Фартовый человек
Шрифт:
Медленно, слабо зашевелилась в его голове мысль о том, что ни о каком товарище Рябушинском в Петрограде никогда не слышали. Но его ведь могли прислать совсем недавно. Мысль упала ничком и сдохла еще до того, как сумела приподняться хотя бы на колени.
Иван Васильевич сказал:
– У меня тут несколько нераскрытых убийств…
– Нет! – сломался Игнатьев. – Никого мы не убивали. Получили мех от знакомого, он попросил пристроить. Вот и все. А у Крылова есть свои хорошие знакомые, вот мы и…
– Эти знакомые
– А Крылова почему не спрашиваете? – настаивал Игнатьев.
– Вы за себя отвечайте, – посоветовал Иван Васильевич. – Что вы о Крылове-то так беспокоитесь? Каждый человек – творец собственной биографии.
– Есть у меня один приятель, – выговорил Игнатьев. – Неблизкий. Так, знались еще в старые времена.
– Насколько старые?
Игнатьев задумался.
– Года два назад, – выговорил он.
По нынешним меркам это действительно было очень давно.
– Где знались?
– Во Пскове.
– А, – сказал Иван Васильевич, – значит, во Пскове?
– Можно так сказать, что во Пскове, – подтвердил Игнатьев.
Многократно повторенное «во Пскове» вдруг стало придавать диалогу оттенок абсурдности, но почему – Игнатьев не понимал. Просто в какой-то момент все зазвучало неестественно, как в пьесе, где сам Игнатьев, в образе потертого провинциального трагика, твердит одну и ту же фразу до полной потери смысла. Он был в таком театре только однажды и злился, что пошел. Лучше бы в кабак сходил.
– И что этот ваш знакомый, который был во Пскове? – опять осведомился Иван Васильевич.
Лицо Игнатьева болезненно передернулось. Он сказал, чтобы разом покончить со всей этой ерундой:
– Ладно. Его имя – Варшулевич. Варахасий Варшулевич. Работал там в местной чеке. Реквизиции. Ну и кое-что прилипало к рукам. А я знал, где продать. Вот так познакомились.
Иван Васильевич разом помолодел, посвежел. Он взял карандаш и как бы между делом черкнул на листке бумаги.
– Итак, вы утверждаете, что соболей получили от гражданина Варшулевича, вашего знакомого по временам жительства вашего во Пскове?
– Да, – сказал Игнатьев. В противоположность следователю он старел на глазах, покрывался рябью морщин.
– Адрес, – приказал Иван Васильевич.
– Что?
– Петроградский адрес этого вашего Варшулевича. Где он живет?
– Сейчас?
– Да, – кивнул Иван Васильевич. – Где сейчас проживает гражданин Варшулевич?
Игнатьев безнадежным тоном назвал адрес и скис, разглядывая углы комнаты.
Иван Васильевич потер руки.
– Дзюба! – кликнул он молодого сотрудника.
Тот явился на пороге, бодрый и румяный.
– Звали, Иван Васильевич?
– Ведите Крылова, – весело распорядился следователь. – И готовьте оперативную группу. Едем делать обыск.
И протянул бумажку с написанным на ней адресом.
На звонки и стук никто не отвечал. Квартира Варшулевича была заперта, так что пришлось аккуратно вскрыть дверь, прибегнув к отмычке.
Две комнаты здесь были нежилые и использовались как склад. В одной ночевали, но не вчера и даже не несколько дней назад, и там застоялся запах несвежего белья. Окна давно не открывались. На тумбочке из темного дерева лежала несвежая салфетка, связанная крючком, и на ней – несколько окурков.
Иван Васильевич прошелся по комнате, брезгливо поворошил смятое одеяло на узкой кровати. По всей квартире разносился грохот: люди в сапогах разбирали ящики, отодвигали мебель, выгребали содержимое кладовок. Но, невзирая на этот грохот, здесь по-прежнему висела удушливая тишина. Как будто где-то под кроватью притаился покойник.
Повинуясь мгновенному подозрению, Иван Васильевич заглянул под кровать.
Покойника там не обнаружилось. Из-под кровати глядели блестящие, совершенно не испуганные глаза.
– У вас чутье как у черта, – промолвил Варшулевич восхищенным тоном. – Я ж почти не дышал и точно не шевелился.
– Выйдите в прихожую, возьмите щетку и почиститесь, – велел Иван Васильевич. – А с вами там для порядку побудет товарищ Дзюба. Учтите, у него револьвер. И еще имейте в виду, что товарищ Дзюба – человек крайне жизнерадостный, то есть стреляет быстро и метко. Поэтому не размахивайте щеткой, когда будете снимать пыль. Делайте плавные движения.
– Учту, – сказал Варшулевич.
Когда он вернулся в спальню, там уже было открыто окно. Салфетка лежала на полу, а на тумбочке Иван Васильевич разложил бумаги и соболиные шкурки.
Войдя, Варшулевич сразу посмотрел на шкурки.
– Узнаете? – осведомился Иван Васильевич.
Варшулевич сморщился:
– Что вы хотите от меня услышать?
– Отвечайте правду, – предложил Иван Васильевич. – Это сбережет нам много времени.
Варшулевич пожал плечами.
– Мне это незачем – беречь ваше время, а моего у меня и так полным-полно.
– Вы узнаете соболя, Варшулевич?
– А с чего это вы взяли, что я – Варшулевич? – внезапно осведомился человек, обнаруженный под кроватью.
Иван Васильевич положил карандаш и посмотрел на своего собеседника с живейшим любопытством.
Тот пожал плечами.
– Видите? В УГРО всегда торопятся с выводами. Эдак и невиновного человека посадить недолго, не говоря уж о том, чтобы расстрелять.
– Что ж, вы меня убедили, – вздохнул Иван Васильевич, складывая бумаги. – Товарищ Дзюба, оставь здесь двоих сотрудников – пусть все соберут и запишут в протокол. Мы едем в участок. Будем допрашивать неизвестного. Очную ставку с другими задержанными сделаем. Может, опознает его кто-нибудь.