Фартовые ребята
Шрифт:
— Надо, представь себе… — прошептала Люська. — Обе, между прочим, взялись твоих детей носить, а ты на меня — ноль внимания. Обидно все-таки. Я понимаю, если б она была тебе жена. А она тебе — то же, что и я… Неужели ты только по Светкиному повелению, а? Чем я ее хуже-то?
Возможно, еще чуть-чуть — и Никита постарался бы доказать Люське, что она ничем не хуже Булки и он, Ветров, может и без Светкиного распоряжения «оказать гуманитарную помощь». Потому что Никите вдруг стало очень жалко Люську, которой хоть и не фатально, но очень здорово по жизни не везло. Моталась-болталась, ни образования, ни профессии. Балясина любила, а Ежик его грохнул. Юрик, хоть и не очень нежно, но тоже любовь предлагал, а Никита его, хоть и нечаянно, но ухлопал. С Серым жила, а Светка его застрелила. А теперь — живот к носу и никаких особо приятных перспектив. Попробуй,
Но по закону подлости Никите свою жалость проявить не пришлось. Потому что во дворе послышался шум от вкатившей в ворота машины. Потом еще не то двух, не то трех. И похоже, машины не собирались заезжать в гараж, а разместились во дворе. Собаки залаяли, но их быстро уняли.
— Прикатила… — с явной досадой произнесла Люська. — Иди встречай госпожу! А то, и верно, еще разозлится…
Никита не любил латиноамериканские сериалы, а потому не имел особого желания стать одним из «мыльнооперных» героев, попадающих в центр разборки между двумя бабами. Соответственно он заторопился вниз, к парадному входу.
Бабка-уборщица уже навела там революционный порядок, а сама испарилась. Но зато появились два бойца-молодца из числа «старой гвардии», созданной Петровичем. Один из них строго глянул на Никиту, собравшегося было спуститься на первый этаж, и сказал корректно, но сурово:
— Светлана Алексеевна просила вас пока побыть наверху. И на площадку не выходить. Понадобитесь — позовем.
Никита спорить не стал и убрался с площадки в холл второго этажа. Судя по всему, Булочка действительно привезла с собой какого-то гостя и достаточно важного. Во всяком случае, Никита еще ни разу не слышал в ее голосе таких заискивающих ноток.
— Прошу, проходите, будьте как дома… Извините за наш провинциализм… — донеслось до его ушей.
— Не прибедняйтесь, Светлана Алексеевна, для России это вполне на уровне… — басовито отозвался невидимый Никите приезжий. Потом протопало немалое число ног.
Ветрову, конечно, было глубоко до фени, кого там привезла на обед Булочка. Бизнес у нее был весьма темный, и ясно, что господин приехал не по хлебопекарной части. Вникать в подробности Никита не собирался. Он прекрасно соображал, что для поддержания хороших отношений с такой непредсказуемой дамой, как Светуля, надо знать ровно столько, сколько она позволяет, а еще лучше даже меньше того. Потому что Никита, при всем своем «рыльце в пуху», вовсе не бандит. И наверняка то, что Светуля держит его при себе, многим профессионалам, находящимся у нее в подчинении, очень не нравится. Это против правил игры. Впрочем, главное и вопиющее нарушение обычаев — бабское руководство конторой. Причем не какой-нибудь крутой Маней с тридцатью двумя золотыми зубами и пятью ходками за татуированной кормой, а элегантной дамочкой с высшим образованием. Тем не менее это самое «неправильное руководство» в здешней области терпят. Это Никита понял четко еще с осени. И логика подсказывала, что наверняка неспроста. Должно быть, за гибкой спинкой Булочки стояла какая-то могучая сила, которая, не вылезая наружу, растолковывала почтеннейшей публике, что времена меняются, нравы тоже, а потому все, кто надеются дожить до спокойной старости, должны признавать Светулю за главную и быть готовыми выполнить все, что она предпишет.
Короче, Никита сделал для себя весьма важный вывод, что сюда прибыл представитель, а может и руководитель, некой столичной организации, которая патронирует «Свету и К°». А потому Булочка, все личное будущее которой зависит от этого московского покровительства, так усердно проявляет гостеприимство. Хотя, наверно, обаять этого гражданина при наличии заметного живота ей будет сложнее.
Можно было, конечно, воспользоваться своей ненадобностью и пересидеть это время у Люськи. Речь, разумеется, уже не шла об оказании «гуманитарной помощи», а просто о возможности поболтать за жизнь с не самой неприятной дамой. В конце концов, у Никиты их было только две. В Москве он по-прежнему ни с кем не общался и особой страсти побегать за прекрасным полом не испытывал. Тем более что вот уже два месяца все выходные проводил на Светкиной подмосковной даче. В пятницу вечером уезжал на хлебовозке с «Каширской», а в понедельник утром приезжал туда же на том же транспорте. Две ночи подряд с Булочкой — это неплохая зарядка на всю неделю.
Нынешний вызов сюда Светка объясняла тем, что ей тяжело стало ездить на машине за 400 верст и иными медицинскими причинами. Никита в это поверил безоговорочно. Но сейчас, после того, как тут неожиданно для Ветрова появился некий важный гость, создавалось впечатление, что Булка покривила душой. Просто хотела и птичку съесть, и все остальное, согласно данной нецензурной поговорке, заполучить. Переносить важный визит она, должно быть, не имела права, но и от Никиты отказываться не собиралась.
От скуки и безделья Ветров, вопреки собственным установкам, стал помаленьку анализировать ситуацию. Конечно, могло быть и так, что высокий гость из столицы нагрянул внезапно, как снег на голову. То есть прикатил часов в девять утра на завод, и Светуля, поднявшись по тревоге, помчалась туда, благо ехать недалеко. Однако, если подразумевалось, что данный «инспектор» или «ревизор» пожалует на обед, а его персона должна оставаться тайной для Никиты (или, допустим, если наличие Никиты для этой персоны должно оставаться тайной!), то надо было для страховки вывезти Ветрова с Люськиной дачи, посадить в поезд и отправить до дому. На это было вполне достаточно времени. И, само собой, не следовало, с этой точки зрения, позволять Никите дрыхнуть до десяти или одиннадцати. Однако Светка отдала распоряжения, которые не только не содержали приказа как можно быстрее выставить Ветрова с дачи, а наоборот, как бы подразумевали, что он будет торчать тут до приезда Светки и ее гостя.
Отсюда наклевывался некий неожиданный вывод, что Никитино присутствие на даче к моменту прибытия «фирмача» планировалось загодя. То есть создавалось нехорошее впечатление, что вызов Ветрова сюда на «уик-энд», возможно, был как-то скоординирован с приездом этого самого господина. То, что охранник попросил Никиту убраться с глаз в момент прибытия высокого гостя, еще не означало, что Ветров тут «персона нон грата». Тем более что тот же охранник произнес в завершение: «Понадобитесь — вызовем». Конечно, это можно было понять и так, что Никита может понадобиться Булочке уже после того, как высокий гость откланяется. Однако вполне могло быть и так, что Светкины переговоры с этим самым «фирмачом», начавшись с беседы тет-а-тет, в ходе которой будет обсуждаться нечто, не касающееся Никиты, или то, о чем ему знать не следует, продолжатся уже с его участием.
За каким лешим Никита мог понадобиться? Ответа на этот вопрос Ветров даже придумать не мог. До сих пор его полезность для «Светы и К°», если не считать нескольких случаев, когда он выручал добрую хозяйку из экстремальных ситуаций, сводилась исключительно к работе с писаниной, типа дневника капитана Евстратова и повести генерал-майора Белкина. Польза от этих исследований была, по совести сказать, почти эфемерной. В принципе, тех же результатов могли бы и без Никиты добиться. Просто обстоятельства так сложились. А какой еще от него толк? Да никакого. Образование у Ветрова даже «незаконченным высшим» назвать трудно — второй курс еще не закончил. Как «специалиста-историка» его может рассматривать только человек совсем малограмотный. Архивист-документовед из него тоже никакой. Грузчик гораздо лучше, во всяком случае, ибо в архиве Никита намного больше физическим трудом занимался, чем интеллектуальным. В плане стрельбы и мордобития он выдающимися талантами не блещет. Наверняка большая часть Светкиной охраны в этом плане куда способнее. Машину Никита водит как любитель, а в потрохах ее, ежели что серьезное, ему вовек не разобраться. Связей в науке, бизнесе, политике и прочих элитных делах Ветров за собой не замечал. Он даже плохо представлял себе, с кем на одном курсе учится. У родителей его тоже никаких особо полезных знакомств не просматривалось.
В общем, перебирая все возможные причины, по которым им могла заинтересоваться Светкина «патронирующая организация», Никита ничего путевого не нашел. Кроме одного, самого малоприятного: Булке приказали отчитаться за свою личную жизнь и объяснить вышестоящим товарищам, по какой причине она в декретный отпуск собирается. Ну и соответственно представить Никиту на рассмотрение этому самому «уполномоченному». Который должен провести небольшой допрос и разобраться, что делать с этим юным дарованием, внесшим осложнения в трудовые будни Светулечки. То ли, учитывая его заслуги, оставить при Булочке в качестве штатного трахальщика вплоть до особого распоряжения, то ли ликвидировать сразу по окончании беседы.