих коллег…
Судья обратился теперь к мадам Дроп и задал ей те же вопросы, что и мужу. Но, чтобы не встречаться с ней глазами, он делал вид, будто погружен в чтение бумаги.
— Ваша девичья фамилия, — спросил он, — была?.. Амели… Амели…
— Амели Тавернье, — подсказала мадам Дроп. — Мои родители жили в Либурне.
Казалось, Себастьян Перрон вздрогнул. Но он овладел собой и задал следующий вопрос:
— Ваш возраст?
— Двадцать семь лет.
Закончив опрос, судья начал свою речь. Он говорил о важности брака, о том, что, вступая в него, супруги принимают на себя всю тяжесть взаимных обязательств и взаимной ответственности, что развод, хотя и освященный законом, является крайним средством, к которому следует прибегать только тогда, когда все другие возможности исчерпаны.