Фарш Мендельсона
Шрифт:
И свою следующую владелицу изумруд Лукреции выбрал сам. Кто знает, может быть, судьба аргетинской проститутки Марии Эвы Дуарте и сложилась бы иначе, не оставь ей один из клиентов в качестве оплаты неприглядный камушек, который она поначалу приняла за подделку. Но камешек обладал удивительной силой: взяв его однажды в руки, с ним уже было невозможно расстаться. Он нашептывал, подсказывал, направлял, он манипулировал. Иначе как объяснить, что уличные забавы маленькой Эвиты продолжалась совсем недолго. Она пошла другим путем. Знакомясь и сходясь с состоятельными и влиятельными мужчинами, переходя из рук в руки, она продвигалась по карьерной лестнице вверх, в высший свет аргентинского общества. А параллельно снималась порнографических журналах. Один любовник
Затем, по слухам, изумруд оказался в руках французского поэта Жана Кокто, чьим тайным пристрастием было пристрастие к опиуму. Говорят, в такие моменты он любил смотреть на мир сквозь зеленое стекло. Кто знает, может, изумруд Лукреции решил на время задержаться во Франции? Однако частые наркотические опыты, в конечном итоге, и погубили поэта. 11 октября 1963 года он находился в больнице, жалуясь другу: «Меня вырвали из лап смерти, но не вернули к жизни». В этот момент передали сообщение о смерти Эдит Пиаф. Кокто прошептал в состоянии шока: «Корабль идет ко дну». А после добавил: «Ее сжег огонь собственной славы». Точно такой же огонь сжег и поэта через несколько часов после известия. Последнее желание Жана Кокто — быть похороненным в собственном саду — не исполнилось. Власти не разрешили. Изумруд исчез, чтобы вскоре оказаться в коллекции голливудской актрисы Натали Вуд. Но тоже ненадолго. По официальной версии, 27 ноября Натали Вуд вместе со своим мужем Робертом Вагнером отправилась в двухдневный круиз на собственной яхте. Вместе с ним был друг Натали — Кристофер Уолкен. Спустя два дня Роберт заявил в полицию об исчезновении жены. Тело актрисы нашли в воде, недалеко от берега. Медицинское заключение гласило, что, находясь в состоянии алкогольного опьянения, Вуд поскользнулась и упала за борт. Так ли это было на самом деле, никто не знает. В тот вечер Натали надела в качестве украшения кулон из цельного изумруда. Кулона на теле не нашли.
Возможно, на этом можно было бы поставить точку, — вздохнул Мендельсон, если бы не одно обстоятельство. Камень подобен Фениксу: каждый раз, когда думаешь, что он утрачен навсегда, изумруд Лукреции возвращается. Скажем, пару месяцев назад прошло сообщение о том, что вскоре изумруд Лукреции будет выставлен на продажу. Откуда он взялся, не знаю. Стефания Андреевна, вам нехорошо? — он с показной тревогой посмотрел на меня.
Мне было…никак. Уже в середине истории я почувствовала, что со мной происходит нечто странно: разум был чистым и ясным, но тело отказывалось повиноваться. Передо мной проходили герои истории — рыжеволосая Лукреция, Эдгар По с несчастным, испитым лицом, Эва Перрон, страдающая от диких болей, безумный Кокто и хорошенькая Натали Вуд. Были и другие, но их образы казались бледными тенями. Потом на глаза набросили пленку, от чего все вокруг превратилось в грязный туман. Я сидела в коконе одеревеневшей плоти и не могла пошевелиться. Неужели кофе? Привкус у напитка был действительно необычным, но я отнесла это за счет восточных добавок — корицы и кориандра.
— Стефания Андреевна, что с вами? Вы можете ответить? — Мендельсон склонился надо мной, щелкнув пальцами перед лицом. Из моего горла вырвался испуганный хрип и тут же затих. Мне стало
— Готова. Можешь заходить.
— Почему так долго? — раздался знакомый голос. — Неужели с ней нельзя было разобраться быстрее? Кому нужны твои байки?
— Дорогой мой, красивые женщины требуют времени и внимания. Тем более, если они от природы любопытны. — Он осторожно провел по моим волосам. Я это даже не почувствовала, а поняла по движению руки. — Красивый цвет. В духе Лукреции. Ты уверен, что изумруда у нее нет?
— Не уверен. Но сейчас не до этого. Сматываемся!
— Красивая девочка, — руки ювелира коснулись моей груди, — сама чувственность.
— Может, хватит лирику разводить? Опаздываем! — рявкнул невидимый собеседник.
Мендельсон снова склонился ко мне:
— Очень жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах. Сложись они иначе, у нас могло быть очень интересно настоящее и не менее интересное будущее. — Он коснулся моих губ. — Простите… — Последние слова я почти не слышала. Сознание вежливо сказало «пока!» и отключилось.
ГЛАВА 11
Первым, кого я увидела, очнувшись на больничной койке, был мрачный Федор Федорович в белом халате. В его взоре можно было прочитать все, кроме сочувствия. Наверное, именно так смотрели варвары, совершая очередной набег на мирное поселение. Я сделала вздох и задала самый банальный вопрос, который только могла придумать:
— Где я?
— В больнице, — мрачно проинформировал Федоров. — Уже неделя прошла.
— А что я делаю в больнице?
— А что делают в больнице в состоянии тяжелого отравления? — ответил Федоров вопросом на вопрос. — Пытаются выкарабкаться. Вас нашли на скамейке в парке. Еще бы час, и все — уже не спасти.
— Это Мендельсон.
— Эфа, сейчас не время думать о браке.
— Вы не поняли, Федор Федорович, я говорю об Иакове Мендельсоне.
— Ювелир? — проявил чудеса эрудиции опер.
— Да. Мы с ним встречались, было очень хорошо, я его хотела, а потом мне стало плохо.
— Случайные половые связи еще никого до добра не доводили, — огрызнулся Федоров.
— Эта связь не могла быть случайной, — откашлялась я. — Встреча с Иаковом мне предначертана самой судьбой. Он меня поцеловал, а потом…
— Давайте без подробностей, — взмолился красный как рак оперуполномоченный. — Постыдились бы.
— Мне нечего стыдится! — ишь ты, он еще меня станет попрекать! — Все было вполне невинно. К сожалению…
Последнюю фразу я, наверное, добавила зря. Федоров ревниво засопел и обиженно отвернулся.
— Там еще был один человек, — вдруг вспомнила я. — Его Мендельсон вызвал после того, как мне стало плохо. Мы уже с ним встречались.
— С кем, с Мендельсоном?
— Да нет, с этим, вторым.
— Эта встреча тоже была предначертана судьбой? — саркастически спросил Федоров.
— Шут его знает! Я гуляла по Эрмитажу, а там он — экскурсовод в Золотой Кладовой. Это он мне дал визитку ювелира.
О! Ищейка почуяла след. От обиды и ревности не осталось и следа. Воодушевленный перспективами Федор Федорович задал еще несколько вопросов и спешно ретировался. Я без сил откинулась на подушки: а погладить по голове? А пожалеть? А водички попить? А кря-кря поднести? И никого. Остается лишь предвкушать, как встречусь с обоими отравителями на очной ставке. Вот тогда я все выскажу красавчику.
Лучшие мечты сбываются редко, почти никогда. Уже через несколько часов обескураженный Федоров сообщил, что все экскурсоводы в Золотой Кладовой — особы женского пола. Это раз. По указанному мной адресу расположен не магазин подарков, а офис турфирмы. Это два. И, наконец в квартире Мендельсона обнаружены пятна крови на полу и в ванной комнате, плюс моя сумочка, тоже в крови. Это три. Группа крови на сумочке соответствует группе крови ювелира. Из чего можно сделать нелицеприятный вывод: скорей всего, Иакова Мендельсона уже нет в живых. А я становлюсь главной подозреваемой.