Файл №224. Наш городок
Шрифт:
Федеральная трасса И-10
Когда Скалли пришла в себя, первое, что она услышала, был слитный, могучий треск кост¬ра. Жар близкого пламени опалял лицо, и даже сквозь опущенные веки било оранжевое сияние. Скалли попыталась сказать что-то, а может, позвать на помощь; ничего не получилось. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять: рот заклеен полосой скотча. Зак¬леен добротно, от носа до подбородка.
Толком пошевелиться тоже не удалось. Она была связана. Руки стянуты за спиной. Ноги и плечи привязаны к чему-то позади — шест, столб… ведьмин костыль?
Это было то самое место. Приоткрыв глаза и тут же вновь зажмурившись — ревущее пламя высотой, наверное, в три человеческих роста ослепило ее так, что казалось, едва не выжгло
Она успела разобрать, что вокруг костра стоят люди. Много людей. Их смутные, одинаково мерцающие отраженным светом лица, по¬хожие на маски, были неподвижны. Люди молчали, словно ожидая чего-то.
Скалли попыталась понять, как она здесь очутилась. Это ей не удалось. Она помнила, что входная дверь в дом Дорис Кернс оказа¬лась открытой, а свет внутри не горел. По¬звав миссис Кернс и не получив ответа, Скал¬ли вошла; попыталась включить лампы. Выключатель щелкнул, но лампы не зажг¬лись — вероятно, что-то случилось с пробка¬ми или проводкой. Продолжая звать, Скал¬ли вынула фонарик, затем — пистолет и, напряженная и немного уже напуганная, дви¬нулась в глубину дома, подсвечивая себе узким ярким лучом. Видимо, луч и сыграл с нею злую шутку — все, куда он не попадал, по контрасту совершенно тонуло во тьме. В ней можно было, наверное, спрятать роту солдат или стадо слонов… Пока Скалли случайно не ткнулась бы лучом в один из хобо¬тов или в одну из винтовок, — она не заме¬тила бы засаду нипочем. Впрочем, не было ни роты, ни слонов. Был, скорее всего, кто-то один, может быть, двое. Когда Скалли дошла до кухни и увидела на полу лаково отблес-нувшие черные пятна, она направила свет на них — пятна стали алыми, и Скалли, уже понимая, что это кровь, много крови, все-таки машинально нагнулась, чтобы удостоверить¬ся, протянула руку, желая тронуть край пят¬на пальцем… А потом она уже была здесь, связанная, у костра.
Очень болела голова. Просто чудо, что ее не размозжили и череп выдержал. «Крепкий у меня череп», — подумала Скалли.
Она снова открыла глаза, лишь когда тол¬па по ту сторону костра затянула какую-то дикую, нечеловеческую песнь на одной ноте, без слов; сначала тихо, потом громче, еще громче.
Пламя ревело, и огненная метла, ходя хо¬дуном от порывов ночного ветра, свирепо мела черное, беззвездное небо. С треском лопались поленья, далеко разбрасывая крутящиеся вих¬ри искр.
Какой-то человек — Скалли показалось, что это был доктор Рэндолф, но под при¬сягой она не решилась бы этого утверж¬дать — в сопровождении двух помощни¬ков с громадным чаном в руках принялся обносить неподвижно стоящих певцов хоро¬шей едой. Каждый из стоящих, не прекращая гудеть общую песнь, подставлял доктору свою миску, и тот, кто показался Скалли похожим на доктора, металлическим черпа¬ком наливал в миски какую-то баланду из чана.
Потом в толпе прокатилось некое смяте¬ние, песня чуть поломалась. Скалли видела немного нечетко, все плыло — наверное, пос¬ле удара но голове; вдобавок события происходили по ту сторону костра, и буйное пламя слепило, так что лишь смутные пятна чьих-то лиц маячили и перемещались, слов¬но рыбы в давно не мытом аквариуме, во мра¬ке по ту сторону ревущего ада. Но ей пока¬залось, что это мистер Чейко, явно не к радости доктора невесть откуда и зачем по¬явился перед толпой, крича и размахивая ру¬ками.
— Вы сошли с ума! Посмотрите, что вы натворили! Боги отвернутся от нас! В вас говорит уже не вера, а простой животный страх! Я ли не учил вас не бояться? А вы струсили, и теперь все может рухнуть! Раз¬ве можно есть своих? Я предупреждал вас, я запретил трогать Дорис Кернс! Почему вы перестали слушать? Раз начав, вы уже не остановитесь — и вскоре не останется никого, вы все сожрете друг друга! Есть надо ее! — немощно кричащий седой человечек на миг вытянул руку в сторону связанной Скалли. — Чужих! Где ее дружок? Вы его упустили! Вам захотелось легкой добычи? Значит, вы не люди!
— Думаю, — с каким-то странным удов¬летворением проговорил тот, кого Скалли приняла за доктора, — вам уже не имеет смысла волноваться из-за наших проблем.
Он явно подчеркнул «вам» и «наших», как бы выводя кричавшего за рамки «нас». Старичок осекся, судорожно глотая воздух рас¬пахнутым черным ртом.
Толпа раздалась в стороны, пропуская на¬встречу кричавшему нового человека. При виде его старик попятился. Человек был абсо¬лютно гол, лишь лицо его было скрыто аляпо¬вато размалеванной первобытной маской. «Жрец, — подумала Скалли. — Наверное, я со¬шла с ума и брежу. Наверное, меня огрели по голове чересчур сильно, и череп оказался не таким уж крепким».
Ей было легче и желательнее поверить в это, нежели в то, что все происходящее происходит на самом деле.
В руках голого жреца была секира. Пламя костра тускло, скользко и рвано отсверкивало на просторном лезвии. Словно по команде — хотя жрец лишь появился и не сказал при том ни слова, — несколько человек, стоявших по обе стороны от старика, споро и грамотно подскочили к нему и схватили за локти. Старик даже не пробовал отбиваться. Он лишь напрягся и заорал с натугой, явственно пыта¬ясь через головы окруживших его мелких пра¬вителей докричаться до толпы, до масс, до ря¬довых жителей и, возможно, даже рассчитывая на их поддержку:
— Вы погибнете! Вы губите себя! Убив меня, вы убьете город! Город — это я, и без меня ему не выстоять!
Толпа была как все толпы — смотрела, слу¬шала, ужасалась и ничего не делала, смиренно глядя, как меняется власть и новые влас¬тители торопливо и немного нервно готовят себе из старого владыки ужин. Со старика сорвали куртку, потом рубаху и, заломив ему руки за спину, уложили на какое-то метал¬лическое ложе — сродни, верно, прокрустову. Старик больше не кричал. Вокруг его шеи застегнулся круглый металлический воротник-фиксатор. Голый жрец подошел ближе и под¬нял секиру.
Толпа запела громче.
Скалли зажмурилась.
Она не знала, сколько прошло времени. Наверное, не так уж много. Она открыла гла¬за, когда услышала приближающиеся мно¬жественные шаги. Да, это был доктор. И еще кто-то — Скалли не знала. Прокрустово ложе было пустым, под фиксатором на зем¬ле темнели пятна натекшей крови. Голый жрец стоял с секирой чуть поодаль и чего-то ждал.
Через мгновение Скалли поняла, чего. Ее отвязали от ведьмина костыля и с постными лицами, стараясь не встречаться с нею взгля¬дами, поволокли к прокрустову ложу. Скал¬ли попыталась закричать, но даже мычание заглохло где-то в гортани — славно ей зак¬леили рот, славно, со знанием дела. «Этого не может быть, — думала Скалли; душа у нее будто смерзлась, никак не принимая действи¬тельности. — Просто не может быть. Никак не может». Ее распластали на ложе затыл¬ком вверх. Умом понимая, что идут после¬дние мгновения, но так и не в силах это при¬нять, она задергалась из последних сил. Наверное, так мог бы егозить в попытках со¬хранить целостность своего драгоценного тельца дождевой червяк под протектором на¬катившего контейнеровоза. Прямо перед но¬сом Скалли была земля, пропитанная кро¬вью, она чувствовала запах, и от ее дыхания мелкие комочки и песчинки шевелились, шаловливо перекатываясь с места на место. Будто играли в пятнашки. Скалли постара¬лась отвести взгляд от этой нехорошей зем¬ли; почему-то у нее не было сил закрыть глаза, она просто не могла ждать удара с зак¬рытыми глазами, не зная, когда он случится; зачем-то, Бог весть зачем, ей надо было это знать. Краем зрения она вполне отчетливо ви¬дела голого жреца в маске: его широко рас-ставленные волосатые крепкие ноги, его си¬нюшный, словно не первой свежести цыпленок, вздрагивающий от возбуждения член — жре¬цу явно очень нравилось делать секирой то, что он делал… потом мускулистый живот… выше все терялось, было не повернуть голову и не скосить глаза сильнее, — но каким-то чудом Скалли угадала, что руки с секирой медленно, сладострастно пошли вверх в тор¬жественном замахе. Толпа запела еще громче.
Потом раздался выстрел, и толпа с готов¬ностью взвыла от ужаса. Через мгновение выстрел повторился, потом повторился снова, и Скалли услышала множественный топот; об¬щий вой разбился, раздробился на отдельные, быстро удаляющиеся крики. Толпа — она и есть толпа. Насиловать или удирать — вот все, на что она способна.
Первой рядом с головой Скалли упала се¬кира. Плашмя. А потом на нее рухнул жрец. Он падал совершенно неосмысленной грудой, и Скалли, даже не видя, куда вошла пуля, сра¬зу поняла, что жрец мертв. При падении мас¬ка слетела с его лица, и теперь шерифа Фэр¬риса узнать было совсем не трудно.