Фатальная ошибка опера Федотова
Шрифт:
Армия, там все понятно, там вдв. Мне, кстати, понравилось даже: просто, ясно, никто не в курсе, кто у нас папа, никаких подвигов от тебя не ждут. Братство, один за всех, “Никто, кроме нас”, и все такое.
Потом универ и полиция в параллель.
И , как бы, все.
Нет, понятно, что женщины, понятно, что развлекухи, куда же без этого… Но тоже все по лайту. Потому что работа, работа и работа.
Когда у тебя дежурство и на этом дежурстве много всего происходит, как-то не особенно
Так что вообще ничего не было во мне такого, из-за чего Захарову так могло повести.
Потому я тот поцелуй списал на банальный играй мой гормон и забыл про него благополучно.
А спустя два года встретил на одном из вызовов стажерку из института… И не узнал сначала.
Заметил невысокую, чуть пухленькую, фигуристую очень блондиночку, она спиной стояла и что-то внимательно изучала в документах. Что за вызов был, уже не помню, но что-то такое, лайтовое. То ли солевые подрались, то ли просто бытовая свара какая-то…
Но поразило тогда несоответствие: такая нежная девочка в такой халупе… Чего забыла тут?
Я уже подошел ближе, чтоб задать вопрос, а потом, может, и подкатить, почему бы и не да?
А она повернулась, увидела меня и так радостно распахнула глазки-губки, что я замер на мгновение, сначала безмерно удивляясь такой реакции, потому что я парень, конечно, симпатичный и бабам нравлюсь, но все равно реакция какая-то немного чересчур…
А потом вгляделся в синие яркие глаза… И охренел от узнавания.
Еще раз осмотрел ее полностью, от стройных ножек, вверх по крутым бедрам, упакованным в узкую юбку, выше — к груди нехилого такого размерчика, вкусного очень, и еще выше — к няшному личику сердечком, пухлым губкам и фарфоровой коже куклы барби…
От прежней Захаровой остались только глаза и их дебильное восторженное выражение.
— Ты… Какого здесь?.. — у меня как-то сразу голос пропал, да и в голове пусто стало. Все смотрел и смотрел на нее, не мог понять, что происходит, какого она тут хера делает?
А Захарова, сменив восторженно-счастливое выражение на лице на горделиво-загадочное, сказала:
— Привет, гражданин начальник! Помнишь, ты говорил, что нужно сделать, чтоб тебя увидеть?
— Захарова… — у меня на этом моменте и слова кончились как-то сразу…
— Ну вот… Один вариант не мимо меня оказался…
Я не смог больше ничего ответить.
Просто развернулся и вышел.
Вот так моя черная полоса, носящая имя Захарова, и началась… И продолжается по сей день, мать ее…
Тушу сигарету, выдыхаю дым, поворачиваюсь…
Коллеги, уже принявшие на грудь по пятой стопке, сидят мирно за столом и пиздят о работе. Пробегаю взглядом по красным, довольным рожам и мгновенно усекаю недокомплект: Захаровой не видать.
И Карася.ДРУЗЬЯ, ЛОВИМ МАКСИМАЛЬНУЮ СКИДКУ НА МОЙ ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ РОМАНРЕБЕНОК ДЛЯ ЗВЕРЯ! ОЧЕНЬ ЭМОЦИОНАЛЬНО, СТОЛКНОВЕНИЕ МЕНТАЛИТЕТОВ, СТОЛКНОВЕНИЕ ЖИЗНЕННЫХ ПОЗИЦИЙ... ЗАХОДИМ, МОИ ХОРОШИЕ!
Глава 13
— Асенька, я рад, что в моем отделении становится все больше таких перспективных молодых специалистов…
— Спасибо, Семен Андреевич, — голос Захаровой звучит немного смущенно, растеряно, и я прямо представляю себе эту картину маслом: смущающаяся Захарова, блять… Глазки потуплены, губки подрагивают, реснички опущены, сука, щечки розовые, волосики волной… Да тут у святого встанет!
А Карась вообще не святой. И то, что у него стоит, даже по голосу отчетливо понятно.
— Я… Постараюсь оправдать ваши ожидания… — ах ты, мелкая ты засранка… И голосок такой няшный, как у тянки из аниме, хоть прямо тут же ставь ее на колени и еби в рот!
Похоже, Карась именно это сейчас и намеревается сделать. Не зря же увел ее к себе в кабинет!
Я еле нашел, блять! Еле успел!
Вот только проеб мощный у моего начальничка: двери надо плотнее закрывать. А он, видно, от чрезмерного возбуждения, руками слаб стал, захлопнул, а она обратно чуть приоткрылась… Ур-р-род…
Я бессильно упираю кулаки в стену рядом с дверью, жадно вслушиваюсь в разговор, прекрасно понимая, что сейчас сделаю. Буквально через пару минут уже. Ясность с моим будущим полная тоже, мать ее.
Я не дурак, осознаю все последствия своего поступка: и то, что отец даже не защитит, не вытащит. И то, что сяду, непременно сяду за причинение тяжких телесных. Потому что, судя по настрою Карася, средней тяжестью не обойдемся…
Я это все понимаю.
И тем не менее, не собираюсь тормозить. Есть все же в жизни какие-то пределы, за которые не стоит выходить… И после которых у любого нормального мужика, если он не ссыкло конченое и не тварь последняя, срывает тормоза.
Почему меня срывает на Захаровой, не знаю.
И думать на эту тему не собираюсь. Зачем сейчас время тратить? Потом подумаю. В тюряге много дней на это будет…
— Обязательно оправдаешь, Асенька… — масляный отвратный голос Карася все больше захлебывается похотью, я сильнее упираю белые от напряга кулаки в стену рядом с кабинетом… И жду. Не знаю, чего жду. Пока он ее ебать начнет? Или трогать просто? По ощущениям, трогать — это уже перебор… Жесткий. От одного представления о таком в голове становится пусто и звонко.