Фаза Урана
Шрифт:
Я включаю спортивный канал, и там, удивительное дело, вновь показывают матч Кубка Конфедерации, который я уже смотрел здесь месяц назад. Все так же темнокожий парень падает в центральном круге, все так же футболисты готовы разреветься, как дети.
Вдруг звонит телефон.
– Подойди, – кричит Аня из кухни.
Я беру трубку:
– Алло.
В трубке сначала молчание, а потом раздается робкий голос. Сегодня по календарю День Сурка, не иначе.
– Э-э-э… А Аню можно?
– Нет. Она не будет с вами беседовать.
– А
– Отдел по борьбе с экономическими преступлениями. Полковник Давоян. Вы знаете, что кража солярки – это серьезное нарушение законодательства?
В трубке тут же начинается дробь коротких гудков. Он и впрямь – придурок, этот хороший мальчик Витя.
– Кто звонил? – слышу я Анин голос.
– Это «Utel».
– И сколько денег я должна?
– Нисколько. Я договорился, что мы рассчитаемся соляркой.
– Ты что – договорился с автоответчиком?
– Да. Я мастер техники коммуникации. У меня даже справка есть, то есть диплом.
Из кухни пахнет вареной крупой и молотым кофе. Отчего-то я чувствую глухое раздражение, и оно щекочет мне кадык. Пока Аня занимается стряпней, я беру в прихожей ее сумочку и начинаю рыться там остервенело, как бомж в помойном баке. Достаю оттуда уже знакомые предметы: приборчик, косметичку, зеркальце, платок, авторучку, помаду. А еще мне попадается пустая телефонная книжка, студенческий билет, проездной талон, карта города, тампоны на четыре точки и календарик с Владимировским собором. На календарике некоторые дни помечены маркером. Сначала я думаю, что так обозначены посты, а потом понимаю, что это расписание менструальных циклов. Весь этот хлам я запихиваю обратно, потом возвращаюсь в комнату и закуриваю.
– Растрепин, я же тебя просила не курить в квартире, – сзади раздается голос Ани.
– Черт! – я выкидываю сигарету в открытую форточку.
– Я же просила не выражаться.
– Аня!
– Что?
– Тебе когда-нибудь снятся страшные сны, кошмары?
– Недавно мне приснился страшный сон о тебе, честно.
– Расскажи.
– ОК. Только не обижайся.
На Ане спортивные трусы с тремя полосками Эдди Да-лера и пошлая футболка с Че Геварой. Солнце ярко освещает ее лицо и выглядит она замечательно даже без косметики, и от этого, странным образом, мое раздражение только усиливается.
– Так вот, – продолжает Аня, – Мне снится, что я иду по Старому Городу, где-то рядом с твоим «Лоцманом». Вдруг из какого-то подвала вылезаешь ты и вид у тебя ужасный. Ты какой-то наркоман, честно. Ты берешь меня за руку и заводишь в подвал. Там очень жутко. Везде грязь, мусор, окровавленные шприцы. Ты говоришь, что сделаешь мне укол. Я отвечаю: нет, но ты все равно пытаешься это сделать насильно. Я кричу и просыпаюсь. Очень странно, да?
Она смотрит на меня, а мне вдруг хочется сказать ей что-то обидное и гадкое, унизить ее, вывести из себя:
– Это очень простой сон, его
Я жду ее реакции, жду, что она на меня обидится и выбежит на кухню, а может быть, если повезет, мы даже поссоримся. Но Аня спокойна.
– Знаешь, Растрепин, – говорит она, переработав информацию, – А ведь все, что ты сказал – правда. Я действительно всего этого хочу, но только не сейчас.
Ей не следовало этого говорить, особенно последней фразы. Я прихожу в ярость. Кот Леопольд наглотался озверина, и жить дружно ему осточертело:
– Не сейчас!? Да я по горло уже сыт твоим карнавалом! Твоим богомольством! Твоей овсянкой! Твоими сраными морскими котиками и аэрозольными баллончиками, степными дрофами и лесами Амазонки!
– Не надо Растрепин, пожалуйста, не надо…, – попятилась Аня.
– Что ты знаешь вообще обо мне!? Хочешь, милая, я оформлю тебя прямо тут, а потом на кухне!? Как ты относишься к анальному сексу, солнышко!?
Я толкаю ее на диван и пытаюсь стянуть с нее трусы. Аня начинает реветь, одной рукой плотно прикрывает промежность, другой царапает меня по лицу. Рядом весело лает спаниель Кид, он вертит своим хвостовым обрубком – думает, у нас у всех тут сегодня забавная игра. Аня кусает меня за шею, кусает сильно, до крови.
– Сука! – кричу я.
Я отскакиваю назад, врезаюсь спиной в пианино «Украина», и пианино издает высокую ноту «ля». Со стены падает икона Св. Анны, пластиковый оклад ее разбивается об пол, и мне становится не по себе.
Аня поднимается с дивана, поправляет трусы и футболку. Че Гевара с тревогой глядит на меня. Его лицо растянулось на груди у девушки. Наверное, от удивления.
– Ты такой же скот, как и все, – говорит Аня, – А теперь пошел вон, пока я на тебя собаку не спустила. И не возвращайся больше никогда. Слышишь?
В это мгновенье мне очень хочется что-то разбить, разбить ко всем брахманам. Для этого дела очень здорово годится сервиз «Мадонна». Но вместо того, чтобы ударить ногой по немецкому стеклу, я молча иду к двери в прихожей. За мной следом радостно семенит спаниель. Он думает, что я поведу его на прогулку. Как же он ошибается!
Говорят, алкоголь не помогает решить личные проблемы. Я слышал это от мамы, от лекторов из наркодиспансера, от психоаналитика, от девушек, из-за которых эти проблемы возникали. Не знаю, что думают об этом другие люди, но мне алкоголь помогал всегда. Помогал, как снятие порчи по фотографии, – хуже уже все равно не будет.