Фавориты Екатерины Великой
Шрифт:
Фавориты
Заслуги Екатерины II во внешней и внутренней политике неоспоримы. Одна из самых образованных правителей Европы, она была работоголиком, «неутомимой труженицей» на троне. Фридрих II с обидой и насмешкой заметил как-то: «Мне сказали, что она работает больше, чем я». У Екатерины были сильная воля, государственный ум, легкий характер и хорошо развитое чувство юмора.
Все это идет со знаком «плюс», но чувствуете, куда я клоню? Есть одна тема, которая раньше деликатно
Екатерина Великая не входит в число моих любимых исторических персонажей. Конечно, знакомясь с ней ближе, тут же подпадаешь под ее обаяние, но не об этом речь. Просто у меня к этой императрице совсем другие претензии. Вступление ее на трон ознаменовалось убийством мужа, уход из мира – убийством сына. «Я имела счастье встретить хорошие и истинные принципы, которые способствовали к достижению мной громадного успеха. Я имела и несчастья, которые происходили от ошибок, к которым я была совершенно непричастна и происшествия, быть может, от неточного исполнения моих желаний» – это ее слова. Она не говорила прямо – «убейте моего мужа» или «убейте Ивана Антоновича», но эти люди ей очень мешали. А рядом были другие люди, которые умели угадывать ее желания. Такие угодники были и при царизме, и при сталинизме, и при «застое», есть они в избытке и в новых временах. О них у нас говорят – бежит впереди паровоза. И уж конечно, Екатерина не имела прямого отношения к убийству сына, которое последовало через четыре года после ее смерти, но оно было сделано руками ее фаворитов, которые загодя мысленно были к этому подготовлены. Неуважительное, пренебрежительное отношение к Павлу ее любовников в течение всех лет ее правления создало особую атмосферу, при которой убийство в Михайловском замке стало возможным. Павел, понятное дело, сумел, как и его отец, настроить против себя гвардию, сановников – общественность, как сейчас говорят. Но характер – это тоже плоды воспитания и отношения к нему маменьки. Недаром в Европе Павла прозвали «русским Гамлетом».
Вообще, все великие почему-то гнобили, а то и убивали своих детей. Тут и Иван Грозный, и Петр I, и Иосиф Сталин, если хотите. Пошевели наш вождь пальцем, и жизнь его плененного сына была бы спасена. А казнь Мировича? При Елизавете существование Ивана Антоновича было ужасным, но он был жив. Зачем Мировича казнили? Ведь всех миловали, ссылали в Сибирь или на Камчатку, а этому голову отрубили. Чтоб молчал, не сболтнул лишнего. И все это Екатерине легко прощается. А вот фаворитов никак не могут простить.
Сколько их было – фаворитов – десять, двадцать, тридцать? Историки сошлись на цифре «двадцать один».
Вот список возлюбленных, составленный Лонгиновым в середине XIX века: князь Г. Г. Орлов (1759-1772), А. С. Васильчиков (сентябрь 1772-лето 1774), князь Г. А. Потемкин (ноябрь 1774-1776), П. В. Завадовский (ноябрь 1776-июль 1777), С. Г. Зорич (июнь 1777-июнь 1778), И. Н. Корсаков (1778-июнь 1779). До 10 октября 1779 года через спальню императрицы прошли Стахиев и Страхов. Время с октября 1779-го по март 1780 года принадлежало В. Я. Левашову и Н. П. Высоцкому. А. Д. Ланской (апрель 1780-июль 1784), где-то в этот же промежуток возник некто Мордвинов. А. П. Ермолов (с февраля 1783-июнь 1789), А. М. Дмитриев-Мамонов (июль 1786-ноябрь 1789), князь П. А. Зубов (июль 1789-ноябрь 1796). Есть еще пара-тройка неведомых имен. Я. Л. Барсков настаивает еще на двух фамилиях – Милорадовича и Миклошевского. Вот такой послужной список!
Были еще наверняка случайные, незафиксированные связи, дурная молва в народе и куча скабрезных анекдотов. Каждый изголялся, сообразуюсь с собственным воображением. А вообще-то свечки никто не держал, а нам из нашего далека кривить губы в праведном негодовании и вовсе не пристало. Развратница, говорят. XXI век, поглядись в зеркало! Сейчас, в век сексуальной революции, гомосексуализм и лесбиянство стало нормой, развратом называют только педофилию и скотоложество, а там, смотришь, ссылаясь на гуманизм и политкорректность, и это найдут способ оправдать.
Я не феминистка, у меня было «очень ограниченное число мужчин» (при подсчете из пяти пальцев три будут лишними), но я готова защищать
Фаворитизм не Екатерина выдумала, нравы XVIII века были очень свободны. Если бы на каждую даму во Франции поставили счетчик… В своих любовных утехах Екатерина, по крайней мере, была порядочным человеком – мужей от жен не уводила, в отношениях с любовниками была честна, при расставании голов не рубила, а награждала по-царски.
Так что не о чем говорить, не будь она императрицей. Но Екатерина ею была, а здесь и суд другой. Занимайся любовью сколько хочешь, но не за счет налогоплательщиков! От подарков ее красавцам трещала казна. К. Валишевский дает поименный список в рублях – кто сколько получил за свои услуги. Общая сумма 92 500 000 рублей. По курсу того времени – 400 миллионов франков. Кто вел подсчет расходов государыни? Оказывается, английский посланник Гарри – не поленился, чем-то интересна была ему общая сумма для своих дипломатических дел.
XVIII век был веком фаворитизма, но нигде, ни у нас, ни в Европе (не будем говорить о гаремах), не было искусственно созданного института по подбору кандидатов на царское ложе, не было системы «обработки и транспортировки» кандидата в фавориты к месту назначения. Ничего похожего не было во времена Григория Орлова.
В 1778 году посланник Корберон пишет в своей депеше: «В делах России замечается нечто вроде междуцарствия, которое происходит в промежуток времени между смещением одного фаворита и воцарением другого. Это событие затмевает все остальные. Оно направляет в сторону и сосредотачивает все интересы; и даже министры, на которых отражается это влияние, приостанавливают свои дела до той минуты, пока окончательный выбор фаворита не приведет их умы в нормальное состояние и не придаст машине обычный ход».
Итак, окружение императрицы отметило, что на каком-то гвардейце императрица задержала свой взор. Государственная машина тут же начинает работать. Госпожа Перекусихина Марья Савишна, любимая камер-фрау и доверенное лицо императрицы, отводила молодого человека к врачу Рожерсону, личному лейб-медику государыни. Если обследуемый получал «добро», его передавали на руки статс-даме Прасковье Брюс или госпоже Протасовой. Валишевский пишет, что о заботах этих дам и «их щепетильных обязанностях мы затрудняемся высказаться более определенно». Все, прошел экзамен на годность. Наверное, потом баня, стрижка. Его ведут в царскую спальню… Теперь он фаворит, у него собственные, великолепно обставленные покои, роскошный стол, свои слуги, портные и парикмахеры, словом, рай, но рай этот огорожен прочной золотой решеткой. Ты, красавец, на должности, поэтому шага ступить не можешь без разрешения императрицы, не имеешь права в одиночку выйти из дворца, тебе нельзя встречаться с товарищами, и вообще ты обязан порвать все старые связи. Ты – собственность государыни.
На следующий день молодой человек в чине флигель-адъютанта ее величества приставлен ко двору. Ровно в десять часов вечера по заведенному порядку Екатерина оставляет общество и направляется в свои покои, фаворит спешит вслед, чтобы потом с замиранием сердца по потайной лестнице проникнуть в ее опочивальню.
Сплетен вокруг жизни императрицы было великое множество, любопытство не утихало и после ее смерти. Вот самая расхожая байка. Истопник в спальне императрицы топит печь, а она все жалуется: зябко мне, зябко. Истопник нашел другой способ обогрева государыни – отсюда и пошла графская фамилия Тепловых. Можно ли верить этому анекдоту? Ведь чистое народное творчество! В этом есть что-то трогательное, как в легенде о названии усадьбы Остафьево: Вяземский провожал Жуковского (может быть, Жуковский Вяземского – не суть важно), и большой сундук никак не влезал в карету. Тогда хозяин в сердцах сказал: «Ах, оставь его!» Чистый Хармс… но народ, гуляя по остафьевскому парку, с удовольствием пересказывает эту легенду.