Фельдмаршал Борис Шереметев
Шрифт:
— Ну что, жених? — встретил его Петр, усмехаясь. — Сам управляешься или помощников надо?
Грубая шутка задела мужское достоинство Бориса Петровича, он даже побледнел, но отвечал спокойно:
— Сам, государь.
— Не серчай, — вдруг помягчел Петр. — Я ведь что тебя вызвал: явился слух, что шведы готовят транспорт в Курляндии. Как я предполагаю, на выручку Карлусу. Вам надлежит выехать туда и, приняв командование, пресечь сию попытку. Сколько потребуется времени вам для сборов?
— Я полагаю, три дня достанет,
— Постарайся в два уложиться, и в путь. Кланяйся Анне Петровне.
— Спасибо, — отвечал сухо Шереметев, и это не ускользнуло от внимания царя.
— Борис Петрович, дорогой, не держи сердце на племяша, — сказал Петр почти ласково.
— На какого племяша? — не понял фельдмаршал.
— Ну как? Ты ж отныне мне дядя.
— А-а, — догадался Шереметев и даже улыбнулся. — Не держу, Петр Алексеевич. Ей-ей. Не смею.
Поскольку оженили фельдмаршала на Анне Петровне внезапно, то естественно, его стало интересовать все, что было с ней связано в прошлом. Все же семь лет она прожила без мужа. Он понимал, что молодая женщина не могла столь долго оставаться безгрешной. И узнавал-то не для того, чтоб устроить сцену ревности. Нет. А просто любопытства мужского ради: с кем?
В первую же брачную ночь она, нетерпеливая и горячая, призвала его в свои объятия и — о чудо! — так распалила мужика, что он совсем неплохо исполнил то, что от него требовалось. И, удовлетворенный, отвалившись и отдышавшись, спросил вдруг:
— Аннушка, а у тебя были поклонники?
— А как же, Борис Петрович, я, чай, не уродка.
— А кто, например?
— Ух какой вы любопытный! — рассмеялась Анна. — Зачем вам это?
— Да так, просто интересно.
— Сейчас у меня главный поклонник — это вы, Борис Петрович. И никого я более знать не хочу. И давайте не будем об этом. Ладно?
— Ладно, — согласился Борис Петрович, вполне оценив мудрость этого предложения, и более никогда не стал затевать с женой разговора на эту скользкую тему.
Но с любопытством справиться не мог, стал разнюхивать стороной. И доразнюхивался. Узнал, что грешила его Аннушка с Самим племянником. «Так вот почему он начинает отпускать непристойные шутки, едва разговор коснется ее, — понял Борис Петрович. — Обвенчался ныне с Екатериной наконец, нажив с ней вне брака двух дочерей {269} , и метрессу свою решил пристроить. Ай хитрец, Петр Алексеевич! Ай хитрец! Ну да, царь, ему все можно, кто спорит?»
И все, на этом кончились изыскания Бориса Петровича в отношении прошлого своей жены, надо было строить с ней будущее. Тем более что вскоре Анна Петровна тихо призналась мужу:
— Борис Петрович, я, кажется, понесла от вас.
Разве это не радость для мужа, да еще таких преклонных годов?
— Милая моя, — нежно поцеловал он жену. — Вот спасибо, вот уважила.
Именно поэтому старый вояка и запросил
Перед самым выездом фельдмаршала со всем своим домом его срочно вызвали к царю. Думал, что ругать за задержку, а вышло наоборот.
— Не уехал, значит, — сказал Петр. — Ну и молодец.
Шереметев был удивлен, обычно за задержки он получал выговоры, а тут похвалили.
— В чем дело, ваше величество?
— Да слух с транспортом оказался ложным. Видимо, шведы и распустили его, чтоб сбить нас с толку.
— Значит, не ехать?
— Ехать, Борис Петрович, но в другую сторону. Езжай на Украину опять. Рассредоточьте армию в Прилуках, Лубнах и Киеве, чините все по диспозиции против неприятеля. Одну дивизию и полк направить в Смоленск для усиления тамошнего гарнизона.
— Но, ваше величество, южное направление гораздо опаснее, нежели западное.
— Делайте, как велю. И обязательно выстрой крепость у Киева.
— Но нет крепостных инженеров, государь.
— Найди. Почему все я вам должен искать, у вас чин военный повыше моего, Борис Петрович. Не делайте из меня няньку.
— А как с заложниками, государь? Азов отдали, а их не отпускает султан.
— С заложниками пока сдвига нет. Османы ставят условием размежевание границ. Вам и придется этим заниматься вместе с ними.
— А король? Когда они исполнят наши условия и выпроводят его?
— С королем, как мне кажется, им труднее, чем с нами. Он категорически отказывается уезжать. Расположен гостить у них не менее семи лет.
— Но ведь это заноза не только для них, но и для нас.
— Знаю, Борис Петрович, знаю. О том постоянно напоминаю Толстому, чтоб он донимал их сим требованием. Если б не Карлус, не было бы и прутской конфузии. Он бесперечь дует султану в уши, что-де, победив Швецию, мы возьмемся за Порту. Не с его ли голоса визиря, заключившего с нами мир на Пруте, уже казнили? А это значит, в любой момент могут нарушить тот договор. Так что беречься надо, беречься, Борис Петрович. Береженого Бог бережет.
И отъехал фельдмаршал из Петербурга со всем своим домом на Украину. Набралось более двух десятков карет и повозок, где везли и приданое Анны Петровны, и ее служанок, и, конечно, пропитание в дорогу, и даже овес для лошадей. Сопровождала фельдмаршала и полурота драгун как личная охрана главнокомандующего.
С давних пор, а именно со случая с пьяными матросами, Борис Петрович никогда не выезжал в дорогу без охраны даже в мирное время. Ну а на театре военных действий за ним нередко следовал целый полк драгун.