Фаза Урана
Шрифт:
В квартире стало тесно. Ее пришлось поделить. Мне досталась комната с раскладушкой, а крысе – с диваном. Кухня превратилась в арену локальных конфликтов. Отныне спокойно поесть мне уже не удавалась. Крыса наловчилась вскарабкиваться на стол и лезла ко мне в тарелку всеми четырьмя лапами, а еще хвостом. Дошло до того, что ел я теперь исключительно стоя. Иногда запирался в ванной.
Однажды ночью я проснулся оттого, что стало трудно дышать. Я продрал глаза и увидел животное. Оно сидело тихо у меня на животе и глядело на меня двумя маячками своих красных
…Рано утром, когда тени были длиннее домов, а в небе белый цвет преобладал над синим, я отправился в детский сад, который располагался в двух кварталах от моего дома. Детский сад типовой постройки назывался «Петушок». За решеткой забора стояли покосившиеся павильоны, прогнившие теремки и двухэтажный корпус здания. Аллея, ведущая к корпусу, была покрыта линиями дорожной разметки, сбоку стояла чугунная будка с надписью «ГАИ». Так детей учили правилам дорожного движения.
Я постучал в дверь. Никто не ответил. На аллее я нашел камешек и бросил его в первое попавшееся стекло. Постучал еще раз. Когда я уже собрался уходить восвояси, дверь открылась. На пороге появился паренек с закрытыми глазами и в футболке «Public Enemy». Он напоминал барсука, которого разбудили в разгар зимней спячки.
– Тебе чего?
– У вас живой уголок есть? – спросил я.
– Весь детский сад – один сплошной живой уголок, – философски заметил мой собеседник.
– Животных принимаете?
– Не, ремонт сейчас, лето. Всех по домам разогнали. В сентябре приходи.
– А есть кто-то, заведующая, например?
– Нет никого. Только я, – паренек опять зевнул, – сторожую.
– Слушай, а тебе, случайно, крыса не нужна?
– Какая еще крыса?
– Та, которую я в живой уголок сдать хочу. Хорошая крыса, умная, считать умеет, – зачем-то соврал я.
– А, – наморщил лоб паренек, – я думал ты ребенка сдать хочешь… А крыса нет. Крыса мне, наверное, не нада. У меня этот, кальку… Короче, калькулятор у меня есть, валяется где-то.
– Ну ладно. Извини, что разбудил.
Я развернулся и зашагал к забору, пренебрегая линиями разметки. Сбагрить крысу оказалось не простым занятием.
– Эй! – окликнул меня паренек, – Покурить хочешь?
– А что, есть? – обернулся я.
Папиросу мы курили в павильоне. На стене павильона, нарисованного Ивасика-Телесика нарисованные гуси-лебеди уносили из суровой сказки в счастливую реальность. На земляном полу валялось пять остывших свистков и использованный бульбулятор. Пахло мочой.
– Хорошее лето, жаркое. Хорошо растет, – сказал сторож, окончательно пробудившийся от спячки.
Сначала я не мог ему ничего ответить, потому что легкие были заняты дымом, а потом сказал:
– Да.
Говорить не хотелось, хотелось только кашлять. Из павильона были видны облака и деревья. И облака были деревьями, а деревья были облаками. Земляной пол под ногами начинал
– Ладно. Пойду – пора крысу кормить, – сказал я.
– Ты если что, заходи – у меня еще есть, – сказал партиек.
Мы пожали друг другу руки. Потом я вышел из павильона и пошел по аллее. У будки с надписью «ГАИ» остановился, развернулся и пошел к другому выходу. В будке мог кто-то прятаться. ГАИ доверять нельзя…
Все закончилось быстро…
Как-то раз, вернувшись домой, я по обыкновению достал из холодильника еду и понес ее к дивану кормить своего сраного питомца. На диване я к своему удивлению обнаружил бурые пятна крови. Учуяв пищу, крыса вылезла, настороженно оглядываясь по сторонам. Вид у нее был крайне нездоровый. Ела она довольно охотно, но без былого аппетита.
На следующий день я нашел новые пятна крови на диване, а еще в кухне и возле ванной. В лужице крысиной мочи в углу комнаты плавали куски облезлой шерсти. Я решил в выходные показать животное ветеринару.
В воскресенье, прежде чем ехать к доктору, я принес крысе сваренные макароны и позвал ее. Она не вышла. Через час я достал отвертку и открутил диванные шурупы. В ящике для белья я увидел мертвую тушу крысы. Она лежала в нагромождении мусора среди объедков, клочков газет, мебельных щепок и скоплений собственных экскрементов. Я несколько раз ткнул ее в бок пальцем. Реакции не последовало. Тогда я сходил на кухню, взял целлофановый мешок, надел его на руку и поднял труп. Под ним обнаружилась лужица рвоты. Лужу я разворошил карандашом. По-моему, там были кусочки обоев, съеденные, но так до конца и не переваренные крысой. Они были смешаны с кровью и желудочным соком. Из меня плохой патологоанатом, поэтому я не стал проводить дальнейших изысканий, а просто завернул тело в пакет для мусора и вынес его во двор, где и предал земле у корней одного из кленов. Вернувшись домой, я тщательно, со стиральным порошком, вымыл ящик для белья в диване…
Вечером того же дня ко мне в дверь постучали. Я сразу понял, что там ребенок – посетитель не доставал до звонка. Я открыл дверь и увидел маленькую, довольно бедно одетую девочку лет шести. Она стояла на пороге, и вид у нее был испуганный.
– Я пришла проведать Дашу, – сказала она.
На ней была короткая мятая юбка из потертого вельвета и застиранная мальчиковая майка.
– Наверное, ты ошиблась. Здесь не живет Даша. И никогда не жила.
– Даша – это крыса.
– Крыса?
– Дядя, это ты написал объявление?
– Я? Да, я писал.
– Я пришла посмотреть на Дашу.
– А, на Дашу… Знаешь, Даша спит, ее не нужно беспокоить, – мне почему-то не хотелось говорить девочке, что ее Даша сдохла в кровавой блевотине.
– Ну, можно, я только посмотрю на нее. Дядя, ну пожалуйста.
– Не могу. Даша в домике. Ей хороню.
– Честно?
– Честно, – думаю, я не врал.
– Жалко.
– Если жалко, то почему ты сразу не пришла? Объявления висят уже две недели.