Фатальная ошибка опера Федотова
Шрифт:
На полсекунды представляю себе этот дебильный разговор, не менее дебильное выражение морды Вадика во время этого процесса, общую тупость ситуации и нелепость темы…
И говорю:
— Нахуй иди.
Вместо тысячи слов, блять.
Вадик кивает, встает, и я торопливо продолжаю:
— Но не прямо сейчас, эй! Сначала плесни мне конины.
— Нету, — обиженно задирает подбородок Вадик, отходя к рабочему столу и делая вид, что страшно занят чем-то невьебенно важным.
— Не пизди, — раздражаюсь я, — все у тебя есть. И не
— Вся наша жизнь — сплошной стресс, — философски отвечает Вадик, — и чего? Все время пить?
— Ну, тебе же помогает…
— Не совсем… И вообще, я думаю, что тебе не стоит сейчас… Ты, когда пьяный — буйный… Лови тебя потом…
— Не надо, я тяпну и тут у тебя отлежусь до вечера. Все равно выходной.
— А потом?
— А потом пойду гляну, кого Захарова на вписку позвала…Девочки, сегодня скидка 30% на первую книгу цикла "Не смей меня хотеть", в который входит и эта книга, историю с одноименным названием НЕ СМЕЙ МЕНЯ... ХОТЕТЬ ! Заходим, мои хорошие! История - огонь!
Глава 12
— Асенька, за твое здоровье!
Карась раздувается от значимости и довольства, красная рожа определенно просит кулака. Моего.
И вот чует мое сердце, что допросится. Куда я после этого пойду, хер его знает, но как-то в свете последних событий и похуй уже.
Я сижу в уголке кабинета, где Захарова накрыла стол для вписки, и надуваюсь кониной, реквизированным у Вадика. Он был, конечно, против и даже плакал, отдавая мне практически полную бутыль дареного хеннесси, но мне, уже слегка ужратому, было откровенно похер на его страдания. В конце концов, я ему тоже сколько раз подгоны делал, и хорошие. И хеннесси дарил, и не такое фуфло, а икс-ошку, так что нечего рыдать, а надо делиться по-братски.
Пить ту легкую хрень, которую недальновидная или, наоборот, слишком дальновидная Захарова приготовила для своих яйценосных коллег, желания нет. Понижать градус не люблю, от этого становлюсь буйным.
А так я тихий.
Пока что.
И трезвый практически, несмотря на то, что коньяк не совсем говно. А, может, потому и трезвый. Хорошее спиртное коварно, оно не сразу работает на отключение мозга, до этого момента грамотно шифруется под легкий расслабончик и типа, полный контроль ситуации.
Вот я расслабляюсь. И контролирую, да.
Но Карась напрашивается.
Так и хочется рявкнуть уроду: “Куда ты, блять, лезешь, со своей рожей, пузом, третьим браком, кучей детей и простатитом? Куда???”
Но это даже в башке моей тупой отдает дешевой мелодрамой и соплями, потому молчу.
Смотрю на раздухарившихся перед новой сотрудницей коллег, оцениваю их довольные пьяненькие морды, вздыхаю.
Они, само собой, с Захаровой периодически сталкивались за эти полгода, но никто так плотно, как я. В этом плане мне прямо свезло.
Естественно,
У меня вот, тоже отпечалось, несмотря на то, что я ее еще засранкой уличной помнил.
Перед Захаровой выплясывает сейчас Игореша, вполне неплохой опер, мой приятель, кстати, наклоняется, что-то интимно шепчет в порозовевшее ушко.
И я уже хочу втащить ему. Просто так. Просто потому, что слишком сильно наклонился, слишком масляно смотрит… Ну, и потому, что я — дурак.
Чтоб отвлечься от происходящего, а еще не задавать себе бесконечно один и тот же тупой вопрос: “Какого, собственно, хера я тут делаю?”, встаю и отхожу к темному провалу окна, шаря по карманам в поисках сигарет.
Прикуриваю, пялюсь на себя в отражении стекла и невольно припоминаю тот день, проклятый день, когда впервые увидел Захарову после двухлетнего перерыва.
Я о ней, если честно, вообще не вспоминал все те два года, что она не появлялась на моей орбите.
Вот как выкинул за дверь сразу после непонятного и немного напряжного поцелуя и ее заявления о своих неземных чувствах ко мне, так и забыл.
Этому очень способствовал переход на новую должность, в новый коллектив, все эти радости и горести, вливание, проверки добрых коллег и еще более доброго, а, главное, лояльного и знающего, чей я сын, начальства. Да что говорить, Кнут, едва узнав, кто у нас папа, оскалился и радостно запихнул меня на все дежурства в праздники. Типа, чтоб вливаться в работу было проще и интереснее.
Короче говоря, про Захарову я если и вспоминал, то прямо с недоумением.
Типа, бывает же такое… Как в дешевых романах. Девочка-малолеточка влюбилась во взрослого мужика и предложила себя… Тупость какая-то, к реальной жизни не имеющая никакого отношения…
И как она вообще со мной умудрилась произойти?
Я же, блин, просто нереально реальный чувак. Я вообще приземленный до предела! Во мне любить таким вот малолеточкам нечего! Не принц романтичный, не плохой парень, который мажор или весь такой непонятый вампир из тупых подростковых фильмов…
Я — самый обычный, самый простой, прямой, как палка, и такой же деревянный!
Даже мама, уж на что она меня любит, признавала это!
И в школе никто от меня не требовал чудес.
Я не хватал звезд с неба, как Мишка — звезда олимпиад по геометрии и алгебре, не был старательным отличником, лучшим во всем, как Алька.
Простой, среднестатистический парень.
С простым, самым логичным, самым обычным жизненным путем.
Школа, которую мы с Мишкой, несмотря на его звезданутость, регулярно ставили на уши, каждый в свое время и в своей параллели.
Спорт, где тоже не сказать, чтоб успехи были дикие, потому что несдержанный, не умел себя контролировать, срывался и не просчитывал стратегию, бил, как попало…