Фараон
Шрифт:
Потом я пошел обратно через изгородь, чтобы принести Серрену. Она без колебаний прыгнула ко мне в объятия и обеими руками обвила мою шею.
‘Я ждала этого с нетерпением, - радостно сказала она. После своего мужа она казалась легкой, как чертополох, и я был в состоянии нести футляр для лука и другой багаж в дополнение к ней. Когда я уложил ее под платаном рядом с Рамзесом, она прижалась к нему, не разбудив ни его, ни себя. Я сидел и смотрел на них минуту или две.Они были такой идеальной парой, что я довело меня до слез.
‘Все это очень по-домашнему мило’ - щебетала славка в ветвях надо мной.
– Может быть, моя колыбельная сделает это идеальным.’
Мы с Рамзесом давным-давно сошлись во мнении, что шестьдесят пять шагов - это предельная дистанция для самой точной стрельбы из лука. На таком расстоянии он продемонстрировал, что может раз за разом безошибочно попадать в цель размером с желудь. Я шлепал его по щекам, пока он не очнулся ото сна, и он огляделся вокруг, дивясь красоте тайного сада. Его возгласы разбудили Серрену. Как только они оба привыкли к новому окружению, я объяснил им роли, которые, как я ожидал, они будут играть.
Я отдал Серрене небольшой сверток с косметикой и другими женскими принадлежностями, который я захватил с собой вместе с футляром для лука и с помощью которого она могла усилить свою красоту до еще большего великолепия. Мы оставили ее заниматься этим женским колдовством, а сами вместе с Рамзесом прошлись по убойному полю от полого ствола платана до дикого голубого цветка водосбора, одиноко росшего посреди лужайки, обращенной к озеру.
Инана заверила нас, что Террамеш спит в лесу за озером. Инана в своем обличье краснокрылой славки сидела на верхушке дерева, под которым он лежал. Она будет держать его в коме до тех пор, пока мы с Рамзесом не будем готовы принять его. По центру озера тянулась дамба. Инана повлияет на Террамеша, чтобы использовать его, как только она вызволит его из своих сновидений.
Наконец ловушка была наживлена и установлена. Мы с Рамзесом заняли свои позиции в выдолбленном центре платана. Рамзес наложил роковую стрелу на тетиву своего лука. Металлическое наконечник стрелы сиял своеобразной патиной чистого золота. Он на несколько секунд закрыл глаза, словно в молитве. Затем он снова открыл их и кивнул мне. Я шагнул в отверстие в стволе дерева и посмотрел на широкую лужайку, где Серрена незаметно ждала под навесом колючей изгороди, окружавшей тайный сад. Она сидела, наклонившись вперед, и нетерпеливо ждала моего сигнала. Я помахал свободной рукой над головой, и она встала и грациозно пошла по лужайке, чтобы занять свое место рядом с голубым цветком. Это был ее сигнал мне, а точнее - мой сигнал Инане, которая, как я знал, наблюдала за нами с вершины дерева на дальнем берегу озера.
Серрена надела шелковое платье, которое было ее свадебным нарядом. Оно мерцало, когда она двигалась, демонстрируя скульптуру ее тела в мельчайших деталях. Но длинные пряди ее волос отражали солнечный свет, а черты лица сияли от косметики, которую она нанесла, и все вокруг казалось тусклым по сравнению с ней.
Я оторвал от нее взгляд, чтобы повернуться и посмотреть на озеро, как раз в тот момент, когда высокая фигура Террамеша вышла из леса на противоположной стороне. Там он остановился, чтобы потянуться и зевнуть, прежде чем выйти на дамбу, перекинутую через воду. Он был безоружен, у него не было ни меча, ни лука. На нем была только короткая набедренная повязка; таким образом, его необыкновенное телосложение было почти полностью обнажено. Казалось, он целиком состоял из массивных костей и выпуклых мышц, причем одно не обязательно гармонировало с другим. Он казался скорее диким животным, чем человеком.
Только одна сторона его головы была закрыта металлическим шлемом. Обнаженная половина была полностью лишена волос, изрезана и покрыта шрамами, пока не стала напоминать пародию на естественную плоть и кожу. В центре этого пространства поврежденной плоти его лишенный век глаз, не мигая, смотрел вперед.
Он был уже на полпути через дамбу, когда заметил Серрену, стоящую на лужайке над ним. Он остановился на полпути и пристально посмотрел на нее своим единственным глазом.
Серрена ответила ему таким же бесстрастным взглядом. Затем она подняла обе руки к груди и, начав с пуговицы под подбородком, начала неторопливо расстегивать лиф до талии. Затем она осторожно раздвинула ткань, и в проеме показались ее груди, большие, круглые и кремовые, с красными сосками на кончиках. Она взяла один из своих сосков двумя пальцами и направила его на Террамеша, нежно манипулируя им, пока на кончике не заблестела капля прозрачной жидкости. В то же время она прищурила глаза в явном приглашении, олицетворяя идеальное сочетание красоты и похоти.
Террамеш поднял обе руки к застежкам шлема, затем снял его с головы и уронил. Контраст между одной стороной его лица и другой был поразительным. Разорение и увечье левой стороны компенсировалось суровым благородством правой. И все же взгляд был жесток, а линия рта неумолима. Он улыбнулся неповрежденной половиной губ, но в его улыбке не было ни юмора, ни доброты; скорее это была насмешка похоти и жадности.
Обеими руками он развязал набедренную повязку и отбросил ее, обнажив гениталии. Они вяло и мягко свисали до колен. Он взял свой пенис в одну руку и начал поглаживать его взад и вперед. Его пальцы едва коснулись ее обхвата, когда она застыла в неподвижности. Крайняя плоть отклеилась от головки, сделавшись розовой, блестящей и величиной со спелое яблоко. Она жестко торчала перед ним на длину предплечья.
Серрена, казалось, была подстрекаема этим зрелищем. Она сбросила одежду и стояла голая, обхватив обеими руками лобок и выставив вперед бедра. Она похотливо улыбнулась, и это соответствовало его алчности. Я был поражен этим проявлением беспричинной похоти с ее стороны, хотя и понимал, что это было надуманно.
Террамеш двинулся вперед. Он сошел с насыпи через озеро и зашагал вверх по склону туда, где стояла она. Он прошел совсем близко от того места, где мы с Рамзесом прятались в дупле платана, так близко, что я слышал его возбужденное ворчание, похожее на хрюканье большого дикого кабана в сусле, и чувствовал его запах, как зловоние ядовитой оспы.
Я отпустил его шагов на двадцать и тронул Рамзеса за плечо. В унисон мы вышли из своего укрытия. Рамзес сделал три шага впереди меня, чтобы дать себе четкий выстрел, и затем он естественно встал в позицию лучника с луком, выставленным вперед, и его единственная стрела была натянута. На зеленой лужайке над нами Террамеш остановился в нескольких шагах от того места, где стояла Серрена. Он возвышался над ней, почти заслоняя ее от нашего взгляда.
В то же мгновение Рамсес окликнул его таким громовым голосом, что даже я, который был полностью готов к этому, вздрогнул: "Сын Фонта, я принес тебе послание от твоего отца!’