Файлы Сергея Островски

Клещенко Елена Владимировна

Под Куполом нечему портить покрытие, и едва ли дорожку чинили хоть раз за двадцать лет. Сергей набрал скорость, чтобы воздух бил в лицо и трепал волосы. Дорожка бежала под уклон, к центру кратера.

Настоящий ветер вместо механической циркуляции воздуха. Настоящий холодный дождь. Брызги морской пены, снежинки на ресницах… Господи, хочу на Землю. Что бы там ни сочинял Йозеф, жить в гигантском ангаре — это для роботов, не для людей. Даже если все обойдется, не буду продлевать контракт.

Сергей задумался, как это было двадцать лет назад. Долгой лунной ночью в маленький кратер, который тогда еще не носил

имя Фредерика Сэнгера, падают кометы. Не ударяют с разлету, а именно падают, как ягоды с ложки в блюдце. Каждую из них выследил беспилотный аппарат, после экспресс-анализа вцепился ей в бок и начал подогревать с нужной стороны, регулируя газовый поток и направляя чудовищную глыбу к Луне. Тонкая, наверное, была работа, все равно что ловить кубик сухого льда в невесомости.

А потом за считанные сутки, пока терминатор лунного дня не достиг кратера и глыбы замерзшего газа не вскипели и не улетучились, унося с собой миллионы затраченных средств, — возводится Купол. И уже под ним эти глыбы таяли, истекая туманом… или в вакууме не могло быть тумана? Наверное, под конец появился. Купол сомкнулся, исчезли черное небо и слепящий свет, в янтарном сумраке замигали фотоэлементы автоматов и «аватар». Они не нуждались ни в кислороде, ни в пище — ни в чем, кроме энергии от гелиевого реактора, укрытого в пещере под кратером. Купол, Столбы, корпуса домов и каркасы теплиц — все это построили они.

Драгоценная вода — именно здесь, у северного полюса, ее оказалось много, но «много» по лунным меркам, не по земным — пошла вверх, по трубам Столбов. Вода плюс углекислота равняются кислороду и моносахарам, а на месте стрелки — энергия Солнца, не экранированного атмосферой, и батареи «искусственных листьев», осуществляющих реакцию фотосинтеза в условиях, которых не выдержало бы ни одно растение. С Купола в атмосферу потек кислород, а раствор в сетке из трубок, как древесный сок в гигантском листе, насытился молекулами сахара и понес этот сахар, сделанный из космического СО2, к краям Купола, в подземные хранилища.

Тогда пришли люди. Начали расходовать кислород и выделять углекислый газ, запустили биореакторы (глюкоза глюкозой, но без аминокислот и липидов не проживешь), собрали и подключили агрегаты, изготовляющие из раствора органики плитки рациона. Потом заработали другие биореакторы, для утилизации отходов. Одноразовая посуда превращалась в обрывки целлюлозы с примесью азотсодержащих молекул, та же судьба постигала одежду. Воду жаль тратить на стирку и мытье посуды, да и органику лучше везти с Земли в форме полезных предметов. По нескольку граммов с каждого участника проекта ежедневно, и вот уже поднимаются ростки в оранжерее… Сергей вспомнил анекдот про бартерный договор между Сэнгером и новым поселком астрофизиков на обратной стороне Луны и фыркнул, отвлекаясь от возвышенных мыслей. Анекдот кончался словами: «Зато дерьма у нас много!»

Все-таки было в этом что-то странно уютное. Как обустройство на стоянке в походе или в шалаше, в детстве. Вот здесь положим доску, это у нас будет стол, а тут будем спать. Натаскаем сена, дверь завесим эльфийским плащом, а на случай дождя накроем крышу пленкой… И в Сэнгере каждая полезная мелочь удивительно радовала душу, а неустроенность была предметом типично походных шуток. Кто его знает, может, и хорошо бы к этому привыкнуть?

А может,

и нет. В палатке только потому уютно, что из нее можно вернуться в большой комфортабельный дом.

За спиной переговаривались.

— Ух, а вон и Пятно! Видите, над северным горизонтом, градусов двадцать вверх?

— О. Но это же не…

— Да! Это след от метеорита. Того самого, семьдесят шестого года. Там прозрачность так и не восстановилась. Говорили, метра четыре в поперечнике…

— Матерь Божья! Эрвин, какие ужасные вещи ты рассказываешь! — Сергею показалось, что Кэтрин только изображает испуг. Что-то в ней осталось от вчерашней плясуньи.

— Ничего ужасного, док. Он же не упал никому на голову, только повредил верхние слои Купола. А сильная утечка атмосферы нам не грозила, не более, чем через шлюз. Там герметизация происходит практически мгновенно.

— Но если бы ударил большой метеорит? — спросила Аруна. — Я имею в виду, по-настоящему большой, из тех, что создает километровые кратеры.

— А, моя дорогая, мы уже сидим в трехкилометровом кратере! — легкомысленно ответил Эрвин. — Как это говорится — бомба не падает в воронку от бомбы?

— На Луне падает, — это, разумеется, Йозеф. — Наш маленький кратер находится внутри большого.

— Йозеф, не пугай девушек. Все это было давно, сотни миллионов лет назад. И вряд ли повторится при нас. А уж если большой метеорит прилетит, на крайний случай, противометеоритные службы наконец отработают свой бюджет!.. Зося, а что вы делали, когда объявили учебную тревогу, помните, в прошлом году? У нас было так весело…

— Меня тогда еще здесь не было, — небрежно ответила Зося.

— О, так вы недавно прибыли?

— Недавно.

Сергей с трудом подавил желание оглянуться: как там с дистанцией?

— А я удивляюсь, отчего не видел вас раньше. Значит, эта радость вам еще предстоит.

— Глупость, а не радость, — проворчала Кэтрин.

— Не без этого. Но, знаете, в нашей ситуации есть и плюсы! — Эрвин цокнул языком, очевидно, изображая вставление кредитки в гнездо.

— Есть и другие преимущества, — серьезно сказал Йозеф.

— Приехали, — Сергей опустил тележку и сам соскочил на грунт, чтобы помочь сойти Кэтрин. Зосе и Аруне протянул руки Эрвин; Аруна оперлась на его руку, Зося — нет.

Зрелище, безусловно, стоило внимания. Зона в центре кратера оставалась неосвоенной, дорога шла по чистому реголиту. Воздушные потоки наметали его на полотно, и лунные песчинки сухо поскрипывали под ногами. Но главное — Столбы.

Их было семь: по углам шестиугольника и один в центре. Темно-серые, почти черные колонны, округлые, матово-гладкие, каждая метра полтора в диаметре, и друг от друга на расстоянии около десяти метров. Ничего особенного — если не считать того факта, что они подпирают небо.

Семь ровных вертикалей поднимались и поднимались, истончались в вышине, таяли в янтарном утреннем свете, и нельзя было сказать, стоя у подножия, упираются ли они в Купол или просто уходят в бесконечность, опровергать либо подтверждать Эвклида.

— Ух, — изрек Эрвин. — Какова их высота, Майк?

— Километр двести метров, около того. Но на последних пятидесяти метрах датчики, туда лазить действительно нельзя.

— Спасибо вам, Майк, — негромко сказал Йозеф. — Сам бы я вряд ли сюда выбрался.