Фартовые ребята
Шрифт:
— Вы не ошиблись, — кивнул Никита. — Тем более что ко всему, что именуется «трансцендентным», я отношусь скептически.
— Скептицизм — очень похвальное свойство, — одобрил профессор. — Позвольте, однако, заметить, что наименование учреждения может в некоторых случаях не совсем соответствовать содержанию его деятельности. Если б мы, допустим, работали в системе РАН, то Президиум наверняка не утвердил бы подобное название. Ибо строго терминологически под «трансцендентным», по философии нашего земляка Иммануила Канта из города Калининграда, понимается нечто лежащее за пределами человеческого познания. Непостижимое и непознаваемое, то, что в принципе нельзя изучить, понять и объяснить. То есть наименование нашего Центра с этой точки зрения — ахинея в квадрате. Но мы — частное научное учреждение, а потому вольны назваться
Никита эту мини-лекцию выслушал с удовольствием, оценив юмор насчет «земляка Канта из города Калининграда». Однако пока еще не уловил ответа на главный вопрос, который Сергей Сергеевич сам за него сформулировал. Никита уже собрался напомнить об этом увлекшемуся профессору, но тот, как видно, спохватился и сказал:
— Вернемся к тому, чем вы нас заинтересовали. Прежде всего, должен сказать, что мы действительно занимаемся разработкой принципиально новых методик обучения, которые с некоторой иронией называем «трансцендентными». На самом деле ничего сверхъестественного в них нет — все построено на строго научных данных, на новейших исследованиях в области биофизики, биохимии, нейрофизиологии и нейролингвистики. У нас имеется наилучшее оборудование, отличные условия труда и быта. Период лабораторных исследований мы практически завершили. Сейчас нам нужно продвинуться дальше, проверить свои разработки, условно говоря, в «полупромышленных масштабах». Мы подбираем группу студентов, которые смогут пройти по нашим методикам сверхускоренный курс обучения по целому ряду дисциплин. Вы учитесь на втором курсе исторического факультета, а вам двадцать три года. То есть, вы, по обстоятельствам своей биографии, отстали в образовании от тех ровесников, которые поступили сразу по окончании школы, будучи еще семнадцатилетними. Они уже в прошлом году получили дипломы, а вам еще три с лишним года учиться надо. Хотите их побыстрее догнать?
— Хм… — произнес Никита. — Вообще-то был бы не против.
— Могу вам это устроить. Как насчет того, чтобы закончить университет через восемь месяцев?
— Соблазнительно, конечно… И это бесплатно?
— Больше того — я вам буду платить, как младшему научному сотруднику. Кстати, вы уже прикидывали, где будете работать после универа? Сейчас, по-моему, не так-то легко устроиться на хорошее место. А мы своим выпускникам непременно находим хорошую и высокооплачиваемую работу. От тысячи баксов в месяц и выше.
— Вы знаете, Сергей Сергеевич, — сказал Никита, — конечно, я еще при социализме родился, но меня за эти семь лет уже приучили, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке… То есть к тому, что когда где-то сулят златые горы, то жди подвоха.
— Справедливо, — согласился Баринов, — но у нас все по-честному.
— Готов поверить. Хотя мне почему-то кажется странным, что вы именно мне это предложение делаете. Так сказать, персонально. Наверно, вы могли бы дать объявление в газете или, если деньги есть, то и по телевидению, что, мол, ЦТМО набирает студентов на ускоренное обучение. Да еще бесплатно. К вам бы тыщи набежали — отбирайте на здоровье.
— Ха-ха-ха! — громогласно захохотал великан. — Остроумно! Но, к сожалению, уважаемый Никита, это вы уже коммерческий этап нашей деятельности предвосхищаете. Но мы-то пока еще из стадии эксперимента не вышли. На платное обучение надо получать лицензию, утверждать методики в министерстве, согласовывать с медиками, проходить всяческие комиссии и апробации — доказывать и передоказывать. И все это, между прочим, на стыке нескольких наук, где специалист в одной области знания может быть полным профаном в остальных, но тем не менее авторитетно заявлять, что все мы, сотрудники ЦТМО, — шарлатаны и авантюристы, а того, что делаем мы, не может быть, потому что не может, быть никогда. Поэтому афишировать и рекламировать свою деятельность нам не с руки. А ажиотаж поднимать — тем более. Больше того, если вы согласитесь, то мы от вас, как и от других отобранных ребят, потребуем определенной конфиденциальности. Возьмем, с вас, так сказать, «подписку о неразглашении». Но «подписке» этой, в общем, грош цена. Поэтому мы вынуждены подбирать на этот экспериментальный цикл обучения молодых людей с темными пятнами в жизни. То, что у вас они есть, мне известно. Используем мы эти знания только тогда, когда вы нарушите наше джентльменское соглашение.
— Теперь ясно… — произнес Никита. — Ну а если я ваше предложение вовсе не приму?
— Это ваше право. Насильно в рай не тянут. Учитесь, как учились, а потом самостоятельно ищите работу. То, что мы о вас знаем, в данном случае применено не будет, но ведь милиция и сама может многое раскопать…
— Соглашайся, Никита! — строго произнесла Булочка, до этого скромно помалкивавшая. — Второго такого случая не будет.
— Ничего, — добродушно произнес профессор Баринов. — Пока это не к спеху. Вот вам моя визитная карточка, Никита. В понедельник позвоните по этому телефону, который начинается на семерку. Это сотовый, я отвечу откуда угодно. Если звонка не будет — значит, вы от моего предложения отказались. Если будет — значит, вы согласны, и я вам рассказываю о порядке дальнейших действий. Вас это устраивает?
— Вполне… — ответил Никита, вовсе ничего для себя не решив.
— Прекрасно, — приветливо улыбнулся Сергей Сергеевич. — Времени на размышления вполне достаточно — двое суток.
— Никита, — сказала Светуля. — У меня есть еще кое-какие дела к Сергею Сергеевичу, о которых тебе, наверно, будет скучно слушать. К тому же ты еще не завтракал, наверно?
— Точно, — припомнил Никита.
— Тогда спустись, пожалуйста, в столовую и скажи, что кушать хочешь.
Ветров был юноша понятливый и покинул помещение.
МЕХАНИК В ДЕЛЕ
Замызганный «пазик» из села Самсоново подкатил к городскому автовокзалу. Сельские жители, радостно охая, выползли из него на свет Божий, промучившись полтора часа в дороге. Вместе со всеми вылез и Механик со своим тощим рюкзачком. Одет он был совсем не так, как в «Кахетии». Пожалуй, если б Конь или Шкворень встретились с ним нос к носу, то вряд ли бы узнали своего собеседника. Механик оделся прилично ровно настолько, чтоб его можно было принять за мирного пролетария, находящегося на грани бомжевания. Засаленная и мятая курточка, не то синего, не то зеленого цвета, потертые джинсы, заправленные в резиновые сапоги, черная вязаная шапка, на которой дыры просматривались. Ну и рюкзачок замасленный и зачуханный до неприличия.
В рюкзачке этом у Механика лежало 800 граммов смерти, приготовленной для владельца «Мерседеса» — как зовут обреченного, Механику, конечно, не сообщили. Ему было в принципе на это наплевать, лишь бы Конь и Шкворень рассчитались как положено, а не динамили. Механик отнюдь не блефовал, утверждая, что если господа попытаются его кинуть, то сеть ресторанов, принадлежащая Шкворню, может сильно пострадать. На старом месте, в Бузиновском лесу, в одном из ржавеющих на болоте немецких танков, у него было спрятано штук двадцать самодельных шашек, примерно по полкило весом. Все это было выплавлено из снарядов и мин, найденных на местах боев 1942–1943 годов. Кроме того, несколько ящиков фирменного немецкого тола Механик нашел на объекте «Лора» и оставил там, на острове, в дренажном колодце под дотом № 2, куда в феврале, когда крутые ребята грызли друг другу глотки из-за золотишка, так никто и не добрался. Всего этого хватило бы не только на то, чтоб взорвать «Кахетию» или «Имеретию», но и превратить весь центр города в подобие Грозного.
Тем не менее Механик предпочел свои ресурсы не задействовать, а получить взрывчатку от заказчиков. Сделал он это по двум причинам. Во-первых, это было все-таки проще, чем сейчас, когда снег еще не сошел, но уже начал таять, лазить на болота и озера. А во-вторых, Механик слыхивал, что хорошие спецы могут по всяким ошметкам от взрыва, чуть ли не по копоти, определить, какая взрывчатка применялась и когда была изготовлена. Возможно, даже разобраться, на каком заводе ее выпускали, куда поставляли и где ее, в принципе, могли свистнуть. Поэтому Механику не хотелось, чтоб эфэсбэшники, которые будут расследовать взрыв «мерса», сразу докопались до того, что был употреблен старый перетопленный тол. Это потянуло бы их в Бузиновский лес, а там могли и на след Механика выйти. По снегу это просто.