Фатум. Том второй. Кровь на шпорах
Шрифт:
Солдаты взвели курки. Воцарилась тишина. Заткнув языки, люди замерли.
– Кто ты?
– прохрипел Луис, дерзко глядя в глаза соперника.
Диего молчал. Дыхание у обоих вырывалось со свистом, царапая легкие. Сердца метались, как дикие мустанги в тесных загонах.
– Кто бы ты ни был, мы еще встретимся в аду! А сейчас лучше прикончи меня, или я…
– Молчи!
– шпага Диего сильнее кольнуло горло, но капитан продолжал:
– Я убью тебя! Запомни: ты - покойник!
Де Уэльва как можно спокойнее сказал:
– Если ты даже убьешь меня, что это даст тебе?
– Ну как же… - Луис нагло улыбнулся, облизывая пересохшие губы.- Я получу удовольствие. А ты,- он яростно скосил глаза на свою невесту,- ты всё равно будешь моей, заруби это себе на носу!
– Не стоит. Топор сломаешь!
– отбрила Тереза и, подбежав к испанцу, прошептала: - Я умоляю, не надо крови!
Дон окинул ее мрачным взглядом. Пульс еще бурно протестовал против внезапной остановки, отдаваясь в ушах набатным колоколом. Однако улыбка раздвинула жесткие губы, когда Диего встретился с ее подернутыми туманом глазами.
– Мне трудно понять вас, донна… - толедская сталь после колебания скрылась в золоченых ножнах. Майор поправил портупею и повелительно обратился к Луису:
– Запомни: своим спасением ты обязан только этой сеньорите.
– Не беспокойся, не забуду. Я всё равно пойду по твоим следам и убью тебя.
– Это обещание можешь не исполнять. Желаю скорее остыть.
Де Уэльва повернулся к девушке. По лицу его струился пот, но взгляд оставался покровительственным, с живым блеском и остротой.
– Не обращайте внимание на запугивания,- шепнул он Терезе.- Слушайте меня, и всё будет славно.
Взяв ее под локоть, Диего направился к двери, но на пороге обернулся:
– Я провожу девушку в дом и вернусь, если показался неубедительным.
Солдаты хмуро расступились. Слуги молча последовали за господином.
Глава 9
Монументальная долина охватывала крутогорье с севера, там, где вонзал свои кривые зубья в небо Сан-Мартин, там, где уже не слышно было звуков города. Травянистые склоны в этот ночной час обнимала дымчатая пелена, и где-то внизу перемигивался редкими огоньками Мехико.
С незапамятных времен витал страх над одиноким колоссом Сан-Мартином и его окрестными пустошами. Был он таинственным, пугающего нездешнего вида, будто сорвался со звездного небосклона, как роптали суеверные голоса; а те, кто держал в памяти предания краснокожих, утверждали, что сложен он из клыков Пернатого змея, окаменевших еще задолго до колумбовых парусов. Жители окраин чурались пасти скот у его подножия, лоснящегося малахитовой зеленью пышных лугов, и никто не строился поблизости: вещали, что в черную годину вкруг каменного перста слетается и колдует сонмище душ непо-гребенных, тщетно пытаясь обрести покой.
Сколько передумала об этом Тереза совсем еще ребенком! Думала и сейчас, монотонно покачиваясь в седле, согреваемая широкой грудью отчаянного испанца, чьи сильные руки уверенно правили двухременной уздой.
Кони мерно ступали, взрыхляя песок звериной тропы. Позади пылили слуги-телохранители, так, что почти не ощущалось их присутствия. Мексиканке казалось, что она совсем одна в сей звездной ночи, одна в надежных объятиях своего рыцаря, вырвавшего ее из опостылевшего родительского гнезда. Что ж, она отдавала себе отчет в том, что делала… Знала, что этим поступком бесповоротно сжигает за собой все мосты. Знала, но не боялась, а более -подсознательно желала.
Пусть ей никогда не суждено стать супругой этого знатного сеньора. Девушка не питала иллюзий. Пусть она, подобно изгнаннице Марине 20 , пройдет всю жизнь возле стремени его боевого коня… Значит, так хочет Господь, а главное - так хочет она… Это ее сокровенное желание: жить стремительно, любить крепко, умереть - смеясь… И Диего де Уэльва, похоже, обещал ей это.
Она бросила острый взгляд на темнеющие холмы. Всё же Тереза суеверно боялась этих мест. Скрытое беспокойство шло по пятам: временами казалось, что Тереза не выдержит и обессилеет, настигаемая шелестом и призрачным шорохом невидимых теней.
20
Марина - индианка, предавшая свой народ из-за любви к Кортесу.
Спускаясь в лощину, они услышали перекатный плеск воды, такой отчетливый и бодрый, будто кто-то шуршал галькой. Лошади насторожили уши, ускорили ступь, потянувшись к воде. Бойкий родник совершал путь вдоль отвесной базальтовой стены с одной стороны и шелкотравной низины с другой. До рассвета оставалось три, а то и все четыре часа. Майор натянул поводья, легко спрыгнул с коня. Мексиканка почувствовала сухое тепло жестких мужских ладоней. Заботливые руки помогли ей коснуться земли.
Чтобы быть менее заметными на фоне светло-сумеречного неба, они старались ехать понизу, в донцах холмов, и место для ночлега майор выбрал такое же скрытое от лишних глаз. Прежде чем позволить перевязать себя, он долго смотрел окрест.
– Любуетесь?
– Тереза открыто улыбнулась.
– Хорошее место для засады,- продолжая прощупывать взглядом лощину, не сразу ответил дон.- Впрочем, красиво, не спорю. Здесь только влюбляться. Кстати, ты веришь в любовь?
Она встрепенулась и неопределенно качнула головой:
– Любовь без средств… - Тереза изломила бровь.
– Глупости,- на миг он потерял мысль. Ее бедро волнующе жгло ногу.- Любовь - вот лучший капитал: он смягчает боль и дарит счастье… не так ли?
Девушка пристально снизу вверх посмотрела в его глаза. Их разделяла какая-то пара дюймов.
Он отступил на полшага, но Тереза тут же качнулась веткой и плотно прильнула. Майор более ничего не мог поделать с собой: не ощутить выпирающую из-под цветастого платья упругую грудь, бедра было просто немыслимо! Твердые, как изюминки, соски вдавились в него, ладони соединились… Диего продолжал внимательно смотреть на нее. В юном лице была расцветающая страстная южная красота, созвучная гибким линиям стройного тела.
Сумев взять себя в руки, он отстегнул серебряную пряжку плаща, снял его с плеч и накинул на Терезу.