Фавориты Екатерины Великой
Шрифт:
На обратном пути было еще значительное событие, в Полтаве, городе петровской славы, были устроены в честь приезда императрицы крупные маневры русских войск, изображавших битву 1709 года. В маневрах участвовали 70 батальонов, общее руководство осуществлял Потемкин. Эта настоящая, серьезная мужская игра очень понравилась императрице. Князь Таврический был горд. В конце пути Екатерина написала ему письмо: «Третьего дня окончили мы свое шеститысячеверстное путешествие, приехав на сию станцию в совершенном здоровье, а с того часа упражняемся в рассказах о прелестном положении мест, вам вверенных губерний и областей, о трудах, успехах, радении, усердии, попечении и порядке, вами устроенном повсюду».
Письмо полно оптимизма, но Россия была уже на пороге второй русско-турецкой войны, в которой Потемкин принимал самое активное участие.
Князь
Теперь надо сбавить обороты и посмотреть на Потемкина под другим углом зрения. Да, он много сделал для России, он был полководцем, дипломатом, царедворцем, предпринимателем, он создал новую страну под названием Новороссийская, он был работоголик, мозг которого даже в минуты видимой лени беспрестанно работал. Он был яркой натурой, правителем огромного края, некоторые вообще называли его фактическим правителем государства, но не будем забывать, что для своих современников он, истинно народный герой, совмещал в одном лице мифологические образы – Распутина, Чапаева, Ломоносова и Абрамовича с его самой большой в мире яхтой. Можно представить, сколько врагов было у светлейшего при дворе, его не только боялись, но и ненавидели. И было за что.
Во всем он не знал умеренности – в религиозном экстазе, в пьянстве, в любви и, конечно, в работе, которая делалась словно сама собой. Марк Алданов пишет, что Потемкин «потерял чувство размера и в политике, и в частной жизни». По-моему, это очень точно.
Среди врагов Потемкина были не только черные завистники, сплетники и неудачливые карьеристы. Среди них были разумные, близкие ко двору сановники, радеющие о пользе Отечества, и просто люди, пораженные слишком экзотическими причудами царского любимца. Потемкин был слишком избалован вниманием и любовью окружающих, любовью иногда искренней, а чаще показной. Ему все удавалось, и, словно дразня публику, он позволял себе кое-как одеваться, пренебрегать этикетом, то он «облит брильянтами», весь напомажен и ухожен, а то в халате на голое тело и босой принимает в спальне важных вельмож. Вспыльчивый, неуравновешенный, он позволял себе быть рабом плохого настроения, которое называл хандрой.
А. Г. Бритнер, ссылаясь на записки современника, описывает прием Потемкина в Могилеве в 1789 году: «Около семи часов перед губернаторским домом остановились его сани. Из них вышел высокого роста и чрезвычайно красивый человек с одним глазом. Он был в халате и его длинные нерасчесанные волосы, висевшие в беспорядке по лицу и плечам, доказывали, что человек этот менее всего заботится о своем туалете». Торжественная встреча, приветствие от жителей всех сословий, речи, поздравления, а он, великий, в халате и с нечесаной головой. Может быть, писавший эти строки перепутал халат с тулупом, ведь была зима, но парик-то, по обычаю времени, князь мог на себя нацепить. О своем туалете люди заботятся не только чтобы покрасоваться, но чтобы выказать свое отношение и уважение к встречавшим тебя людям. Собрались в большой зале, приветственные и хвалебные речи продолжаются, Потемкин сидит мрачный, смотрит в пол… «Князь все это время не открывал рта и не подымал головы, как с тем, чтобы проглотить большой стакан кислых щей, который ему подносили каждые четверть часа. Мне сказывали, что этот напиток, приготовленный для него необыкновенно густым, служил ему питьем и пищей, и он выпивал его в день до пятнадцати бутылок».
А на следующий день, когда «прошла ипохондрия», Потемкин был оживлен и весел, вместе со всеми обедал, принимал участие в разговоре – совсем другой человек, правда одежду так и не сменил, все тот же халат. В извинение князю скажем, что халат он перенял у турок, а у них это и повседневная, и праздничная одежда. Это уж потом халат стал у нас считаться чем-то интимным, домашним. В Туле и по сию пору бытует легенда о том, как принимали однажды в дворянском собрании графа Толстого. Уже вошла в обиход поговорка «граф, пахать подано», уже толстовцы хором твердили о «непротивлении зла насилием». В общем, дворянское собрание оделось соответственно, и обед был более чем скромным, а граф, вдруг забыв о «толстовке», явился во фраке с бабочкой. Я ни в коем случае не сравниваю Толстого с Потемкиным, только хочу сказать, что у гениев свои причуды, их поведение непредсказуемо.
Вот еще одно высказывание человека, относящегося к Потемкину вполне благожелательно. Глинка С. Н. (1776-1847) – сосед Потемкина по смоленской усадьбе, поменявший военную службу на перо, словом, широко известный литератор, – в своих «Записках» пишет: «И у нас, и в Европе говорили, что Екатерина и царствовала и привлекала сердца. ‹…› Ум ее постиг, что сильная богатая и чиновная аристократия домогается по духу своему угнетать
Князь Григорий Александрович Потемкин, из участи бедного смоленского шляхтича перешедший на череду князя Таврического, – Потемкин был при Екатерине главным оплотом от притязаний сильной аристократии, лучше сказать, против вельможной гордыни».
О привычках князя Таврическом он пишет очень выпукло: «Память, желудок и сладострастие его все поглощали. Он метил из гвардии в монастырь, а попал в чертоги Екатерины. В глубоком раздумье грыз он ногти, а для рассеяния чистил брильянты. Женщин окутал в турецкие шали, а мужчин нарядил в ботинки. Поглощал и ананасы, и репу, и огурцы».
Турецкие шали ввел в моду именно Потемкин. Они были у нас очень дороги, все-таки натуральный шелк. Рассказывали анекдот, что, желая сделать подарок тайной своей любви, конечно чьей-то жене, он всех дам на вечере одарил турецкими шалями, а потом сознался своей обожаемой, что сделал это ради нее одной.
А теперь представим, что думал по поводу Потемкина, скажем Ф. В. Ростопчин, представитель чиновной аристократии, наделенный «вельможной гордыней». Ростопчин вторит Глинке: «Иным казалось, что Потемкин, объевшись, не проснется, а он встанет, как ни в чем не бывало, и еще свежее. Желудок его можно уподобить России, она переварила Наполеона, и все переварит». В этом высказывании проглядывает если не симпатия, то уважение к Потемкину. Ростопчин был губернатором Москвы в 1812 году, Отечественная война была у него на памяти, но при жизни князя Таврического он его ненавидел. Потемкин был враг номер один. И все окружение Ростопчина поддерживало такое же отношение к этому баловню судьбы. Ростопчин был очень близок с нашему послу в Лондоне С. Р. Воронцову, тот в свою очередь был другом Завадовского, это была элита двора, и она никак не могли простить Екатерине ее отношение к Потемкину. Уже после смерти фаворита Ростопчин писал: «… грядущие поколения не благословят его память. Он в высшей степени обладал искусством из добра делать зло и внушать к себе ненависть». У Семена Романовича Воронцова были свои заботы в отношении экс-фаворита. В начале царствования Александра I он отправил дочь из Лондона в Петербург, заявив при этом, что не решился бы сделать при Потемкине, поскольку тот не пропускал ни одной юбки.
Недоброжелателем Потемкина был и фельдмаршал Румянцев-Задунайский. Об отношение «простого люда» А. Т. Болотов в своем «Жизнеописании» – замечательном литературном памятнике XVIII столетия – пишет, что смерть Потемкина «поразила всю Россию не столько огорчением, сколько радостью».
Легенда о браке Екатерины и Потемкина основывается на мнении иностранных посланников и русских историках П. И. Бартеневе и Д. Ф. Кобеко. Всех мучил вопрос: почему они так странно расстались? Почему обычно щедрая императрица отпустила Потемкина с пустыми руками? Она, правда, пожаловала отставленного фаворита титулом князя Священной Римской империи, но где деньги, где крепостные, где, наконец, серебряный сервиз? Каких-либо документов, подтверждающих это венчание, нет. О нем известно только со слов племянницы Потемкина: Александры Васильевны Энгельгардт, по мужу графиня Браницкой. Она оставила записки, в которых подтверждает, что была на этом тайном венчании свидетельницей. История этих записок детективная. Они якобы попали к графу Строганову, который проживал в Одессе, и там погибли вместе с его архивом. Что тут скажешь? Для меня, например, не важно, были они венчаны или нет, но я думаю, что все-таки нет. Это в восемнадцать лет можно настаивать на венчании. А в сорок пять, да еще такой властолюбивой и прагматичной женщине, как Екатерина, у которой все и без брака было в руках… сомнительно.
Венчание якобы произошло в Москве, в церкви Вознесения, что у Никитских ворот, там позднее венчался Пушкин с Натальей Николаевной. Но про церковь Вознесения известно другое. Глинка пишет: «Потемкин не делал никакого духовного завещания, но он желал, чтобы в Москве на Никитской, где был скромный деревянный дом отца его, сооружена была церковь». Наследники не сразу озаботились выполнять волю покойного. Строительство завещанного храма было окончено только в 1812 году. Известно также, что Пушкин и Гончарова венчались в одном из приделов недостроенной церкви Вознесения, которая, очевидно, пострадала от пожара Москвы в Отечественную войну. Но предупреждаю, что и относительно истории этой церкви имеются разночтения. Так что каждый имеет право выбрать свою версию. Архивы Дома Романовых не сохранились. Мы никогда точно не узнаем, как был убит царевич Алексей, венчана ли императрица Елизавета с Алексеем Разумовским, оставил ли Александр I трон по собственной воле, став старцем Федором Кузьмичом, или «уклонился в могилу» после трудной болезни, как говорили в XVIII веке, не узнаем, самоубийцей ли был Николай I из-за неуспеха в Крымской войне, или естественная смерть унесла его из жизни.