Федор Апраксин. С чистой совестью
Шрифт:
— Можете не беспокоиться, ваше превосходительство, прошлым годом я его угостил картечью, едва он убрался.
В Нарве адмирал, помня советы царя, первым делом посадил пехоту на лошадей. Сколачивал отряд опытный боец, полковник Монастырский. Прихватил легкие пушки. Разведкой руководил сам Апраксин. Ловкие охотники вернулись через два дня. Доложили:
— Швед лагерем стоит, не доходя Ревеля верст пятнадцать, на мызе Рекобер. Дымят костры, кашу варят, с девками балуют, пикетов особых не видать.
— Сие нам на потребу, — довольный, певуче произнес Апраксин, похвалил лихих гренадеров, выдал каждому по рублю и распорядился: — Теперь, полковник, дела за нашими ребятами. Мешкать не будем, выступим сегодня же вечером.
Молниеносного удара русских гренадеров шведы не ожидали. На рассвете часть солдат спешилась, нанесла штыковой удар по центру, а лихая атака драгун с фланга опрокинула неприятеля навзничь. Генерал Штремберг едва сам унес ноги.
«Помощию Божию, — доносил царю Апраксин, — пехотный полк и с офицеры без остатку побили, а от рейторского полку разве что малое осталось».
— Слава Богу, одну клешню у шведа отсекли, — удовлетворенно сообщил адмирал Крюйсу, возвратившись к эскадре, — жди теперь гостей с моря. Как встречать гостей будешь, вице-адмирал?
Крюйс развернул карту:
— Нам ввязываться в морскую баталию с Анкерштерном пока не под силу. Встретим его, как и прежде, на якорях. Сей швед уже отведал нашей похлебки не раз, как я говорил.
— Согласен, нынче фортеции на острове знатные, вороги сюда не сунутся. Наверняка поохотятся на Питербурх покуситься.
В середине августа дозорные корабли подняли сигнал: «Вижу неприятеля на весте».
— Яко мошенники, которые в избу нагло вломились, но завсегда готовы утекать без оглядки, — зло произнес Крюйс, считая вымпелы кораблей. — Двадцать два, — доложил он Апраксину.
Поглядывая на вице-адмирала, Апраксин размышлял: «Пожалуй, Крюйс в этих делах со шведами опыт имеет, отбивался и прежде, совладает».
— Останешься командовать всем флотом и войсками на острове, — передал он свои полномочия Крюйсу, — а я пойду к Неве с Боцисом. Там небось швед объявится со дня на день.
Еще неделю назад разведчики из-под Выборга доложили: «Шведы двигаются по направлению к устью Тосны». День и ночь, укрываясь в лесах, сопровождали неприятеля русские лазутчики, так что Апраксин каждый день знал, где его противник, и имел время на раздумья. «Видно, шведы замыслили обойти Питербурх. Сие и ладно. И неладно. Значит, нас побаиваются, но желают хоть одной клешней захватить и взять измором».
Решал адмирал всегда обстоятельно. Первое приказание отдал Ивану Боцису:
— Поднимись в Неву с отрядом бригантин и жди шведа у Тосны. Не допусти переправы, а нет, так побей их славно.
Генералу Фразеру, начальнику драгунского полка, и полковнику Бахметеву поставил задачу опустошить все запасы провизии в Ингрии, от Тосны до Ижоры.
— Прошелестите все местечки до Копорья. Запасайтесь, посылайте в Питербурх, остальной провиант сжигайте. Пущай у неприятеля животы подведет.
Все шло по плану, но нетерпеливый Боцис, прождав два дня, поднял сигнал: «Всем сниматься с якоря. Следовать за мной» — и повел флотилию вверх по течению к Шлиссельбургу, решив, что шведы именно там будут переплавляться через Неву.
Строги воинские порядки, но Наум Сенявин и сосед, поручик Лоренц, решили ослушаться непосредственного начальника. Наум случайно слышал наказ Апраксина Боцису: «Ждать шведов у Тосны». И Сенявин не ошибся. Едва в полдень флотилия Боциса скрылась за излучиной, в вечерних сумерках на противоположном берегу в кустах показались шведы. Словно поджидали, когда уйдут русские бригантины. На рассвете Сенявин удивленно рассматривал вражеский берег.
— Никак, батарею и шанец соорудили, — сказал он Лоренцу, — похоже, понтон ладят из бревен, переправу наводят по всей форме.
— Туго нам придется, — почесав затылок, проговорил Лоренц, — наши пушки малы, а цель для них велика. Борта у нас в одну доску, они же за бруствером укрыты.
— Куда денешься, — Наум в таких случаях не раздумывал, — кроме нас с тобой, некому шведа забить.
Едва шведы столкнули понтон в воду и начали грузить лошадей, перед ними появились две бригантины. Началась пушечная дуэль. Поначалу удалось разбить ядрами понтон, с криками замертво падали в воду шведы. Но и неприятельская батарея стреляла почти в упор. На бригантине Лоренца убило несколько солдат, появились пробоины, и поручик, махнув рукой, начал отходить вниз по Неве. Бригантина Сенявина держалась еще полчаса, разбомбила вконец второй понтон. Прямой наводкой били по шведской батарее, но шведы надежно укрыли восемь пушек за бруствером из бревен и земли.
Насмерть бился Сенявин, сраженные ядрами, падали на палубу один за другим убитые и раненые матросы, бригантина получила пробоины у самой воды. В конце концов пришлось тоже отойти.
…Обычно сдержанный, матерно ругал адмирал оправдывающегося Боциса, да время ушло, двенадцать тысяч шведов сумели переправиться на левый берег и двинулись в Ингрию, охватывая кольцом Петербург.
Либекер радовался, надеясь пополнить запасы еды: «Теперь-то мои солдаты будут сыты». Уходя из Выборга, армия захватила с собой лишь скудный паек. Рассчитывали поживиться в местах, где провизии прежде было вдосталь. Но Апраксин опередил шведов.
«Я, — донес он царю, — послал Бахметева с казаками во все Копорские уезды, и ежели куда неприятель будет приближаться, чтоб провиант весь сжечь».
Несладко пришлось шведам, всюду перед ними плясали «петухи», пришлось затягивать пояса потуже.
Не все проходило гладко и в корпусе Апраксина. Начальник кавалерии чванливый Фразер плутал с драгунами у Ямбурга, вдали от неприятеля, случайно наткнулся на большой шведский обоз из Нарвы с провиантом.
Отправить бы трофеи в Петербург, где тоже было туго с провизией, так Фразер сжег все добро. Апраксин возмутился, а Фразер кривил губы, усмехался. У адмирала не было права заменить его, обратился к Петру. «Для того прошу вашего величества прислать в конницу доброго командира, а ежели не противно вашему величеству известного из русских». Как ни странно, вскоре нераспорядительность Фразера пришлась кстати.