Фарш Мендельсона
Шрифт:
— Хотя проверка, Стефания Андреевна, еще не закончена, уже сейчас могу сказать, что я нашел массу несоответствий, противоречащих государственному стандарту. У вас как у руководителя высшего учебного заведения могут возникнуть большие проблемы.
Я устало вздохнула и потерла виски:
— Ваши предложения, Вячеслав Янович?
— Люблю конкретных женщин. На самом деле у меня два предложения. Выбирайте, которое вам более по вкусу.
— Слушаю — в голове стучали не менее десятка дятлов, отчего я соображала все хуже и хуже.
— Предложение первое: м-м, я бы назвал его меркантильным. Дело в том, что у меня возникли проблемы, скажем, финансового порядка. А вы будучи женщиной состоятельной и отзывчивой, могли бы мне помочь.
— Сколько?
Он написал на бумажке цифру и протянул через стол. Однако, у Непарады губа
— Я бы сформулировал иначе: что у нас на десерт? Вы мне нравитесь, Стефания, смею надеяться, что и я вам не отвратителен, по возрасту мы друг другу подходим. По темпераменту также сложностей не возникнет, так что я бы с удовольствием провел с вами уик-энд где-нибудь на природе. Надеюсь, вы меня пригласите.
Каков, нахал! Мало того, что он претендует на мою постель, так еще и за мой счет. Так дело не пойдет. Хотя если вдуматься, а как оно пойдет? Денег тоже давать не хочется. Шантажисты на единовременном пособии никогда не останавливаются, требуют еще и еще. Глядишь, не пройдет и полгода, как этот проверяющий разденет меня до нитки. И ради чего? Ради института, который мне не приносит ничего, кроме головной боли. Я вдруг вспомнила, насколько просто мне жилось, когда занимала скромную должность преподавателя зарубежной литературы. В институте появлялась строго по расписанию — три раза в неделю, ни за что не отвечала, груз ответственности не тяготил мои хрупкие плечи. А теперь? Проверка за проверкой, взяточник за взяточником, как только нам задерживают зарплату, в приемной выстраивается очередь: мол, ты богатая, так поделись своим богатством с другими. Меня постоянно ругают и обсуждают, невзирая на хорошие и плохие поступки. И это при всем при том, что руководить людьми я совершенно не умею. Выпить стопочку-другую могу, а вот приказать что-нибудь сделать — не-а, моральных силенок не хватает. Спрашивается: может, пришла пора отказаться от занимаемой должности? А раз так, то, и взяток платить не буду. Про тело не говорю. Слишком много желающих на мои прелести развелось в последнее время.
Непарада тем временем занервничал. Видимо, своим молчанием, я нарушала все законы жанра.
— Ну, так как, Стефания? — позволил он себе очередную фамильярность.
— А никак. Меня ваше предложение не интересует, — я достала кошелек и положила на стол две стодолларовые бумажки. — Надеюсь, этого хватит, чтобы оплатить обед? Всего хорошего, Вячеслав Янович. Кстати говоря, как собеседник вы так себе…
На улице я проглотила две таблетки анальгина и решила, что быть стервой не так уж и плохо. По крайней мере, уверенность в своей правоте позволяет обрывать надоедливых собеседников, говорить «нет», когда тебе действительно хочется сказать «нет» и, наконец, поступать так, как считаешь нужным. Жаль, что я не посетила тренинг до встречи с Мендельсоном. Теперь расстановка сил была бы иной. Попробовал бы он мне подсунуть отравленный кофе! «Леди Винтер, а что вы всыпали в бокальчик? — Натрийсульфат фенофилбарбитуратверонал. И две маслинки, чтоб ты подавился». Вот и Мендельсон у меня бы так подавился, что хватило бы на всю оставшуюся жизнь. А уж что бы я сотворила с «приятелем» из Эрмитажа: работал бы на одни музейные тапочки.
Музейные тапочки… Тапочки музейные. Неожиданно я вспомнила, как этот человек легко и непринужденно скользил в войлочных копытцах. Просто Сихарулидзе какой-то! Обычному человеку даже после года тренировок не добиться подобного мастерства. Дело даже не в том, как умело он это делал, а в том, с какой уверенностью: мол, я здесь свой, и мне все позволено. А значит… Значит он действительно может работать в Эрмитаже, вот только кем? Служителем? Старшим, а то и младшим научным сотрудником? Зав. отделом? Гардеробщиком? Фу, это пошло. У нас что ни злодей, то обязательно гардеробщик. Пора бы пересмотреть традицию. Нет, мой «приятель» из Эрмитажа будет кем угодно, но только не гардеробщиком.
Я не заметила, как уже бодрым шагом направлялась прямо к Эрмитажу. Четкого плана действий у меня не было, его я списала на типично женское авось: мол, уткнемся — разберемся. Ну и? Только купив билет, я сообразила, что без четкого плана поиски грозят затянуться до самого закрытия.
Вопрос: кого мы ищем?
Ответ: мужчину.
Комментарий: как это свежо и оригинально!
Вопрос: какого мужчину?
Ответ:
Комментарий: как это свежо и оригинально.
Вопрос-задача: укажите приметы мужчины-злодея.
Ответ: у него глаза, рот, руки, ноги и вообще…
Комментарий: без комментариев.
М-да, и вот с этим уникальным инструментарием я собираюсь прославиться как великий сыщик? Стефания Андреевна, вы слышите, как смеется народ? Слышу: он неприлично ржет. Я присела на скамеечку в небольшом закутке около парадной лестнице. В Эрмитаже всегда проводились дополнительные занятия для младших и старших школьников. Два-три раза в неделю ребята слушали лекции по истории искусств. В мое время попасть в число слушателей можно было только по блату или благодаря хорошим знаниям предмета. Не знаю, изменилось ли что-нибудь сейчас? На стене висели объявления, призывающие старшеклассников записаться на курсы по археологии, средневековому, античному или современному искусству. Тут же красовались правила приема на курсы и фамилии преподавателей. Рядом с некоторыми фамилиями были фотографии. Я равнодушно скользнула взглядом по списку и вдруг застыла: вот он, третий снизу. Попался голубчик! Старший научный сотрудник, кандидат искусствоведческих наук, С. П. Меморин. Ну, просто memento mori какое-то получается! Честно говоря, я не ожидала, что все будет так быстро и просто, настроилась на долгие и бесплодные поиски и вдруг… на тебе. Memento mori. К доске объявлений подошла симпатичная девчушка и начала переписывать информацию в аккуратный блокнотик. Колготки в сеточку, короткая юбочка. В большом вырезе маленькие мячики грудей. Встреть я ее где-нибудь в районе Невского проспекта, приняла бы за пра-пра-внучку Незнакомки, остановившуюся в своем развитии.
— Добрый день, ты не могла бы мне помочь? — от волнения мой голос слегка дрожал, губы пересохли.
Она вопросительно уставилась на меня круглыми ярко-голубыми глазами. А вот теперь похожа на Лолиту. Да что это со мной: постоянно на литературщину с эротическим подтекстом тянет. Если так и дальше пойдет, то я про Эммануэль вспомню. К делу, Эфа, к делу:
— Дело в том, что я хочу устроить свою племянницу на один из курсов, Его, кажется, ведет Меморин. Но не знаю, как это сделать.
— К Семену Петровичу очень сложно попасть: у него конкурс как в театральном вузе. Минимум пятнадцать человек на место. К тому же курс уже набран. Меня записали одну из первых. — В ее голосе послышалась гордость за собственную исключительность. Пусть у некоторых есть продвинутые богатые тетки, зато она, добилась всего сама, своими способностями и умом. Наивная дурочка! По себе знаю, как быстро проходит очарование собственной личностью и вера в экстраординарные способности. Пара жестких спаррингов с судьбой, несколько нокдаунов, и все — от наивности не останется и следа. Оставшуюся жизнь будешь как грогги: на ногах стоишь, глаза открыты, но ведешь себя как законченный идиот. На всю жизнь сохранишь синяки и будешь по-прежнему завидовать более обеспеченным, более состоятельным, в общем всем, у кого есть что-то более… Но сейчас я решила ей польстить, благо у девчонки еще есть время на иллюзии:
— Молодец! Если бы моя Катька была такой, как ты, я бы спокойно занималась личной жизнь. А так на женихов даже времени не остается (господи, что я несу этому голубоглазому младенцу с двумя куцыми хвостиками?!) Может, ты мне поможешь? На тебя вся надежда. Иначе мой парень меня бросит… Родителей у нас нет, так что я в ответе за сестру. Она примерно твоего возраста.
Девица презрительно фыркнула, судя по всему, последняя фраза ей не очень понравилась. И то верно. Как неизвестная девица с удовлетворительным поведением может равняться с ней и быть примерно ее возраста?! Тем не менее, именно мой бред в конечном итоге все-таки сработал. Любой девчонке приятно будет поучить уму-разуму богатую тетеньку, испытывающую к тому же проблемы в личной жизни:
— Официальным путем идти не советую. В этих стенах он вас пошлет (и это в лучшем вместилище отечественной культуры!). Вы ему лучше домой позвоните. Он любит красивых женщин, хотя и старый.
Девчонка давно ушла, а я осталась, держа в руках бумажку с телефоном. Шок, это по-нашему! Видали! Пятнадцатилетняя соплюха, выросшая в бедной, но интеллигентной семье (ох, уж мне эти бедные, но правильные семьи), нисколько не сомневаясь, дает совет, который может дать только прожженная интеллигентная шлюха, выросшая, кстати, в бедной интеллигентной семье.