Фатум. Том второй. Кровь на шпорах
Шрифт:
Слово отца Монтуа являлось законом: «Мадридский гонец не должен добраться до Калифорнии… Что ж, они не доедут. Отныне андалузец - мой зверь. Я - его охотник. И я убью его!»
Они скакали в предзакатной мгле. Заходящее солнце заслоняла монументальная тень Западной Сьерра-Мадре, протянувшейся драконовым гребнем с севера на юг. Извилистая, рябая от избоин дорога, петлявшая меж двумя рядами древних каменных стен, созданных ветром и водой, привела их к старому Южному тракту. Он тянулся в Калифорнию от самого Веракруса, через Мехико и Пачуку, Керетаро, Окотлан 13 и далее, за перевал…
13
Пачука, Керетаро, Окотлан - города Мексики.
Это место Лоренсо избрал не случайно. Потому что тракт был наиболее верным и безопасным, по которому добирались до пресидии старого губернатора де Аргуэлло. Никто в здравом уме не поколесит иной дорогой: вся территория к северу от Мехико, включая Техас, была опалена огнем восстания.
– Стой!
– глухо выкрикнул монах и поднял руку. Его широкая ладонь белела в лунном свете.
Сзади лязгнуло оружие. Колонна всадников застыла. Слышно было, как фыркали кони и где-то далеко за лощиной выл волк.
В пятнадцати локтях перед ними точно из земли выросла черная тень и прозвучал голос:
– Помоги себе сам…
– …и Бог поможет тебе,- ответили на пароль.
Из сумрака к стремени предводителя шагнул человек и, поцеловав перстень, тихо сказал:
– Его еще не было, брат…
Лоренсо кивнул головой:
– Так угодно Создателю.- И через паузу добавил: -Остановимся здесь, брат Хосе. Передай всем по цепи: кост-ры не жечь, выставить караулы, и пусть знают: я сдеру шкуру с каждого, кто сомкнет глаза в эту ночь.
Высокие звезды поблескивали на рукоятях их эспадилью 14 .
– Повинуюсь, брат,- капюшон наклонился и исчез во тьме.
Лоренсо оставался в седле - большой и угрюмый, пуга-ющий мрачным взглядом из-под тяжелых надбровных дуг.
Бивуак разбили у преддверия дикого края, под куполом клубящихся черных туч, где людям было не по себе, откуда открывалась великая равнина на запад, а с краю тракта роковой вехой тянулся голыми ветвями к небу мертвый дуб.
14
Эспадилью - разновидность холодного оружия (исп.).
Монах думал о той гиблой стороне, куда его направил могущественный перст генерала и где, возможно, ему суж-дено сгинуть… Он прислушивался к призракам древних ацтеков 15 , тех, кто пришел в эту страну на тысячи лет ранее испанцев. Их тени и ныне кочевали по забытым тропам, любовались голубыми облаками и слушали скорбный голос ветров в каньонах, потому как даже в Эдеме не отыщешь такого блаженного величия и чуда, как в горах Сьерра-Мадре.
Лоренсо впитывал в себя запахи этой земли, и они ему нравились. Взор его медленно скользил вдоль крутого склона горы, у подножия которой расположился отряд; туда, где в отвесной каменной тверди, стоящей аркой на их пути, зияли степь и тракт, похожий в сей звездный час на жерло Теокальи 16 . Всюду стелился мглистый туман, источая глухую тоску.
15
Ацтеки - древние обитатели Мексики, явившиеся с севера в XIII веке. Могущественный и воинственный народ со сложной культурой. Главным городом был Теночтитлан (ныне Мехико). Империя ацтеков была уничтожена европейцами и краснокожими рабами.
16
Теокальи - древние пирамидальные ацтекские храмы с алтарями, жертвенниками и галереями (индейск.). (Прим. автора).
Пустынность сумеречного пейзажа подчеркивала тишина, нарушаемая приглушенным бормотанием монахов да редким звоном подковы о гальку.
Лоренсо собрал поводья и протянул свистящим шепотом:
– Мне нравится это место. Наверно, рай именно такой. Завтра для андалузца я превращу его в ад.
Глава 5
В очаг общего кутежа, туда, где звенела монета, щедро подбрасывались дрова веселья, подносимые в виде запыленных бутылок вина из погреба Муньоса. Мужчины и женщины душили друг друга губами. Поцелуи - слюнявое чмоканье - изгонялись укусами, откровенности - тумаками, а выстрелы пробок грозили перейти в настоящую пальбу, если найдутся такие смельчаки. Однако ни папаша Муньос, ни его супруга покуда «не потели»; они знали: до неприятно-стей в «Золотом початке» еще далеко.
За столом, где разместились слуги майора, на блюдах валялись обглоданные кости птиц вперемежку с рыбьими. Запах жаркого и острых подливок смешивался с более терп-ким ароматом текилы 17 , плескавшимся в кружках пирующих. Дона Диего за столом не было. Зато на коленях у братьев Гонсалес и Мигеля прохлаждались три девицы: без туфель, накрашенные и навеселе. Они без конца хохотали, срывая поцелуи, кокетливо отбиваясь от шаловливых рук широкоплечей троицы. Но ожидание более основательных альковных ощущений бесило мексиканок. Прикладываясь к кружке, они то и дело перемигивались и переглядывались, по-козьи поводя глазами, в которых так и читалась откровенная страсть, жажда ласк и дублонов.
17
Текила - мексиканская водка.
– Да, милые, мясо у вас подают, как в тюрьме - хо-лодное!
– пьяно заметил, ковыряясь в зубах, Фернандо.
– А вы когда прискакали сюда, жеребцы?
– оголив жирные смуглые ляжки, хохотнула его подружка. Ее белые крепкие зубы впились в оранжевый пористый бок солнечного апельсина. Салатное платье, что обтягивало ее, буквально трещало по швам; под мышкой и на бедре ткань уже раздырявилась, и в прорехи лезла рваной квашней плоть.
– А то ты не знаешь?
– Фернандо поднял кружку.
– Ну, вот поэтому оно и горячее, как у покойника знаешь что?..
Женщины вновь засмеялись, глядя на обескураженного испанца; тот сидел молчаливой скалой, натянув на глаза широкополую шляпу, и… улыбался.
– Вы часто бываете здесь?
– Алонсо прижал к себе мексиканку.
– Только когда нам нужны настоящие мужчины…
– Ха, значит, вы сидите с теми, кого хотели.
За столом вновь загоготали, застучали кружки, как вдруг…
– А ну-ка, сладкозадая, подвинься,- Алонсо бесцеремонно смахнул с колен девицу с тугими лоснящимися косами.
Мимо застолья проходила дочь Сильвиллы с подносом снеди. Контур ее грудей отчетливо вырисовывался через ткань. А ее особенная походка заставляла волноваться сильную половину. Ногу она ставила на носок, заученно, но прелестно подтягивая красивые икры.
Обслужив пару мутно видящих друг друга через бутылку, Тереза задержалась, как рыбка у приманки, перед зеркалом. Критически осматривая себя, она ловким движением взбила смоляные кудри на висках.
– Какие у нее знатные ножки!
– мечтательно простонал Алонсо, глядя на брата.