Феерия для другого раза I
Шрифт:
Он возненавидел живопись! Остаться без глины, без печки, без всего!..
Он вымещал злобу на клиентах… мстил за себя!..
– Жюль, то, что вы делаете, весьма мило!
Мэрия «14-го июля», вся в лентах, флагах, земля обетованная…
– Это в тележку, а? Там я уже!
Палки в окно! повязки! Вопль еще большей силы!
– Грубияны! Воры! Убийцы! Принесите мне мои палки!
На полотне были раненые.
Акварелью этого не передать… он их обрызгивал! Томатным соусом!
– Я что, уже не могу создать желаемый тон?…
Пачкались пиджаки!.. пальто! Тротуар весь в радужных разводах…
– Вам остается заляпать ставни? Может быть, мне перемешать краски?
Его расшатанные, висящие косо ставни… времен Парижской коммуны…* [398] да и не только ставни!.. его комната!.. все шатается, все затхлое… каждый угол надо было украсить лентами, каждый квартал и Маки* [399] тоже… они кричат об этом со времен Коммуны… в сумме – четыре войны, четыре послевоенных периода.
398
Селин очень любил Монмартр. Особенно его привлекла история этого парижского района: восстания и казни, улица Розье, сегодня называемая Шевалье-де-ля-Барр, генералы Коммуны, полки кирасиров на улице де Соль.
399
В конце XIX и в начале XX века на северном склоне Монмартра существовало нечто вроде отдельного района, называвшегося Маки, достаточно обособленного, даже, скорее, закрытого, где проживали художники и маргиналы. В начале девяностых годов XX века одна из ассоциаций, пытаясь сохранить место для игры в шары и сад, который занимает большую часть старинного района Маки, выступила против строительства новых зданий в этом историческом месте.
– Почему вы не хотите заплатить мне за ставни!
Это не зависть, не жалюзи, не обида на то, что он вынужден торчать в своей коробке, это неистовый гнев! [400]
В целом, несмотря на свое моральное уродство, Жюль… я называю его другом, и верным!.. самая ужасная старая дева, плюющаяся прокисшим ядом… его маленькое зеркальце на веревочке, он любуется собой по сто раз на дню…
– Я дряхлею, как Рембрандт!
Он себе сам травит душу.
– Дай мне рюмку!
400
Смысл фразы можно было бы уловить, если бы она звучала следующим образом: «Нет ничего хуже, чем зависть, <…> но и жалюзи тоже». Jalousie (франц.) – зависть.
Для таких случаев существует джин!.. один стаканчик… два стаканчика!..
– Я смотрю на себя, я себя вижу… а ты, ты не видишь ничего! Сперва я огромен… затем наоборот!.. сморщенный насквозь… горошина, я же вижу!.. Доказательство того, что настоящий художник создает себя сам!.. А ты – таракан, самый что ни есть!.. Но я тебя воссоздам, мой друг!.. удача снова повернется ко мне лицом!.. моя печь!.. живопись! Вода! Масло! Холод!.. Для кого-то ничтожно малые субстанции, но так необходимые мне!..
Действительно ничтожные субстанции!
Он издевался…
– Керамика, друг мой! Огонь!.. я рисую только для того, чтобы не запить!.. глина Творца? На колени! Адам, я создам себе Еву!.. Тебе не познать моей удачи!.. иди и скажи это бошам!.. тебе доступна гуашь… и только гуашь! Это все! Вода!
Он сурово хмурит брови…
Он писал многих Инфант…* [401] на них большой спрос… он писал их почти безногими… туловище почти вровень с полом, маленькие и горбатые… как он сам.
401
Жан Поль в определенный период своей жизни делал копии картин знаменитых испанских художников.
– Мне бы нарядиться в юбки с воланами, я бы выглядел как!.. моя гондола в юбке!
И правда, его рост… он их сотворил по своему образу и подобию…
– Посмотри на меня, я же вылитая Инфанта? Подожди, вот будет у меня печь!
Идея-фикс!.. он бы и Инфант лепил из глины!
– Это полотно еще не готово!
Потом целый месяц – «деревни с марширующими новобранцами»! тоже «огромный спрос»!.. и… «финиш велосипедистов»… иногда он впадал в задумчивость… он больше не смотрелся в зеркальце… размышлял о своих «периодах»… в частности о «периоде военных укреплений»… разглядывая свой потолок… если бы он мог промаршировать к Воротам! если бы ему отрезало ноги не просто так!.. все Ворота!.. Сен-Дени!.. Часовня!.. Отей!.. все склоны… все бастионы… «морской период»… Трепор… галька… дамба… немного видов Дьепа… учитывая потолок…
– Настенная живопись! вот что мне нужно! настенная живопись!.. Я тебе напишу такую Сикстинку! Это будет просто охренительно! Лучше, чем у Папы!
И он мне показывал класс! его руку! оп-па!
Чаще всего самыми неизбежными (роковыми, гибельными) были небольшие заказы клиентов… вы входите… а он как раз брызгается грязью… разукрашивает Мэрию… флаги, вымпелы, фонарики!.. и все это летит вам прямо в физиономию!.. на ваш костюм! Недовольство? Вы возмущаетесь?… Ригодон! Его палки! веник!
Калека, нечего сказать! он побеждал!
– На помощь! – он орет еще громче! – Развратники! Воры! Убийцы!
Он настраивает улицу против вас!
Скандал, громкий, неистовый… никаких переговоров!.. бежать! бежать! Это было отвратительно!.. абсент он впитывал, как губка, в немереных количествах, не отказывался и от красненького, как же без него!.. алкоголь заливал в себя круглые сутки!.. а сколько он вдыхал ядов!.. Лак, краски, цинк… А растворители? Ничего не соображая, он нализывался всем подряд!.. Он путал бутылки, глотал бензин вместо белого!.. Вувре! [402] он не чувствовал вкуса, не ощущал отравы!.. В свое время я занимался отравлениями красителями… ни одно подопытное животное не выдерживало, дохло мгновенно, глотнув того, что пил Жюль!..
402
Вувре (Vouvray – франц.) – белое игристое вино.
Кроме того, он грыз ногти!
– Не грызи!
Ладно! Он теребил свои ляжки, свои обрубки, которые болели… еще одна мания… фантомные боли…
– Не царапайся! не скребись!
Как же! Он, не прекращая, дергал свои обрубки, ковырялся в корыте, в глине, в моче… дело закончится трофическими язвами!.. он сам инфицировал себя… я же знаю, что у него!
– Да не трогай ты! не трогай!
– Иди ты на…
И он мне показывал куда! Нескончаемое веселье! какой шутник и какая же он свинья, этот Жюль! И все это смешило клиентов! моделек! вся его хибара содрогалась от хохота! Презабавный Жюль… И не скандальный Жюль! он просто веселится в своем ящике… великий мошенник Жюль!
– Он мертвого заставит смеяться!
У него под окнами вечно торчат любопытные… бандитские рожи, убийцы, шлюхи, туристы, консьержки, отребье…
Я его видел мрачным только тогда, когда он ковырял гуашь… когда он оставался наедине с вечной загадкой светотени… Он бы вас убил! Особенно в жару… в июле-августе, например, в это ужасное время на Монмартре!.. На тротуаре улицы Гавено можно жарить яичницу!.. тротуары дымились!.. ядовитые испарения!.. «смерть крысам»!.. он и эту гадость пил! нажирался!.. Какая неосторожность!.. Он цеплялся за свою гондолу!.. хватался за нее… вопил!.. ну и зануда!.. боли у него начинались внезапно!.. ему нужно было прополоскать горло… и снова!.. и снова!.. можно было прополоскать шампанским!.. но тогда – SOS!.. и полная гондола говна!..