Фаза Урана
Шрифт:
Последними словами старика были:
…во всем виноваты немцы…
Он сам был немцем наполовину.
IV. Вода
Когда старик замолкает, а мои мозги тлеют от всего этого авессалома, я покидаю его квартиру через дверь. Перелезать с балкона на балкон – опасно. Уже рассвело и меня могут заприметить случайные прохожие.
У себя я набираю полную ванну теплой воды. Раздеваюсь и погружаюсь в нее. Сила Архимеда выталкивает жидкость на покрытый кафелем пол.
Я вспоминаю, как когда-то в газете прочел об одном опыте над обезьянами. Пять
Даже если я волью в глотку каждой из своих старух-соседок по галлону археологического зелья, они не скажут ничего, потому, что им нечего сказать. Сказать что-то могут лишь чуждые Дому люди. Ф. не отвечает на мои e-mail-ы, но остается пожилой немец Фриц и… Да! Я вспомнил, есть еще один человек…
Есть еще один!
Время кричать «эврика» и бегать голым по улицам Сиракуз пока еще не пришло. У меня еще все только впереди.
V. Красота
Был еще один человек, который мог рассказать кое-что. И я знал, где этого человека искать. Почти знал…
...Когда старый «Икарус», покрытый белой, похожей на цемент, пылью, остановился на станции «Червоний Гай», к моему удивлению, из него вышло большинство пассажиров. Впрочем, мое недоумение длилось недолго. Как только на прощанье венгерский автобус выпустил из выхлопной трубы грязные чернила дыма и исчез на дороге по направлению к Черкассам, я смог отчетливо рассмотреть синий, с желтыми буквами транспарант, прикрепленный над кассами. «Вас вітае щорічний фестиваль української пісні» – гласила надпись на нем, и я понял, что попал на праздник.
С флагштоков в мертвом вечернем воздухе бездвижно свисали национальные стяги. Неподалеку с сувенирного лотка бойко расходились их уменьшенные бумажные копии. Там же продавались плетеные корзины, полотенца с красными вышитыми петухами и вырезанные из груши утиные манки.
Орава приезжих вокруг, в выходной нарядной одежде, щебетала, шумела и щелкала тыквенными семечками. Чей-то преждевременно хмельной голос затянул было «Червону Руту», но мелодию никто не поддержал, и первые же ее ноты без следа растворились во всеобщем веселом гаме.
Я зашел в продуктовый магазинчик, примыкавший к кассам. Пухлая молодая продавщица за его прилавком в вышитой сорочке, с разноцветными лентами в косах почему-то напомнила
– Будьте добры, поллитровую бутылку минеральной.
– Якої?
– Вашойи, мисцевойи, – я решил, что лучше будет перейти на украинский язык: черт с ним, с акцентом.
– Ось тримайте, – продавщица протянула мне пластиковую емкость, а я отдал ей деньги. – Теж на фестиваль?
– Так, – неуверенно подтвердил я.
– В перший раз у нас? – улыбнулась продавщица-кукла.
– В перший, – кивнул я.
– Полюбляєте народну пісню? – без тени иронии, но все так же улыбаясь, спросила она.
– Безмежно. Життя без ней не уявляю.
– Вам неодмінно сподобається. Няш фестиваль – найкращий в області. В нас сьогодні на стадіоні будуть виступати заслужені артисти – дует «Лелеки надії».
– Я у захвати. Нарешти здийснятъся мои мрийи, – я уже и не знал как отделаться от ее докучливого гостеприимства.
Вновь выйдя на станцию, я внимательно разглядел бутылку минералки. На ее этикетке была изображена пастушья свирель на фоне водопада. Тут же значился и адрес фирмы-производителя: пос. Червоний Гай, ул. Степная, 47. Я посмотрел на табличку, прикрепленную к станции: СтепнаяД. Заблудиться было невозможно.
На сувенирном лотке я приобрел буклет, посвященный фестивалю и, затесавшись в толпу приезжих, неторопливо зашагал вместе со всеми по широкой улице. С двух сторон дороги, из-за оград, неутомимым crescendo лаяли собаки. Обремененные плодами, деревья раскачивали в такт своими тяжелыми ветками. Откуда-то все громче нарастали звуки плясовой музыки.
Возле здания сельсовета, с традиционными голубыми елями и памятником Ленину, людской поток, ведомый звуком, свернул направо в сторону стадиона. Я же двинулся дальше, миновав телеграф и отделение «Сбербанка».
Я подошел к высокому трехметровому забору, украшенному терновым венком колючей проволоки. Под забором сел, откупорил бутылку минералки и принялся изучать буклет. Одна страница буклета посвящалась истории. Я узнал, что первыми на этом месте поселились казаки в XVI веке. Чуть позже здесь построили собор в стиле украинского барокко. До начала XX века он считался крупнейшим в уезде. В 50-е, при Хрущеве собор взорвали. Во время Первой мировой и Гражданской в этих местах проходили кровопролитные бои. В Коллективизацию вспыхнуло восстание, жестоко подавленное НКВД. В Великую Отечественную фашисты сожгли пять домов за то, что партизаны взорвали водокачку…
Настоящее поселка буклет восхвалял в радужных красках: две школы, краеведческий музей, дворец культуры, стадион, техникум мелиорации. Особенно превозносились успехи пищевого концерна «Червоний Гай»: столько-то тонн, столько-то литров, передовое хозяйство, огромнейшие перспективы.
Я допил отдававшую содой воду, поднялся и двинулся дальше вдоль забора на затекших ногах. Мне понадобилось пройти еще метров сто, прежде чем удалось достичь распахнутых ворот, по-военному выкрашенных зеленой краской. Поверх зелени, белилами, довольно неумело была намалевана свирель, уже знакомая мне по этикетке допитой минеральной.