Феерия для другого раза I
Шрифт:
– Гусары! К бою! Марш-марш!
Сабли наголо! Но кто примет меня в гусары? к бою! Марш-марш! Никто!.. больше никто… Тогда кирасиром? О, слабая улыбка! мои слабые кости! вся шкура в гнойничках! Они меня бросили поджариваться в кирасе! куда бы я ни собрался! куда бы ни отправился! ведь это в душе, навсегда, и в сердце – служба! «Рааавняйсь»! Полковник Антрей в двадцати корпусах перед эскадроном! стоит в стременах! сабля над головой! белый султан! грива развевается на ветру! команда! К бою! четырнадцать эскадронов срываются с места… поднимается смерч! Хорек тоже скачет, по соседству!.. и бууум!.. он падает!.. поднимается!.. он смешон!.. он сотрясает мою стену… три кирпича… он их раскачивает… он смешон!
– Давай, сосед! Давай!
Нужно иметь воистину очень здоровое сердце, чтобы проломить такую стену!.. не нужно смеяться!.. служба, это все!.. в мыслях… во сне… когда его забрили?… он меня заставляет!.. заставляет меня вспомнить времена… кстати, когда его забрили? где его взяли? в Лоншам, конечно! там барабаны и трубачи! я вижу словно наяву! Лоншам перед великим Июлем!* [348] Мельница! Мельница! «Раааавняйсь»! полковник де Антрей,* [349] вижу словно наяву! Сабля наголо! Его команда! «Эскадроны»! и драгуны! и легкая! генерал де Урбаль, «Седьмая независимая летучая» разворачивает ряды! Двадцать семь эскадронов бьют копытами землю! вся парижская кавалерия, национальная Гвардия и одиннадцать оркестров устремляются к трибунам! «Идущие на смерть приветствуют тебя!»* [350] Шестнадцать полков осаживают коней и застывают перед Президентом! ржание двенадцати тысяч лошадей, клочья пены взлетают в небо, ослепительный свод… снежно-белый пенный поток покрывает все! хлопья пены!.. пехота! инженерные войска!.. и «колбаса», трос которой остался на земле! неприятность… саперы из Медона!* [351] Все вагоны поезда покрыты пеной! погребены под пеной, с пенной шапкой, как пивные бокалы!.. полковник де Антрей, генерал де Урбаль, стоя в стременах, салютуют саблями! грохочут пушки! солнечные лучи играют на стальных кирасах, на медных инструментах, слепят глаза, глазам нестерпимо больно, еще лет тридцать вы будете моргать! а душа не знает старости… не имеет возраста… трибуны бурлят… оглушительные крики «ура!» несутся из толпы!.. и цветы!.. пот заливает лица… исступленный восторг, патриотическое топанье ногами… сто тысяч кричащих глоток… двести тысяч… ветерок дыхания… я вижу отчетливо! вижу!.. зонтики, эгретки… боа… каскад перьев… синие… зеленые… розовые… словно трибуны стекают цветным каскадом!.. мода! высокая мода!.. муслин… оранжевые… сиреневые волны шелков… элегантность сверху донизу… хрупкость…
348
Описание большого парада 1913 г. впервые появилось в отрывке утерянного продолжения «Бойни», с той же ссылкой на мельницу Лоншам, но в следующем порядке: «Готовсь! На плечо!» Это уместнее для парада, чем «Равняйсь!»
349
Полковник де Антрей и его клич «Равняйсь!», который никогда не перестанет звенеть в ушах Селина, уже фигурировал в «Банде гиньолей».
350
«Ave Caesar, morituri te salutant!» (Да здравствует Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя! (лат.)) – приветствие, с которым обращались римские гладиаторы к ложе, где восседал Цезарь. Эта же фраза послужила эпиграфом книги Виньи «Военное подчинение и власть».
351
Смотр войск 14 июля 1913 г. был прекрасным поводом для запуска дирижабля «Команда-Контелль».
«Самбр-и-Мёз»* [352] в подарок! и «Сиди-Брагим» стрелков! орудия в боевой готовности!.. Ах, Легион! Ах, «Марсуэн»!* [353] громовой крик в воздух! вздохи восторга! выдохи! бездна обожания! громче, чем орудийные залпы!.. Весь народ! энтузиазм!..
Весь Булонский лес!.. там, на холмах Сен-Клу… шум возвращается к нам! накатывает новой волной! эхо раскатывается еще дальше… Оно раскатывается до горизонта, до зарослей на вершинах Ангьен!.. несколько тише взрывы возгласов и криков!.. это что-то невероятное!.. небеса тоже взрываются, раздвигаются, раздаются крики «Да здравствует Франция!..»
352
«Самбр и Мёз» – военный марш.
353
«Марсуэн» – полк морской пехоты.
Из своей ложи под красным балдахином доступный всем французам господин Пуанкаре приветствует нас!
Я лишь приблизительно передаю то воодушевление, восторг трибун, блеск солнца, разноцветье и сверкание боа, касок, шлемов, пушек, драгунов, заливающий глаза пот, ржание лошадей… «Вы их видите»?…* [354] Стремительное движение на флангах!.. окружение… сорок эскадронов, сорок как один!.. этот галоп!.. всепоглощающий, исступленный!.. казармы Пепиньер… Венсен, Дюплекс…* [355] двадцать полков!.. штандарты!.. 12-й! 7-й! 102-й! их славят, будто больше никогда не увидят! двести трубачей!.. а какой пронзительный звук! Ах, совсем не Роландов рог!.. трубят построение… клином, клином! такое громкое эхо, мурашки по коже!
354
«Вы их видите…» – первые слова песни «Сон прошел», 1906 г. Один молодой солдатик думает, что видит во сне Солдат Великой Армии:
Вы их видите, Гусар, драгун, гвардейцев? Славных безумцев Аустерлица, на которых смотрит Орел. Вы их видите, Гусар, драгун, гвардейцев? Они все умрут За новую Эпопею! Гордые дети своего народа, Бейте тревогу! Сон прошел!355
Это названия трех казарм в Париже. Казарма Пепинъер на улице с тем же названием в 1927 г. находилась на месте современного Военного клуба. Казарма Дюплекс была разрушена в 1990 г.
В общем, я обо всем рассказываю так подробно!.. обо всем… чтобы вы не умерли в неведении, теперь вы знаете, что записано в Книге бытия! Франция! и Июль! и энтузиасты, целыми семьями забравшиеся на мельницу, на крылья, повисшие гроздьями на плюще, орущие оттуда приветствия! Есть в жизни дивные моменты, вот и все!.. правительство, дипломаты, вы представляете роскошь?!. Весь высший свет Парижа!.. некоторые воспоминания ускользают… вы с трудом вспоминаете, вы больше не помните, у вас кружится голова от волнения!.. у меня задница приклеена намертво к табурету, мне легче!.. я раскачиваюсь, обхватив голову руками! не падаю!.. тело мое, слабая плоть моя, вперед!.. назад!.. я не упаду!.. «Раааавняйсь»!.. Весь высший свет Парижа!.. наверху маленький Зан, весь в черном, это он, точно!.. Президент!.. его лицо словно вылеплено из мякиша черного хлеба!.. узнаваемая шляпа с небольшими полями: моя Родина!.. вы задыхаетесь от счастья, энтузиазм сводит вас с ума!.. Равняяяяйсь!.. Доказательство – наше стремление вперед! доказательство – Фландрия!.. Раааавняйсь!.. Генерал де Урбаль! Только для вас! одна! две бригады! на самом фланге! султан!.. Антрей! Антрей!.. начинает все заново! генерал ранен!.. штурм Краонна!.. «За ваши знамена! Воссоединение!» вы колеблетесь?… тем хуже для вас! эскадроны отступают!.. Время!.. Время!.. вас захватывает смерч, вертит, разворачивает, черт возьми!.. я вас предупредил!.. последняя отсрочка!.. короткое обсуждение, суд при закрытых дверях, оправдания – напрасный труд! Что бы я смог? Приговор – это все! приступить к исполнению! где закопаны ваши останки? глупые, задыхающиеся от гнева дети! вы хотите Гала-представления? вы получите его!.. тетушка Эстрем и так далее! Определитесь же, во имя Господа!.. без трех!.. без двух!.. без одной!.. Залп! как часы на Эйфелевой башне!..* [356] А, хватит скользких взглядов!.. все мольбы напрасны! судьи из «1-го Призрачного» перебирают четки и молятся!.. молятся!.. все судебное заседание – молитва!.. каждая костяшка четок – столетие!.. для вас, мой дорогой, сто лет страданий!.. чем дольше вы упрямитесь, тем больше срок мученичества… это особая статья их деяний… они, только подумайте, в своем жалком существовании призраков, в цепях, они мстят сами себе!.. они-то и грешили по мелочи, мелкие пакости… которые они искупают мучительной Вечностью… неприкаянностью души… они волочат их за собой изо дня в день, словно железные вериги!.. они раздуваются от гордости, они заседают за судейским столом, а вы расхвастались, лжете… Я так и вижу вас в премиленьком саване!.. Ах, ваши обычные уловки!.. вы не хотите туда идти? тем хуже!.. Вам бы искупить все одним махом?… Не утруждая себя решением?…
356
Речь идет о «говорящих башенных часах», сигналы которых передавались по радио.
«Виват Фердинанду! Покупайте ее! его «Феерию»! «Феерию»! Слава и миллиарды – Фердинанду!» Уж вы бы кричали от всего сердца, во всю силу своих легких, вы стали бы веселее и добрее!.. Но ведь это еще не искупление! нет! в конце концов, душок, гнильца… уже не так бы чувствовался… с запахом дело обстоит получше?!. Это еще не Святость!.. но все-таки… все-таки… в настоящее время вы… вы видите себя в Трибунале? это избиение!.. Проклятый в газетах, оболганный, обосранный, пошлая глупость, трусливая злоба, безрассудная клевета – мутная волна поднимается все выше и выше, как знамя на флагштоке! я подхожу к сути! перебрав все воспоминания! бок! бок! бок! затертая пластинка! вы так милы!.. Я из кожи вон лезу, защищаясь! от них! жуткая работа! надрываюсь!.. вспомните о своем долге!
«Ограбленный, оскорбленный, преследуемый, распятый, обесчещенный герой! наказание – тысяча палочных ударов, тысячи и тысячи бесчестий! нищета!»
Прием при дворе. Как генеральный прокурор вас пришпиливает! прижучивает! затыкает рот! Что я могу возразить?… Все транслируется по радио! прыжки, увертки, подозрения! Ваши намерения!.. мне ясны… да что вы кокетничаете!.. вам нечего сказать в свою защиту!.. О, не то, что я, угодничаю, подлизываюсь… хитрю… вовсе нет! совсем нет! а может?… Нет! Никогда! Напротив, я очень волнуюсь! я паясничаю! компрометирую себя окончательно!.. Но давайте я разворошу это дерьмо!.. тряхану присяжных!
– Кошмар, дружище! как говорится, страх и ужас! да ты смеешься над нами!..
Вы думаете, не развлекаются ли они?… может, у них «зашкаливает»? напряжение превышает «милли-»!.. я вам говорил!.. я только жалко бормочу!
– Ах, хулиган! – вопят они! кричат!.. содрогаюсь от их мерзости, пропитанный ею до мозга костей!.. они «закусили удила!»
Да чтоб вам всем провалиться!..
– Где он только отхватил свою медаль!..
Вы закатываетесь безумным смехом! вы в ступоре!.. вы даже больше не осознаете всех своих злодеяний!..
– Сжальтесь! Сжальтесь!
Я себя компрометирую… тем хуже! тем хуже!
Быть в вашем положении ужасно!.. Президент стучит молотком, появляются трое полицейских, напоминающие Циклопов…
– Сжальтесь!
Мои последние слова!
Они вас хватают, они вас связывают, они сдирают с вас кожу, всю, заживо! Вашу дымящуюся кожу!
Так записано, так в Кодексе… «Оскорбление смелым: Возвращение!..» – гласит «Кодекс Призраков»… не три! не десять наказаний!.. одно-единственное!.. и плевать на «обстоятельства»!.. Закон – это все! Я настаиваю, требую, чтобы вам вернули как минимум вашу кожу! Я благороден, вы же не будете спорить?…
Убирайтесь к черту!
– Сколько в длину? в ширину? Секретарь! запишите!
Вот все, что я получаю… «Квитанцию»!
А вы там кричите, дымясь! и начинается!.. после обдирания кожи – поджаривание!.. подпаливание и прокаливание!.. они растравляют смертельные раны, сыплют в них перец… если вы держитесь, подскочите! какое развлечение для них!.. ах, не нужно стоять неподвижно! они вовсе не этого хотят! Они вас вертят в фарандоле! безумно веселой! дьявольской! кружат вокруг Прокурора!.. а затем – тарантелла!.. в бешеном водовороте!.. под иную мелодию! звенят лютни!.. а потом вдруг! сотня тромбонов! вступают! мощными раскатами! вы вброшены в водоворот! кружитесь на кипящей поверхности «Бруоуоуоу»! как яйцо!.. как яйцо в кастрюле!* [357] Ах, эти жульнические проклятия в сопровождении хора всеобщего разноцветного смеха! сиреневые смешки! желтые! зеленые! красные! негодяйские скорченные рожи! свинский смех-хрюканье, хрюкающие рулады… хохот совсем грубый, утробный, без выражения, ухающий, как из бочки… с крышкой: пляааа… пляааа!.. которая хлопает и хлопает, закрываясь!.. пляаааа! какие придурки, чтоб вы сдохли с горя, чтоб на вас обрушились все ваши несчастья, даже проткнутый пикой и истекающий кровью, даже вы оскорблены этим слишком уж дурацким смехом… но секретарь не даст вам умереть… Он бы вас с удовольствием высек! избил до смерти!.. это его обязанность! палач Особых Преступлений!.. у него в руке потрескивающий кнут, с горящим факелом на конце!.. Он бы поддал вам жару!
357
Как яйцо, скачущее на вершине водопада в палатке ярмарочного тира. «Яйцо вернулось, как и я, в середину, к концу почти бесконечности, чтобы спрыгнуть», – думает Бардамю на празднике в Батиньоль («Путешествие на край ночи»).