Фебус. Принц Вианы
Шрифт:
— Это что? — спросил я, показывая лекарю эту изогнутую хрень.
— Бандаж для прижигания ран, — ответил тот дрожащим голосом.
— Sadist, — обругал я его за такие методы лечения, но уже осознал, что, ни он, ни вообще вокруг меня никто этого слова не поняли, Маркиз де Сад родится только через триста лет. А сам термин появится еще через век.
— Филипп, Иниго.
— Мы тут, сир.
— Разведите небольшой костер. Здесь неподалеку от меня и поставьте кипятить большой котел воды. И еще один котелок приготовьте поменьше.
— Сержант, —
— Нет его, сир, на разведку поехал, — ответил мне Микал.
— Осмелюсь заметить, Ваше Высочество, что кровь пустить сможет и мой цирюльник, — сказал безбородый сьер Вото.
Лицо лекаря стало цвета свеклы, когда он услышал мое титулование.
— Давай его сюда скорей. Пусть пустит кровь этому лекарю, а то он тут мигом lasty ckleit.
Лекаря быстро освободили от кафтана, камзола и рубашки. А прибежавший цирюльник, который по совместительству был у сьера Вото лучником, медной бритвой с шипением пустил доктору кровь прямо на землю.
— Ne ponos, tak zolotucha, — констатировал я это безобразие.
Лицо медикуса приобрело здоровую бледность, и угроза инсульта его вроде как миновала.
— Положите его подальше и присыпьте его дурную кровь землей, чтобы не воняла.
Цирюльник с Микалом утащили лекаря за шатер, с моих глаз долой, и там перевязали его рану его же грязной тряпкой.
Вскипела вода в котелке над костром, который разожгли паж и оруженосец. Я приказал побросать в маленький котелок бинты и ланцет и продолжать кипятить. Заодно и бритву цирюльника, который так неосторожно ее оставил в пределах моего зрения. А большой котелок поставить охлаждаться в тень.
Пришел цирюльник, глазами ища свою бритву.
— Тебя как звать? — спросил я его.
— Хулио Эскаланте, Ваше Высочество.
— Твоя бритва, Хулио, кипятиться, — просветил я его. — Брось также в котелок свой ланцет.
— Зачем?
— Потому, что я так хочу!
Уф-ф-ф… Приказать все же легче, чем объяснить. А главное — быстрее.
— Микал, намочи мою повязку.
— Как намочить? Всю? — уточнил тот у меня.
— Нет, только там где присохла кровь, а то отдирать будет трудно.
Без боли не обошлось. Пришлось терпеть — теперь я рыцарь! Эбенть! Ноближ оближ. Кровь склеила волосы и приварила их к коже и тряпке. Пришлось цирюльнику аккуратно обрезать их ножом. Эх… Побрить бы сейчас голову, да невместно: аристократия тут ходит с длинными волосами. Пережиток прошлого, когда шлемы были маленькими, а туго заплетенная коса на затылке — дополнительная защита от рубящего удара.
— Рана не страшная, Ваше Высочество, чистая, — сообщил свое авторитетное мнение Хулио. — Свезло кожу, и только в одном месте обнажилась кость. Крови, конечно, много пролилось, но с головой всегда так. Сейчас мы лишнюю шкурку обрежем. Положим мазь и снова замотаем. И все быстро заживет. Гноя нет, хвала Иисусу.
— Кипяченым бинтом вяжи, — предупредил я цирюльника, по совместительству врачевателя. — Тем, который уже высох. И остальные бинты заверните в чистую
И я перекрестился, вовремя вспомнив, что с левого плеча надо. Все у них на западе через назад да наоборот делается.
— Всенепременно, Ваше Высочество. Ваше желание для нас — закон.
Продувной рожи Хулио я не вижу, но затылком чую, что глумится надо мной этот кантабр. Как бы сказали в двадцать первом веке — прикалывается.
— Сьер Вото.
— К вашим услугам, Ваше Высочество.
— Дайте лекарю обещанные деньги и отвезите его обратно, — распорядился я.
— Но, он же ничего не сделал, Ваше Высочество, — возразил мне рыцарь. — За что ему платить?
— По крайней мере, он привез мази, которые мы у него выкупим, и бинты. Пригодятся в дороге. Но если вы хотите, чтобы все было по справедливости, то вычтете из оговоренного гонорара долю Хулио за то, что он пустил лекарю кровь. Уврачевал так сказать врача. Не то бы он тут Богу душу бы отдал от удара.
Хотел сказать — инсульта, да вовремя язык прикусил.
Хулио за моей спиной самонадеянно фыркнул.
Окружающие удовлетворенно заулыбались. Правильный у них принц, справедливый. Всегда приятно в этом убедится.
— Это вам на память, сир, — Филипп протянул мне мятый кусок свинца. — Шар был полый, от удара смялся и треснул, поэтому не смог вам причинить фатальных последствий.
— Кто же это балуется подобным оружием? — с интересом вертел я в руках шар, диаметром немного меньше кулака, толщиной стенки в два миллиметра примерно. Увесистый.
— Церковники, сир, — ответил за Филиппа Микал. — Им запрещено проливать кровь. Да и не предназначен этот шар для того, чтобы убивать. Оглушить — да. Взять в плен.
— Взять в плен, — повторил я эхом. — Зачем это Пауку? Я и так был у него в замке.
Никто на это ничего не ответил.
— А теперь мне надо немного отдохнуть, — высказал я пожелание, отложив свинцовый шарик в сторону.
Действительно после процедур резко клонило в сон, хотя затылок слегка задергало после вмешательства. Но тупо так, не острой болью.
Окружающие разом поклонились и разошлись. Только Микал приготовил мне изголовье насколько можно удобней, и снял с меня сапоги.
Сон — лучшее лекарство, как говорила моя мудрая бабушка. Остается надеяться только на витальные силы растущего организма.
Военный совет собрался после ужина, как только прибыл сержант со своей группой разведки и похлебал горячего.
Нашлась даже карта, нарисованная на оленьей коже, вполне себе неплохая работа, даже с некоторой попыткой масштаба. Красивая карта, типа современных туристических, схематично все и красиво с наядами и китами на месте морей. Башнями на месте городов. Парусами на реках, до которых мест они судоходны. И врет, небось, эта карта по семь загибов на версту, также как современные туристические схемы. Но основные дороги, броды и мосты показаны. По крайней мере, в направлениях не запутаешься. И то хлеб.