Фантомас - секретный агент
Шрифт:
— Хорошо. У капрала Винсона была любовница, эта самая Нишун, недавно убитая. Не кажется ли вам, что связь между этими именами очевидна? Брок погиб от той же руки, которая убила Нишун.
— Но все это не доказывает, что убийца — не Фантомас!
— Вы слишком далеко заходите, Фандор. Я знаю, кто убил Нишун!
— Так скажите же!
— Если бы… Черт возьми, я же не участвую в следствии, которое ведут офицеры из Второго бюро! Они воображают, что это они полицейские!
Тирада эта, позабавившая Фандора, удивила его, однако, своей резкостью. Он возразил:
— Мне
— О, нет! Я вовсе не захожу далеко, — возмутился шеф сыскной полиции. — Я знаю убийцу по донесениям моих собственных агентов и по сведениям, полученным в прокуратуре. Это Вагалам! Старик, притворяющийся нищим и имеющий какие-то связи с министерством… Вот так!
Слушая это необыкновенное заявление Авара, Жером Фандор с большим трудом удерживался от улыбки.
Так это Вагалам! Мысль показалась ему верной. Но Авар, видимо, плохо информирован. Он думает о каких-то неопределенных связях Вагалама с министерством. Он не знает, что на самом деле это один из постоянных агентов Второго бюро, доверенных лиц полковника Оффермана.
Фандор мгновенно оценил всю выгоду этой беседы. Побуждаемый естественной ревностью к офицерам Второго бюро, Авар всей душой стремился к тому, чтобы раньше них арестовать предполагаемого убийцу Брока и Нишун. Хотя он не знал доподлинно, кто такой Вагалам, обстоятельства помогли ему заподозрить его… Этот промах полиции превосходен! Надо его поддержать!
Фандор сказал себе: «Пусть полиция парализует действия Вагалама. Тогда для меня, поддельного капрала Винсона, откроется большая свобода действий!»
Прибегнув к хитрости, журналист спросил:
— У вас серьезные свидетельства против этого человека?
— Да, очень серьезные, — ответил Авар. — Я знаю из верного источника, что он был у Нишун накануне ее смерти, что он последним разговаривал с певицей. Я знаю, что сразу после этого он уехал из Шалона и больше туда не возвращался. Я знаю, что он связан с сомнительными людьми, более того — с людьми, подозреваемыми в шпионаже. Возможно, он и сам шпион… И вывод отсюда…
Фандор прервал Авара:
— Если бы я был на вашем месте, господин Авар, — сказал он с самым невинным видом, — и знал то, что вы, кажется, знаете, я бы не колебался ни секунды. Я арестовал бы Вагалама!
Авар смотрел на журналиста с иронией.
— Кто вам сказал, Фандор, что я не принял такого решения? — сказал он. — Черт возьми! Мои лучшие сыщики теперь выслеживают Вагалама… Если я найду этого типа, то, уверяю вас, он недолго будет на свободе… Придет конец этому неприятному делу, я стремлюсь к этому всей душой… И потом это откроет, наконец, всем глаза на полковника Оффермана, которому и в голову не приходит, что несомненный убийца Нишун и Брока — Вагалам.
Праздник был в разгаре. Оркестр играл медленные вальсы. В этой мягкой атмосфере, пропитанной ароматом духов, никто из приглашенных президентом республики не подозревал, какие важные и серьезные обстоятельства занимали полковника Оффермана, лейтенанта де Луберсака, Жерома Фандора и даже господина Авара!
Глава 17
НАКОНЕЦ НА МЕСТЕ!
Шел первый антракт после начала показа фильмов. На экране изображен был красный петух, марка кинематографической фирмы. Зал осветился, и стали видны голые стены и облезлый потолок заведения на улице Пуассоньер, известного под названием «Синема-концерт модерн».
Среди многочисленных зрителей, заполнивших скамьи амфитеатра, находилась странная пара: мрачный старик с большой белой бородой и красивая рыжая девушка, одетая очень просто.
Едва зажегся свет, как старик, торопливо вставая, прошептал своей спутнице:
— Я хочу выкурить сигарету.
Молодая женщина кивнула в знак согласия, и старик сейчас же ушел, а она, оставшись на месте, равнодушно смотрела на публику, в большинстве своем состоявшую из женщин. Официанты с деловым видом бегали между рядами зрителей, выполняя заказы; воздух был пропитан пряным запахом апельсиновых корок и горячего кофе.
Кино на улице Пуассоньер было местом, которое не посещалось светскими людьми, — и не потому, что оно находилось далеко от центра Парижа. Дело в том, что обычная тамошняя публика была далеко не изысканной.
Улица Пуассоньер проходит вдоль Северной железной дороги и связывает внешние бульвары с укреплениями. Вокруг нее идут сомнительные кварталы Де ля Вийетт и Ля Шапель, пользующиеся дурной славой, поэтому обычными посетителями «Синема-концерт модерн» были сутенеры и проститутки, населявшие этот район Парижа. Иной раз сюда боязливо заходили мелкие буржуа из окрестностей, скромные лавочники, но они старались занимать ложи или передние кресла, чтобы не смешиваться с подозрительным народом, обычно занимавшим места в партере и на балконе.
Жюв-Вагалам выбрал для свидания это странное место, не желая привлекать к себе внимание. Конечно, полицейский мог встретиться с Бобинеттой в одном из кабачков, которых немало в этих кварталах, но он предпочитал не возбуждать подозрений у Бобинетты, которая, оставшись с ним с глазу на глаз, могла бы по каким-нибудь признакам понять, что он не настоящий Вагалам. Для его целей лучше всего подходило место, где сама программа зрелища требовала постоянной темноты. Поэтому, как только зажегся свет, Жюв нашел предлог, чтобы выйти наружу и на время покинуть Бобинетту.
Отойдя на несколько шагов от входа в заведение и ожидая звонка, возвещающего конец антракта, Жюв потирал руки, довольный тем, как идет следствие, и какой оборот принимают события. Менее чем за час, пока они были вместе, Бобинетта почти полностью рассказала ему, чем она занималась эти восемь дней. Уверенная, что говорит со своим таинственным шефом, молодая женщина сообщила Жюву, что ее поездка к границе увенчалась успехом и что комбинация с капралом Винсоном была «сногсшибательна». В восхищении от успеха своего предприятия Бобинетта рассыпалась в похвалах этому капралу Винсону, все понимавшему с полуслова.