Фарцовщик
Шрифт:
Сначала выпили за Диму. Этот тост предложил Андрей. Затем – за красивую девушку Лялю. Этот тост тоже предложил Андрей. Потом выпили за проводницу Машу. Потом опять за Диму, потом за Лялю, потом второй раз за проводницу. За Андрея никто не пил, но он не обижался: смешил всех анекдотами и всё время улыбался Ляле. Бутылка водки была выпита; бутылка шотландского виски была опорожнена наполовину.
Дима заплетающим языком спросил у нового приятеля:
– А скажи-ка, Андрей… Ох, как же я набрался… Ты ва-а-ще кто? Вот Ляля, моя пад… друга… Она моя под… друга, она работает в журнале, а ты где работаешь? Я смотрю,
– У меня просто всё в порядке, – ответил на этот вопрос Андрей, не прекращая улыбаться Ляле. – Просто я работаю в таком месте, где очень хорошо платят. Вот ты, сколько получаешь?
– Я ста… рик, зара… баты… ваю, тоже хо-ро-шо… Я работаю в институте, я па-а-чти кандидат, блин, наук.
– Ладно, кандидат наук… Какая у тебя зарплата?
– У меня зар-пла-та очень, хо-ро-шая. Давай лучше ма-ха-нём еще…
– Старик, я очень тебе благодарен, – продолжил Андрей, – ты меня очень сильно выручил в непростой ситуации, поэтому пей, ешь. Если будет мало, ещё купим. Главное то, что ты хороший человек.
Андрей хоть и не пил, как Дмитрий и Ляля, но всё же тоже начал «косеть». Троица маханула ещё по одной, и Дмитрия совсем развезло.
– Так, на чём мы остановились? – вопрошал он Андрея.
Но Андрей уже подсел к Ляле и стал что-то ей нашёптывать на ухо. Проводница давно куда-то ушла по служебным делам, а Дмитрий, как говорят у нас на Руси, был уже «ни ухом ни рылом». Он ничего не понимал: ни где он, ни кто он.
Очнулся он в своем купе, когда поезд стоял на какой-то станции. Привстал с полки, он шёпотом позвал свою подругу:
– Ляля, Ля-леч-ка, ты спишь?
Ответа не последовало. Совершив над собой страшное усилие, Дима встал и посмотрел на верхнюю полку, где по его определению должна была находиться Ляля. На верхней полке (его подруга любила только верхние полки) её не было. Покачиваясь, наш герой вышел из купе и мутным взглядом посмотрел вдоль коридора: сначала налево, потом… Потом его сильно качнуло, и он решил выйти на перрон и погулять, чтобы немного прийти в себя.
На слабо освещённом перроне ходили какие-то тётки и предлагали немногочисленным пассажирам пиво, минеральную воду, водку, горячую картошку, жареные пирожки и, конечно, кур: отварных, печёных, варёных, «солёных» и «ядрёных». У вагона Дмитрий Лялю и Андрея не нашёл. «Наверное, в тамбуре курят», – почему-то решил он и поднялся обратно в вагон. Но в тамбуре их тоже не было. Он заглянул в служебное купе, но и там никого не было: «Где же все? И что это за станция, и сколько здесь стоит поезд?» В коридоре он нашел расписание и понял, что это Армавир, и что стоянка здесь двадцать минут, и что время два часа ночи. «Так, а где же Ляля, где Андрей?»
Спьяну Дима никак не мог сообразить, где его подруга и где его новый друг. Он опять вышел на платформу. Над ним раскинулась тёплая южная ночь с роскошным звёздным небом. Он потихоньку успокоился, начав медленно прогуливаться вдоль вагона. Впереди он видел маневровые светофоры железнодорожных путей; синие огни манили его своей таинственностью, и ему захотелось подойти к ним поближе. И он пошёл вперед, вдыхая ночной освежающий воздух. Вдруг в окне какого-то вагона он неожиданно увидел свою девушку и Андрея. Они сидели довольно близко друг к другу и мило беседовали. Дмитрий сразу полез в тамбур этого вагона, но дверь была закрыта, и на стук никто не открывал. Он начал агрессивно колотить по двери. Наконец, дверь открылась, и в тамбуре появилась толстая, сисястая баба:
– Чего надо? Не видишь, ресторан закрыт! Завтра приходи. Мы в восемь часов открываемся.
И она попыталась закрыть дверь вагона, но Дмитрий уже залез на площадку и начал оттеснять толстуху. Та сразу завопила громким голосом:
– Куда лезешь, наглец?! Тебе русским языком сказали, что ресторан закрыт. Водки что ли надо? Да тебе уже достаточно, вон как от тебя несёт!
– Мне надо в вагон, пустите, там моя девушка, – Дима попытался что-то объяснить, но толстуха схватила какую-то кочергу и, размахивая ею перед носом Дмитрия, пошла на него в атаку. На шум выскочили еще какие-то тетки…
Через несколько минут он сидел за столом рядом с Лялей и Андреем:
– Ну что же вы ушли? Вы меня бросили пьяного, а сами здесь… – с обидой в голосе начал он наезжать на своих приятелей, в основном на Лялю.
– Ой, слушай, Дим, – не обращая на его стенанья никакого внимания, начала говорить Ляля, – Андрей такой интересный… Ты знаешь, где он работает?
– Не работаю, а служу, – перебил её Андрей.
Видно было, что он был раздражён оттого, что в вагоне-ресторане появился Дима.
– Неважно, служишь ты или работаешь, – Дима заметил, что его подруга была изрядно «датая» (так говорила молодежь того времени).
Ляля продолжила:
– Представляешь, он служит в церкви!
– Не в церкви, – опять перебил её Андрей, – а в Московской епархии, при Питириме.
Дмитрий слушал всё это вполуха. Ему было приятно, что он нашел своих друзей. К тому же Ляля опять прижималась к нему, правда, только коленкой:
– Представляешь, Димон, он у нас священник.
– Ляля, я не священник, а служу у Питирима!
– А кто такой Питирим? – спросил Дмитрий, не опасаясь того, что Андрей осудит его за невежество.
– Чего-нибудь выпьешь? – неожиданно спросил Андрей. – А то давай… Я тебе водки или коньяка возьму.
– Нет, на сегодня уже хватит. Хотя… Можно грамм сто водочки с солёным огурцом и бутербродом с колбаской, – ответил Дима на предложение своего приятеля.
Андрей быстро встал и отошёл к барной стойке, где стояла всё та же толстуха, которая изо всех сил боролась со сном. Ляля в отсутствие Андрея, как кошка, начала тереться о Диму и норовила даже залезть ему в брюки своей рукой. Через пару минут вернулся Андрей, сопровождаемый толстухой, которая поставила на стол бутылку водки, бутылку сухого вина, минералку и положила шесть бутербродов с красной икрой.
– Но зачем так много? – спросил Дима. – Уже ночь, куда столько?
– Дают – бери, бьют – беги, – пропела Ляля, наливая себе в стакан для минералки сухого вина.
– Ляля, может, хватит, а? – пытался её остановить Дима, но девушка уже выпила и пыталась налить еще.
Поезд уже давно отошёл от Армавира и набирал скорость. Постукивали колеса, и в окне мелькали нереальные картины южной ночи. С приходом Димы течение беседы нарушилось. Дима начал понимать, что он «обломал фишку» Андрею, который хотел охмурить его девушку. Беседа не клеилась. Ляля была уже достаточно пьяна, и они вскоре потихоньку покинули вагон-ресторан.