Фарцовщик. Часть вторая
Шрифт:
–Налей еще, Дим, и притом водки, меня, что- то портвейн не берет.
– Галь, может достаточно. А то развезет тебя, притом, ты смешивать начинаешь, портвейн, водка…
–Дим, налей водки, женщина тебя просит, трудно, что ли? Видишь, разволновалась я, нахлынули на меня воспоминания тех далеких дней. Эфиопия, Керт, и я, такая еще молодая….
– А ты что считаешь себя сейчас старой? Тебе еще и тридцати нет…. Интересно, что ты будешь говорить, когда тебе скажем, будет пятьдесят лет.
– Ой, Дим, я до такого возраста не доживу, мне даже страшно отмечать мое тридцатилетие, а ты пятьдесят лет…., это не реально.
Выпив водки, и заев ее, остывшей картошкой и слипшимися шпротами, Галина Ивановна продолжила свое повествование.
– Вот пришло время, нам уезжать из Эфиопии, контракт закончился, дорогу достроили… . А я, понимаешь, люблю Керта, не хочу ехать в Москву, а хочу ехать с ним в Соединенные Штаты Америки…
– А как же муж, как же ребенок, у тебя по- моему, уже дочка родилась?
– Верно, ты говоришь, но я решила, что муж, обойдется…, а вот мысли насчет дочки, очень тревожные были. Но думала, если в Штаты переберусь, то и дочку со временем к себе заберу. Мы с Кертом это обсуждали. Он меня бывало, обнимет, и на ушко шепчет, шепчет, «мол милая моя, поехали ко мне домой, в Америку, у меня мама такая хорошая, братья такие замечательные. Будешь жить со мной в большом доме в штате Алабама, и дочку твою будем воспитывать, и детей еще нарожаем… У меня хорошая зарплата в Штатах будет, я сейчас получаю мало, но в Штатах буду получать много. В Корпусе Мире, когда работаешь, тебе платят мало, – Керт объяснял мне, – тысяча долларов, но по приезде в Штаты, представителя Корпуса Мира, сразу устраивают на высоко оплачиваемую работу и платят три-четыре тысячи долларов…
– Галь, а что это за организация Корпус Мира?
– Ну, как я понимала, эта правительственная организация, которая набирает добровольцев, для работы в Развивающихся странах. Помощь в образовании, помощь в экологии, помощь голодающим странам. Ну, например, приходит гуманитарная помощь в Эфиопию, и эту помощь, кто-то должен контролировать, кто-то принять, распределить…., а то все разворуют. Вот одна из миссий, Корпуса Мира…. Керт занимался экологией, он биолог, я уже говорила…И вот пошла последняя неделя нашего пребывания в стране. Мой муж не «просыхает», с утра до ночи пьяный…., сдружился с такими же парнями… тоже переводчики…, и вот они перед отъездом домой в Москву, каждый день попойки устраивали. И я решила, – «все, бросаю своего мужа и ухожу к Керту». Собрала, кое, какие свои вещи, сложила их в спортивную сумку, взяла паспорт…., дня три оставалась до возвращения на родину. И темным вечером…., а тропические вечера темные претемные…. Ты знаешь Дим, в тропиках нет понятие вечера, нет сумерек, и нет рассвета, Солнце резко садиться под прямым углом, был день, раз, шесть часов вечера и уже ночь, и мириады звезд на небе. Муж пьянствует с друзьями переводчиками, а я иду к Керту по дороге, через Национальный парк Эфиопии (Заповедник, по- нашему), а на самом деле – тропический лес. Идти не долго, около километра, минут двадцать. Иду, значит по дороге, в руке спортивная сумка, под ногами ничего не видно, ели дорогу различаю в темноте, боюсь, на какую ни будь змею наступить. Иду, сама трясусь, и от своего поступка, и от дороге, через джунгли. И вот, представляешь Дим, – налей еще водки. – Дима налил, себе и Гали. – Иду, зубы стучат, страшно так, что ты даже себе представить не можешь, темнота кромешная, а над головой звезды, и Южный Крест- созвездие такое, никогда не видел, Дим? Красоты неописуемой. Иду значит, свет наших окон в домиках, уже не виден, пыл мой и уверенность начинают уменьшаться с каждым шагом. Я за эти пятнадцать минут столько передумала, наверное, больше чем за всю свою жизнь, и вот остается пройти совсем немного, метров триста, я уже вижу, представляешь Дим, уже вижу палатку Керта на берегу реки, лес начинает редеть, я прибавила шаг. Все, я окончательно принимаю решение, я рву с мужем , с Родиной…, шепчу, «Господи прости меня великодушно за мой поступок…», и тут из соседних кустов, раздается душе раздирающий крик, леденящий кровь, какого то животного, видимо разорванного на смерть, тигром или львом, может пантерой, я не знаю, но, они там водились в изобилии. И тут Дим, все, нервы мои не выдержали…..
– Налей еще водки,– Галя тяжело вздохнула, видимо снова переживая тот ужас, который она испытала тогда, в Эфиопии. Они снова выпили, но, уже не закусывая, потому что Галя «находилась в Национальном Парке Эфиопии», а Дима, настолько представил эту картину, что виртуально, тоже улетел в Национальный Парк, следом за Галиной Ивановной.
– …нервы мои не выдержали этого испытания, и я как рванула назад, со страшным криком, притом бросив сумку, и скинув с ног босоножки. Я в жизни так не бегала, я добежала до наших домиков, мне показалась тогда, за три минуты. Ворвалась к мужикам- строителям, которые жили в первых домиках, в таком ужасном виде…, и кричала, что « его съели, съели , и что надо спасать…», они поняли, что случилась беда…. Быстро собрались, их было человек шесть, и с фонарями пошли спасать, искать….не понятно, правда, кого?. Сумку мою и босоножки мне принесли…. . И самое интересное, что никто из них не спросил меня, что я дела в тропическом лесу, темной ночью, с спортивной сумкой в руках? Вот так закончилась эта история, с моей любовью к Керту. Галя опять тяжело вздохнула, и закурила сигарету.
– Я Дим, его больше не видела. И мы с мужем вернулись в Москву, но дальше, ты все знаешь…
– Галь, а у тебе с этим Кертом, секс, был? – Бестактно спросил Дима, потому что был пьян.
– В том то и дело, Дим, что ничего не было…., а жаль.
Потом они выпили еще и еще. Галя включила магнитофон, и полились мелодии в исполнении Том Джонса….., « I am full to want yоu…» . Дима понял, что пора приглашать дам, и дама не отказала…. Они медленно топтались, по средине комнаты, плотно прижавшись к друг другу. Его губы, стали искать ее губы, но не находили их…. . Дима не спешил, у него не было жены, у него не было даже любимой девушки, у него была Галина Ивановна, и она всегда для него была виртуальным объектом его чувств, и сейчас, в данный момент, она стала реальной. Вот она рядом, и он чувствует…, остро чувствует, запах ее волос…, запах ее тела. У него кружилась голова, но не от алкоголя, а от запахов желанной женщины. Он снова попытался найти ее губы, но не нашел, и стал целовать ее в шею. Галина Ивановна не противилась, и Дима чувствуя это, все больше и больше привлекал ее к себе, а Галя , ( как делала Людка ) норовила прощупать своей коленочкой, достоинства Димы. Так они двигались в центре комнаты, делая вид, что танцуют или не танцуют, но Диме было хорошо. Он сильно возбудился и тяжело дышал, а его не маленький солдат уперся Гали в ногу. Потом неожиданно для себя, Дима храбро, сунул левую руку под сарафан Галины Ивановны и его рука легко, подняв сарафан, начала гулять по бедру Гали. Дальше не получая сопротивления, Димина рука нагло, очутилась между ног его великолепной подруги, и начала ласкать и гладить бугорок с маленькой пещеркой, которая тут же наполнилась слезинкой, видимо умоляя о пощаде. Его солдат разрывал брюки, его рука была уже в божественной пещерке Гали, а Том Джон уже пел о « Зеленной траве около дома своей любимой женщины, и эту траву, он все время касается…». У Димы помутилось сознание. О понял, что победа близка, что женщина, о которой он мечтал столько лет ( целых три года) уже, почти его. И он кинулся в последнею атаку, только не знал где это сделать, либо прямо здесь в комнате на полу, либо отнести Галю в спальню. Голова кружилась от вожделения, и плохо соображала… Дима аккуратно положил Галю на пол , задрал ей сарафан и немного подняв ее ноги, и снял с нее ее трусики. Затем правой рукой начал расстегивать свой ремень (ремень не поддавался), а левой рукой поддерживал Галины согнутые ноги в коленях. В это время, перед ним раскрылась такая восхитительная картина женской красоты, которую Дима со своим богатым сексуальным опытом, ни когда не видел до этого. Руки его тряслись, ремень выворачивался в руках, солдат так выпирал, что не было никакой возможности его вытащить из брюк. Но самое ужасное и неприятное для Димы произошло чуть позже, тогда, когда он вытащил наконец своего огромного солдата…, и в этот момент…, в этот момент, Галина Ивановна, вдруг, ногой жестко, уперлась в грудь Димы и зашипела…. . «Что ты делаешь Дима, что это значит… , ты хочешь меня трахнуть прямо на полу…, ты сума сошел, ты сумасшедший….. . Мы с тобой друзья…, я не трахаюсь с друзьями…, прекрати…, ты мне делаешь больно…. Сейчас же прекрати, я буду кричать…. И Галина Ивановна, его Галина Ивановна, так думал Дима, грубо оттолкнула его ногой в грудь, а другой ногой в лицо. Резко вскочила на ноги, и закричала…
– Ты что не знаешь, что я люблю Андрея, идиот…, я люблю Андрея, Андрея, а не тебя…Андрея я люблю.
И Диме показалось, что Галя специально так кричит, что бы в ее любовь поверил не только Дима, но и она сама. Он тоже вскочил на ноги и пытался ее успокоить. Нет, перед ним стояла совершенно другая женщина, не милая, нежная, Галина Ивановна, а страшная, фурия, которая продолжала жутко кричать.
Лицо Димы исказила дикая гримаса, ему захотелось убить эту женщину, женщину, которую он минуту назад так любил. Он схватил ее за плечи, и стал трясти, «прекрати орать, слышеш, хватит…», но Галина Ивановна не слышала, у нее была истерика. Она выскочила на кухню, и сев за стол, начала, дико по нему стучать кулаком, и продолжая кричать. « Я люблю Андрея, люблю, люблю…, люблю, А ты убирайся, убирайся…, ты поддонок, хотел воспользоваться тем…, что я пьяная….», – и слезы градом катились по ее лицу.
Диме, вдруг стало жалко Галину Ивановну, он захотел обнять ее и успокоить…
Но, она не унималась. Ее плечи вздрагивали, кулаки были сжаты и обидные ее слова, словно осы, жалели Диму, прямо в сердце.
– Как ты смел…, думать, что я пересплю с тобой…., ты же знаешь…, что я не люблю тебя, и никогда не полюблю. Ты…. поганец, который напоил меня, и хотел этим воспользоваться. Как тебе Дима не стыдно…., друг называется. Ты сволочь, а не друг. Ты хуже, любого сантехника…. . Ты смеялся над старенькими докторами, что они пристают ко мне, но они это делали галантно. А ты? Ты хуже любого водопроводчика, хуже любого слесаря, ты хуже любого бомжа. Терпеть тебя, ненавижу…. . Ты мразь, ты мерзкая мокрица…
– Галя, что ты говоришь, успокойся…, я не достоин таких слов…., ты наверное сошла сума….
– Я сошла сума? Это ты, как червь вполз в мою душу…., и хотел воспользоваться моей слабостью…., но тебе этого не удалось…, и запомни, не удастся никогда. Никогда тебе это не удастся!
Это уже был удар ниже пояса, это удар был просто по яйцам. Дима побледнел, схватил со стола не открытую бутылку портвейна и шарахнул ее об пол. «На», – закричал он. Бутылка не разбилась, она просто взорвалась , наполнив кухню мелкими осколками и огромным красным пятном во весь пол. Галя мгновенно замолчала и судорожно смотрела на Диму. А Дима с перекошенным от злобы лицом, не вышел, а выбежал из квартиры и громыхнул дверью так, что на лестничной клетке, отвалилась лампа освещения.
Он не шел, он бежал по улице, его трясло, его всего корежило.-« Ах вот как, значит я поддонок, я говно, я мразь…, и хотел изнасиловать…, подпоив святое существо….. , которое любит благородного Андрея». Дима был просто в бешенстве, – « ее слова, она не любила меня и никогда не полюбит, не полюбит…, а я дурак…., мечтал о ней, думал о ней…, так трепетно к ней относился…, надо было убить ее сегодня, чтобы никому не досталась, убить ее и все…, а потом себя. Два гроба бы стояли в актовом зале института Африки…и вот тогда все бы говорили, ах как, как он любил ее, как любил…».