Фартовые деньги
Шрифт:
— Вчера-то спала, — осторожно сообщила Нинка, — но ждала, что разбудишь… Хоть утречком.
— Понятно, — улыбнулся Шура. — Давай еще чуть подальше проедем? А то от дороги нас видно.
— Как скажешь, Шуринька…
И Нинка покатила дальше. Дорожка была узенькая, ветки по стеклам скребли, ухабов немеряно, наверно, можно было и не забираться так глубоко. Но Нинка уже сообразила, что Шуре эта дорожка зачем-то очень нужна. И не решалась останавливаться, хотя они заехали уже не меньше, чем на километр. Однако Казан не торопился давать команду «стоп».
— Ладно, — сказал Казан неожиданно, — глуши тачку. Пойдем прогуляемся…
Честно говоря, Нинка вылезала из машины с опаской, даже, пожалуй, с настоящим страхом в душе. Ей вдруг взбрело в голову, что, выехав на эту дорожку, она невзначай проникла в какую-то жуткую тайну Казана, которую не должна была узнать, и теперь Шура ее собирается приколоть тут, в лесу, по-тихому.
Но Шура, вопреки ее мрачным предчувствиям, нежно обнял Нинкину сдобную талию здоровой рукой и прошептал:
— Скорей бы от гипса отделаться! А то и ухватиться за тебя не могу как следует…
— Ничего, — сказала Нинка, жутко радуясь, что ошиблась, — у меня-то обе целы, обниму как надо.
И, ласково обвив Казана, тесно прижалась к нему всем телом. Опять спаялись вместе губы, сбилось дыхание, теплые волны заходили в головах и душах. А лесной аромат — хвойный, смолистый, с какими-то травами в придачу — хмелил и пьянил. Так на что-то сумасшедшее и подбивал, и подначивал — даже комарики, которые кое-где попискивали, не мешали.
Нинка разжала объятия, схватила Шуру за здоровую руку и потянула в кусты. Заскочила в промежуток между стволами деревьев, покрытый пушистым мхом, одним рывком сдернула платье через голову, ловко освободилась от всего остального и опустилась на колени. А потом еще и нагнулась…
Наверно, Шуре тяжеловато было, как говорится, «переходить в партер». Все-таки и бок, и бедро еще не зажили. Но он все-таки сумел встать на колени у нее за спиной. И тут Нинка неожиданно ощутила, как Казан наклоняется и целует ее сперва в одну половинку, потом в другую, потом еще несколько раз…
Что только с Нинкиной задницей в разные времена не делали: и щипали, и кусали, и тискали, и шлепали, и даже пороли по-настоящему, но целовали так нежно — в первый раз! От этих поцелуев на нее, и без того уже возбужденную, и вовсе бахмур находить начал.
А Казан не торопился, он еще и еще целовал и гладил Нинкины телеса, скользил действующей ладонью по бокам, спине, животу и грудям, по бедрам и ляжкам, словно бы этой руке было поручено работать и за себя, и за раненую руку тоже.
Ну а потом он все-таки задвинул Нинке снизу вверх, и дальше все пошло более-менее обычным для нее образом…
Когда мероприятие было завершено, Нинка, уже одеваясь, заметила:
— Шурик, а ведь нам на этой тропке не развернуться будет! Километр задним ходом переть придется.
— Мы прямо поедем, — ответил Казан. — До тех пор, пока
Нинка хотела спросить, а что будет дальше, но не решилась. К тому же сейчас ей было все равно, куда ехать, лишь бы с Шуриком.
Путешествие по просеке продолжалось еще не меньше часа. В нескольких местах еле-еле протискивались через кусты, в одном месте едва не завязли, переезжая ручей, но все-таки в конце концов выехали на опушку леса и оказались на относительно приличной дороге, идущей по краю поля, засеянного кукурузой. «Царица полей» подросла еще не шибко, но все же из-за ее двухметровых стеблей трудно было разглядеть, что находится на другой стороне.
— Налево поедем, — решил Шура после того, как в очередной раз поглядел на карту и посмотрел на солнце. Нинка послушно повернула баранку, и «шестерка» покатила по грунтовке. Слева тянулся лес, справа — кукурузные заросли. И эдак проехали еще километр, после чего дорога отвернула от леса вправо. Теперь кукуруза качалась с обеих сторон. Еще километр — и полевая дорога вывела на асфальтированное шоссе. А по этому шоссе как раз в это время мимо «шестерки» проехал автобус с табличкой «Автовокзал — Лузино».
— Господи, — сказала Нинка. — Это ж мы куда выехали? На лузинскую дорогу! Я, ее, гребаную, по гроб жизни не забуду! Отсюда всего ничего до моста через Снороть.
— Вот и сворачивай налево, — велел Шура. — По-моему, это судьба…
Часть третья
КОЛЬЦА УДАВА
НА ЛУЗИНСКОЙ ДОРОГЕ
От хутора до асфальтированной дороги Швандю везли с завязанными глазами. Механик посчитал, что «матросу» незачем знать сухопутные подходы к ларевской вотчине. Поэтому повязку с глаз шпиона-любителя сняли только после того, как отъехали подальше от выезда с просеки.
Ехали они в старом «уазике» районной администрации, который Ларев списал по старости, заменив на «Ниссан-Патрол», и подарил Механику. Для страховки с Механиком, который сел за руль, Ларев отправил двух жлобов из своей охраны, между которыми на заднем сиденье и находился подконвойный Швандя.
Почти всю дорогу ехали молча. Охранники молчали по должности, Швандя чего-либо спрашивать побаивался, а Механик все теплые слова приберегал напоследок. Однако именно он первым нарушил тишину, увидев слева, на встречной полосе, приткнувшийся к обочине «жигуленок-шестерку».
— Застрял кто-то! — бросив короткий взгляд назад, заметил Механик. — Ладно, на обратном пути посмотрим, если сами не справятся…
И прибавил газу, проскочив мимо «Жигулей». Успел только углядеть, как из водительской дверцы выбирается баба и идет к капоту.
Вскоре переехали по мосту железную дорогу и миновали райцентр Лузино. Лузино числилось поселком городского типа, но гораздо больше было похоже на город, чем Знаменск. Там даже фонари на улицах имелись. Механику Лузино напоминало о поездках с Есаулом на озеро Широкое. Да, были времена когда-то… Эх!