Фантомас и пустой гроб
Шрифт:
— Мы должны понять, — говорил без дипломатических умолчаний ван ден Хорейк, — на чью сторону нам выгоднее встать… Если бы узурпаторша была жива, были бы все основания поддержать ее. Но, говорят, она умерла… В этом случае нам лучше держать сторону королевы Вильхемины.
На что один из придворных заметил:
— Но народ, господин канцлер! На чьей стороне народ? Вот что важно знать…
Ван ден Хорейк сокрушенно покачал головой:
— Народ? А пес его знает… Поди, угадай, чего он хочет! Одни приветствуют узурпаторшу и устраивают праздник в ее честь, другие оплакивают ее смерть и
— В общем, можно сказать, что народ разделился…
— Вот именно! И что хуже всего: не понять, откуда ветер дует… Столько слухов, что голова идет кругом. Некоторые дошли до того, что утверждают, будто наша милостивая королева Вильхемина — незаконнорожденная! Будто она должна уступить трон законной наследнице, которая внезапно обнаружилась и находится на пути в Голландию. Другие называют претендентшу на престол узурпаторшей и утверждают, что она умерла… Все это очень странно!
Действительно, странные дела творились в королевстве голландском!
7. ЛЮБЕЗНЫЕ ЧИНОВНИКИ
— Дайте мне, пожалуйста, еще одно разъяснение, — сказал Фандор хозяйке гостиницы. — Как можно получить личную аудиенцию у королевы?
Хозяйка воздела руки к небу:
— О чем вы говорите, месье? Личную аудиенцию, да еще в такое время, как сейчас! Это совершенно невозможно! Подумайте сами: узурпаторша претендует на ее трон… Какой-нибудь фанатик может покуситься на жизнь нашей всемилостивейшей королевы!
— Ну а если мне нужно сказать ей пару слов? Нет, как хотите, а завтра я загляну во дворец… Где здесь можно купить белые перчатки? Все-таки я должен иметь приличный вид!
Проснувшись на следующее утро, Фандор не сразу сообразил, где он находится. Несколько секунд он с недоумением оглядывал симпатичную комнатку с цветами на окнах, в которой каждый предмет был вымыт и вычищен, а дощатый пол натерт до блеска. Сквозь кретоновые занавески весело светило солнце.
— Очень мило! — проворчал журналист. — Ах да, это же Голландия!
Он отбросил одеяло и сел на кровати.
— Брр… Не очень-то здесь жарко! Чем баловаться революцией, лучше бы протопили печку! — продолжал он ворчать себе под нос. — Развели здесь политические интриги — сам черт ногу сломит… Ну, раз уж я приперся в эти места, надо вставать и заниматься делом… Подъем!
С этими словами Фандор снова лег, накрылся одеялом и закурил сигарету. «Как же мне увидеть королеву? — думал он. — Я чувствую, что именно от нее я узнаю все, что мне нужно… Говорят, она мила и любезна. Вот только прорваться к ней мне так же легко, как улитке — выиграть скачки! Я здесь иностранец, никто меня не знает… кроме, конечно, графа д'Обсркампфа, но он вряд ли даст мне рекомендацию для королевы… И вообще, надо еще выяснить, действительно ли он здесь придворный сановник, или он просто всем задурил голову и повесил французскому правительству лапшу на уши. Кроме того, я должен знать, какая связь существует между Голландией и Еленой Мейенбургской…»
Определив таким образом направление своего расследования, Фандор вскочил с постели. Десять минут спустя он уже был в нижнем холле и снова приставал с расспросами
— Мадам, на каком языке, кроме голландского, говорят чиновники в этой стране? Как вы наверное заметили, я не знаю ни слова по-голландски. По-немецки я знаю только ругательства. С английским могу справиться кое-как. Итальянский знаю хорошо…
— Итальянский вам здесь вряд ли пригодится. Немецкие, ругательства — это хорошо, но недостаточно. Проще всего вам будет говорить с местными чиновниками по-французски: они, как и вы, знают этот язык лучше, чем английский. Французский — язык дипломатии…
— Отлично! Я буду чирикать по-парижски — и да здравствует Пантрюш! — Фандор продемонстрировал неплохое знание парижского арго, чем доставил удовольствие хозяйке гостиницы.
— Еще один вопрос, мадам: где обретаются чиновники, заведующие записями актов гражданского состояния?
— В мэрии, месье. В здании ратуши.
— Как туда пройти?
— Прямо по улице, никуда не сворачивая. Это как раз напротив королевского дворца.
В ратуше Фандору пришлось обойти не менее десяти кабинетов в поисках чиновника, который мог бы дать нужную справку. Наконец он очутился в кабинете, где за письменным столом, отделенный от посетителя деревянным барьером, сидел маленький старичок, склонившийся над чистым листом бумаги. На появление Фандора он не обратил ни малейшего внимания. «Чертовы бюрократы! — подумал журналист, — Во всех странах одинаковые… Надо быть с ним полюбезнее…» И он деликатно кашлянул. Чиновник даже не повернул головы. Прошло еще несколько минут.
— Простите, сударь, — сказал Фандор, — когда вы устанете рассматривать этот лист чистой бумаги, вы разрешите попросить у вас справку?
В ту же минуту старичок скатился со своего стула и с красным от гнева лицом подбежал к барьеру.
— Справку? — закричал он по-французски. — Справку? Вы думаете, я сижу здесь для того, чтобы давать вам справки? Вы что, подождать не можете?
«А он и в самом деле говорит по-французски, как любой парижский бюрократ», — подумал Фандор про себя. А вслух он сказал:
— Нет, не могу: у меня тяжелая болезнь сердца, мне нельзя долго стоять… Если я умру у вас в кабинете, у вас будут неприятности!
Чиновник внимательно посмотрел на посетителя, стараясь понять, смеется ли тот над ним или говорит правду. Фандор невозмутимо выдержал его взгляд.
— Что вам угодно? — спросил старичок.
— Можно ли найти в ваших регистрах запись о гражданском состоянии лица, имя которого я вам сообщу?
Чиновник пробормотал нечто, что можно было истолковать как утвердительный ответ.
— Тогда, сударь, — сказал Фандор, — я был бы вам благодарен, если бы вы помогли мне установить личность Елены Мейенбургской.
При этом имени старичок побледнел, потом позеленел, потом снова покраснел и посмотрел на посетителя выпученными глазами:
— Как… Как вы сказали?
— Я сказал… Елена Мейенбургская.
Чиновник подпрыгнул на месте и забил короткими ручками, словно петух крыльями перед тем, как закукарекать.
— Негодяй! — закричал он. — Вы просто негодяй, милостивый государь! Выйдите немедленно из моего кабинета! Убирайтесь, или я велю вас арестовать!