Фараон Эхнатон
Шрифт:
Фараон в известной степени лишен сословных предрассудков. Он «желал видеть вокруг себя поменьше знатных, и побольше умелых и преданных людей». Он мог выдвинуть, назначить на важный пост человека низкого происхождения. Так, вспомним, во главе города Ахетатона он поставил Псару-младшего, безвестного простолюдина, взятого «из вонючей мастерской». Эхнатону не были свойственны, выражаясь современным языком, чувства национального превосходства, великодержавного шовинизма. В своем гимне он называет «славный народ обширного Кеми» после других народов Джали и Та-Нетер, Вавилона и Митанни, арамейцев, шумеров, израильтян, и на недоуменный вопрос Семнех-ке-рэ, почему он так сделал, отвечает: «Если мы — народ великий на самом деле, то почему бы не проявить скромности? И не стать позади своих соседей?» Все это характеризует Эхнатона как правителя, государственного деятеля с передовыми для своего времени взглядами.
Во введении к биографии Александра Македонского Плутарх писал, что «часто какой»нибудь ничтожный поступок, слово или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем битвы, в которых гибнут десятки тысяч, руководство
Живой фараон, с его достоинствами и недостатками, с его положительными чертами и человеческими слабостями, сквозь невообразимую даль времени, сквозь густую мглу тысячелетий смотрит на нас со страниц романа. Довольно тщедушный на вед человек С тонким, острым, как кинжал, лицом, с характерной удлиненной, гладко выбритой головой на тонкой и высокой, вытянутой шее, с глазами чуть навыкате. Но, главное, разумеется, не в физическом облике болезненного фараона, запечатленном в его хорошо известных скульптурных портретах. Суть — в проникновении в его внутренний мир, психологию.
Монтень отмечал в своих «Опытах» что «великолепна та жизнь, которая даже в наиболее частных своих проявлениях, всегда иво всем безупречна». Что до Эхнатона, то он, конечно же, не безупречен. Далеко не безупречен. И автор показывает это, стараясь нарисовать объективно правдивый образ человека, о котором существует столько разноречивых мнений, суждений и домыслов, легенд.
Эхнатон — человек своей эпохи, своего времени. Он прочно усвоил идеологию рабовладельческого общества. Глубоко верит в незыблемость единой деспотической власти фараона, который все и всех подчиняет себе. Он считает, что народ нужно держать в строгой узде, что необходимы дисциплина, железная дисциплина, безусловное подчинение немху. Он горячо поддержал бы верховного жреца Атона, старика Эйе, который, в разговоре с царицей-матерью Тии, так характеризует механизм государственной власти в Кеми: «На чем основана сила и крепость государства? На беспрекословном повиновении народа. Пока слово фараона священно и железно — прочность государственной власти обеспечена… Воистину уши народа на спине его! Они хорошо слышат палку, когда она на спине его. Хорошо понимают ее язык».
Фараон изрекает сентенции, подобные, например, этой: «Любое государство — большое или малое — нуждается прежде всего в справедливости». Но в жизни не придерживается этого принципа. Он причинил людям немало зла; он жесток, не прощает малейшего неповиновения. Не задумываясь, приказывает дать сто палочных ударов юноше, отказавшемуся стать воином.
Мы знакомимся с Эхнатоном, когда весь он охвачен тревогой, беспокойством, смутными предчувствиями. Разлад не только во дворце, в Великом Доме, разлад — в его душе. Фараон понимает, что растет число недовольных его политикой, что усиливается оппозиция, до поры до времени притаившаяся и готовая нанести внезапный удар. Он не доверяет лицемерным придворным, сановникам, которые за его спиной плетут сеть интриг. Его величество Наф-Хуру-Ра, как его иногда называют, чувствует себя одиноким, ему не на кого положиться, и это повергает его в смятение. «Я чувствую, как жена моя и дети мои отдаляются от меня. Народ отдаляется от меня. Кеми уходит от меня…» — говорит он главному жрецу дворцового святилища Хет-Атон старому Пенту, которому еще доверяет. Незадолго до своей внезапной кончины фараон, женившись на наложнице Кийе и объявив ее соправительницей, старается лихорадочно навести порядок в государстве, намечает принять ряд решительных мер, расправиться с явными и тайными врагами, со всеми инакомыслящими и недовольными. Он разрабатывает указ, благодаря которому Кеми, как он рассчитывает, превратится в единый военный лагерь, и его власть, власть фараона, усилится неимоверно. «… Дисциплина, дисциплина и еще раз дисциплина! — размышляет Эхнатон. — Как в войсках. Да еще похлеще! Это единственный путь…» И говорит Кийе, с которой делится своими планами: «… Кеми будет словно кулак, оно будет единое, с одним биением сердца, с одним дыханием, с едиными мыслями…»
Чувствуя, что почва уходит из-под ног, фараон решил ввести в стране военную диктатуру, стать диктатором. Но этот указ, который он не успел разработать до конца, представляется скорее актом отчаяния, судорожной попыткой удержаться у власти, стабилизировать любой ценой положение. Ну, а если бы Эхнатон не умер, если бы указ был введен в действие, достиг бы он своей цели, удалось бы ему превратить Кеми в военный лагерь? Вряд ли, ведь его авторитет, власть, влияние были сильно подорваны. Скорее всего, если бы правитель Кеми не скончался от сердечного приступа, он был бы свергнут, убит заговорщиками. Все шло к этому. Но фараон умер естественной, не насильственной смертью, и с его уходом рухнуло все созданное им. Культ светозарного Атона прекратил свое существование. Египтяне вновь обрели своих прежних богов. Новый славный город Ахетатон перестал быть столицей Кеми. Все это произошло в результате гражданской войны, вспыхнувшей после смерти Эхнатона. Ненадолго трон займет красавец Тутанхатон, ставший Тутанхамоном после того, как был низвергнут культ бога Атона. Этот юноша, женатый на дочери Эхнатона Анхесенспаатон (известной также под именем Анхес-ан-Амун), упоминается в романе. Пройдут века. Много веков. Тысячелетия. И в начале 20-х годов нашего столетия, в Долине царей в Египте будет обнаружена гробница Тутанхамона, а в ней всемирно известная теперь мумия зятя (а по мнению некоторых ученых, сына) Эхнатона, умершего в восемнадцатилетнем возрасте. Археологическая сенсация века.
Интересно дан в романе
И далее Эйе размышляет: «… Нафтита — не проста царица. Она была душою того дела, за которое боролся фараон. То, что Эхнатон оставил Нефертити, предав ее опале, было только на руку его врагам.. укрепило их позиции. Ведь „тыквоголовый“ лишился, в сущности, единственного неподкупного друга, советчика, которому мог всегда доверять.
В романе четко обозначен водораздел: с одной стороны, фараон, его окружение и с другой — враги, недоброжелатели. Образы противников Эхнатона выписаны автором ярко и убедительно. Одна из самых колоритных фигур — Нефтеруф, с появления которого в новой столице на берегах Хапи и начинается повествование. В нем клокочет ненависть к фараону, и для этой ненависти у него есть веские основания. Вспомним, кто такой Нефтеруф. Он из знатного, рода, жившего из поколения в поколение в прежней столице Кеми — великом городе Амона Уасете. Фараон жестоко расправился с его родными и близкими, с ним самим, сослав его в золотые рудники. Нефтеруф говорит красавице Ка-Нефер: «Множество знатных людей испытывало горечь изгнания и вкус каторжной жизни в горах, пустынях и на морях.. Я жил и клялся отомстить». И вот бывшему аристократу из Уасета Усеркаафу (таково его настоящее имя), который, добывая золото для фараона, «ел землю под землей», удалось бежать вместе с девятью каторжниками. Он прибыл в Ахетатон, чтобы вступить в единоборство с фараоном. Натура страстная, цельная, необузданная, могучий, сильный человек, готовый расстаться с жизнью ради осуществления поставленной перед собой цели, — таким предстает Нефтеруф на страницах романа.
Совершенно иным выглядит руководитель оппозиционной партии, действующей в глубоком подполье, глава заговорщиков Шери, потомок великого рода, с которым тоже расправился фараон. Весь он — воплощение выдержки, хладнокровия, полная противоположность пылкому, несдержанному Нефтеруфу. Напомним, что говорит о нем Ка-Нефер: «Шери никогда не пойдет прямо, подставляя грудь вражеским стрелам. Он попытается обойти укрепленные места. Он отыщет тропы, по которым никто не хаживал». К Шери, вождю невидимой, тщательно законспирированной оппозиции, стекаются все противники фараона. Он умело использует то обстоятельство, что против Эхнатона настроены самые различные слои египетского общества: и бывшие аристократы, представители знатных фамилий Уасета, Мен-Нофера, Ей-н-ра, многих из которых фараон сослал на каторгу, и лишенные привилегий, униженные жрецы Амона, и люди из народа — немху, чей удел — нищета и бесправие. Шери осторожен, осмотрителен в своих действиях ипоступках, но он твердо решил не сворачивать с избранного пути, довести дело до конца, его девиз, ставший девизом всех заговорщиков; «Жизнь или смерть!»
Запоминаются и образы рядовых участников заговора против фараона, и прежде всего Ка-Нефер, жены ваятеля Ахтоя, и старика Сеннефера, парасхита, вскрывающего трупы и освобождающего их от внутренностей для последующего бальзамирования Не случайно примкнула Ка-Нефер к оппозиционной партии. Она многим обязана Шери: когда ей было двенадцать лет, ее выкрали вавилонские купцы, и родовитый аристократ спас ее из плена. Но только ли это, только ли чувство благодарности и признательности заставило молодую красивую женщину примкнуть к Шери, к заговорщикам? Очевидно, нет. Ведь мать Ка-Нефер была хеттитка (а хетты — враги Кеми, которые вели постоянные, не прекращавшиеся в веках войны против Египетского государства), отец же — отважный воин из Мен-Нофера, города, навлекшего на себя гнев фараона. Вполне достаточна для того, чтобы Ka-Нефер сознательно присоединилась к заговору. Шери безгранично доверяет Ка-Нефер, понимая, что она не может стать отступницей, предать их общее дело. Жажда мести фараону привела в ряды оппозиций и терпеливого и мудрого старика Сеннефера.
Характерно, что к оппозиционной партии примкнул начальник дворцовой стражи Маху, «живая плеть фараонова», человек жестокий и коварный, чьи руки обагрены кровью бесчисленных жертв. Он предал Эхнатона, перед которым изливается в льстивых заверениях. Это лишний раз говорит о том, как ненадежно окружение фараона.
Заговор против Эхнатона вырисовывается в основном как заговор опальной египетской знати, думающей прежде всего о собственных интересах, о восстановлении утраченных богатств и привилегий. Сами заговорщики и не скрывают этого. Так, их вождь Шери вполне откровенно заявляет: «Там, где замешан народ, — не жди ничего путного. Речь идет о вполне определенной веши: о беспощадной мести людей знатных и славных, униженных и ославленных фараоном-ублюдком».