Фарьябский дневник. Дни и ночи Афгана
Шрифт:
После ночного бдения майор Калинин решил часть людей отправить на отдых, ведь предстояла еще одна бессонная ночь. Никто не допускал и мысли, что моджахеды станут сдаваться.
Мне поручили держать под постоянным наблюдением глубокий овраг, который, беря начало высоко в горах, терялся в садах кишлака.
Мы заканчивали свой консервированный обед, когда наблюдатель доложил, что со стороны кишлака по оврагу движется небольшой табун лошадей. Животных, видимо, сильно напугали, и они неслись, не разбирая дороги.
Вскоре кони уже поравнялись с участком минирования. Один за другим раздались два взрыва. В воздух полетели ошметки мяса, обломки
«Явно душманы здесь что-то затевают», – подумал я и сел на место наводчика. Навел прицел на начало оврага и застопорил башню. Ждать пришлось недолго. Сначала из сада показалась голова в грязно-коричневой чалме. Оглядевшись по сторонам, боевик подал знак в сторону кишлака. Вскоре он скрылся в глубокой рытвине, видимо, пополз по-пластунски. Я решил подождать, пока в овраге соберутся все желающие прорваться в горы. Вскоре показалось еще человек восемь, они под прикрытием кустарника скользнули вглубь оврага и скрылись. За ними в овраг проскочила еще одна группа, уже человек пятнадцать-двадцать.
Впереди, где-то метрах в трехстах от кишлака, овраг пересекала дорога. Там участок в сотню метров был передо мной как на ладони. Там я и рассчитывал накрыть душманов. Предупредил об этом соседние посты охранения. Кроме крупнокалиберного пулемета, я приказал развернуть автоматический гранатомет. В готовности к бою все замерли с оружием в руках.
Первая группа боевиков подошла к дороге буквально через считанные минуты после того, как выскользнула из сада. Видно, боевики бежали во всю прыть.
Как только они перешли дорогу, со всех направлений по ним был открыт кинжальный огонь. Девять человек остались лежать в пыли на дороге. Вторая группа замерла. Мы не видели ее, но было понятно, что остальные под пули не пойдут.
Бойцы навели оружие в направлении оврага и замерли в ожидании новой атаки. Никогда, в общем-то, охотником я не был, а тут почувствовал азарт, именуемый в народе охотничьим.
Вскоре моджахеды повалили толпой. Заговорили пулеметы и автоматы. Наводчик крупнокалиберного пулемета ефрейтор Загидуллин быстро расстрелял коробку с обычными патронами и принялся перезаряжать свой основной калибр. На глаза ему попалась коробка с бронебойно-зажигательными патронами. Зарядил ее. Дал короткую очередь. На дне оврага один за другим раздались несколько глухих хлопков. Внезапно один из боевиков рванул по горе вверх. Видимо, еще в овраге бросил винтовку и теперь бежал налегке. Было видно, как ефрейтор спокойно, словно на учениях, навел прицел немного выше бегущего человека, нажал на кнопку электроспуска. Прозвучала длинная очередь. Трасса разрывов легла немного впереди афганца. Тот, словно в ослеплении, продолжал бежать по открытому склону. Вторая трасса легла на уровне человека, переломив его пополам. Несколько раз дернувшись, беглец затих. В это же время велся обстрел оврага и из автоматического гранатомета. Здесь очень пригодилось свойство АГС-17 [16] вести огонь по навесной траектории. Для стрельбы прямой наводкой мешала невысокая сопка, которая закрывала обзор и давала возможность душманам прийти в себя.
16
АГС-17 – автоматический станковый гранатомет.
Вскоре под сопкой загрохотали разрывы гранат, и к саду бросились недобитые остатки
После того как все успокоилось, я на бронетранспортере проехал по оврагу. Там застыли в самых неимоверных позах бездыханные тела, возле некоторых из них лежали ненужные винтовки. Больше всего притягивал меня тот из них, который решил бежать в гору. Он лежал на боку, в груди у него зияла сквозная дыра, рука была оторвана. Судя по безусому лицу, ему было не больше двадцати. Столько же, сколько моим ребятам.
После этого я думал, что буду видеть это лицо всю жизнь. Но нет, до того устали за день, что спал без всяких сновидений, не до кошмаров было. А на следующий день были другие боевики.
На войне как на войне. Или ты его, или он тебя, и альтернативы нет и быть не может.
Вторая ночь прошла относительно спокойно, правда, была одна попытка прорваться, но проведена она была разрозненными силами, вяло. Видно, боевики выдыхались. Да и за день на кишлак было сброшено не меньше двадцати-тридцати бомб. Все наиболее массивные сооружения селения были частично или полностью разрушены. Под развалинами погребен не один десяток боевиков. По нашим скромным подсчетам, за два дня их уничтожены не менее половины.
Наутро бомбовые удары возобновились. Для оказания помощи к нам подошла армейская танковая рота. Выпустив по кишлаку весь свой боезапас, танки ушли на базу.
К обеду решили уже в который раз прочесать кишлак. Пошли хадовцы и добровольцы из группы защиты революции. Цепь афганцев достигла разрушенного полностью караван-сарая, когда была обстреляна уцелевшими в этом кромешном хаосе боевиками.
Только после еще одного массированного налета авиации душманы были подавлены до такой степени, что уже не смогли вести огонь по прочесывающим развалины войскам.
В пылающем стогу сена мы обнаружили сложенное штабелями, как дрова, оружие. Деревянные детали все обгорели, остались одни стволы, не пригодные к стрельбе.
Хотя мы были уверены, что живых и раненых должно остаться не менее сотни человек, находили кругом только трупы.
Кто-то из ребят, проходя у полуразрушенного колодца, услышал всплеск и, не разбираясь, бросил туда ручную гранату. Эффект взрыва ошеломил всех. Из воды всплыло около десяти трупов. Стали проверять все оставшиеся целыми колодцы.
Осматривая одни из них, я увидел торчащие из воды соломинки. Насчитал в полумраке штук пять или шесть и сбился со счета. Подозвал хадовца и показал ему соломинки. Тот, ухмыльнувшись про себя, вытащил пистолет и выстрелил в колодец. Из воды показалась сначала одна голова, потом вторая. Всего из колодца выудили восьмерых боевиков.
Все, конечно, утверждали, что они – местные жители, которых моджахеды насильно оставили с собой. Но офицер ХАД, не обращая внимания на объяснения пленников, внимательно их осмотрел.
Особое внимание обращал на место между большим и указательным пальцами правой руки. От частого соприкосновения с винтовкой в этом месте ладони оставались следы масла, перемешанного с пылью. Таких хадовцы сразу же отделяли от остальных пленных и под охраной отправляли к машинам. Остальные должны были пройти опознание. С этой целью в УАЗике привезли одного из старейшин кишлака, который смог уйти в первый же день. Не выходя, в целях безопасности, из машины, он указывал офицеру ХАД на тех из пленников, кого душманы насильно заставили взять оружие. Их сразу же отпустили домой.