Фельдмаршал Румянцев
Шрифт:
– Вы ведь знаете, что казаки – народ вольный, они могут отказаться от сего предприятия, напомнят о своей независимости.
– Знаю о свойстве сих казаков, нельзя приказывать им… К строгости они непривычны. Их ласкою надо ко всему преклонять, привлекать их на свою сторону. Пять тысяч рублей золотыми империалами выделяю на сие предприятие. Все будут довольны – и предводители, и казаки… – Внимательно посмотрев на своих славных сподвижников, Румянцев закончил: – Пусть генерал Вейсман во всяк день присылает ко мне курьеров. Надо знать обо всем, что у них происходит.
Привычная жизнь в лагере при деревне Фальтешти продолжалась. Все эти дни лил сильный дождь, и Румянцев
– Ваше сиятельство, ваш приказ выполнен. Вот пакет от генерала Вейсмана.
Румянцев, вглядываясь в рослого красивого сержанта, подумал, что вот такой же рослый и красивый у него старший сын, который скоро прибудет в его армию из Петербурга. Хватит ему там скучать при дворе да при маменьке. Поучился немного в кадетском корпусе, пора за дело приниматься.
– Давай, давай. Два дня уже жду известий от их превосходительства. Сам-то участвовал в поиске?
– Так точно, ваше сиятельство. Все время был при генерале Вейсмане как адъютант.
– Как звать-то? И расскажи о поиске!
– Сержант лейб-гвардии Семеновского полка Осип Судьенков. К армии прибыл волонтером, ваше сиятельство.
Румянцев бегло прочитал рапорт Вейсмана и кинул довольный взгляд на сержанта.
– Славная победа! Вейсман разбил трехбунчужного пашу Ахмета, предводительствовавшего восьмитысячным корпусом. Убитых с неприятельской стороны более тысячи, а в полон взято сто шесть человек… Понятно, что обстоятельный рапорт он еще пришлет мне, но мне сейчас хочется узнать, как все это было. Ведь такая противная погода могла все предприятие сорвать. Расскажи-ка, милейший сержант, как было дело.
– Ваше сиятельство! Мы тоже боялись, что дождь и противные ветры сорвут нам весь поиск. Десять дней назад мы уже предпринимали попытку высадиться на мысе Чатале. Но там раньше оказался неприятель и встретил нас сильной ружейной пальбой. И раз нас ждали, то решили отойти в Измаил. И тогда генерал Вейсман разработал новый план нападения. Все мы видели, что неприятельские суда стоят вдоль правого берега Дуная, а там недалеко от Тульчи есть островок…
– А ну-ка, покажите на карте, – попросил Румянцев.
Сержант подошел к карте и показал остров, расположенный как раз против Тульчи.
– Остров сильно заболоченный, покрытый кустарником и высоким камышом. Вот здесь-то и решил наш генерал расположить батареи для того, чтобы отсечь неприятельские суда и лишить их возможности маневрировать и оказывать помощь Тульче. Он направил прежде всего команду для проложения дорог через остров и устройства на нем мостов через ручьи. За четыре дня работы все было сделано и поставлены батареи.
– Но ведь через островок этот протекает узкий рукав Дуная? – вглядываясь в карту, сказал Румянцев.
– Да. Но для его перехода было сделано шесть небольших паромов на лодках и складной мост.
– И неприятель не заметил этих работ? – спросил Боур.
– Нет, ваше превосходительство, не заметил, все было проделано очень скрытно, больше работали по ночам. 18 июня на остров прибыли три батальона пехоты, четыреста казаков и восемь пушек под командой генерал-майора Черешникова. В ночь на 19-е все было готово. В три часа ночи мы должны были подойти к намеченному диспозицией пункту, а генерал Черешников – открыть огонь по судам.
– Какой состав десанта выделил генерал Вейсман?
– Из Измаила вышли семь батальонов гренадер, всего две тысячи человек, шесть полковых пушек. Но беда в том, что вечером начался сильный дождь и ветер в верховьях Дуная, и плоскодонные суда с трудом продвигались вверх по течению. Волнение на реке было настолько сильным, что наши легкие суда сталкивались друг с другом, у некоторых поломались рули. Потому лишь к девяти утра, с опозданием на шесть часов, мы прибыли к мысу Чатала. И это спутало все наши планы: ведь в три часа ночи, как было условлено, Черешников открыл огонь по судам. И конечно, турки обнаружили его на острове, начали орудийный обстрел его позиций. Обнаружили и нас и тоже готовились встретить…
– Да, коротки июньские ночи, – задумчиво сказал Румянцев.
– К тому же проливной дождь продолжался. У многих намокли патроны, после ночной борьбы с непогодой люди смертельно устали. А днем высадка десанта на берег сопряжена с большой опасностью: турки как раз под Тульчей воздвигли двадцатичетырехпушечный ретраншемент. – Сержант на минуту замолк, словно вновь переживая трудное положение, в котором оказался десант. – Наш генерал уже подумывал над тем, чтобы отдать приказ о возвращении в Измаил. Но столько уже было отдано сил, такая подготовка была произведена… А тут началась такая канонада по отряду Черешникова, что Вейсман не мог оставить его без помощи: вдруг турки пойдут штурмом на остров и сомнут не столь уж многочисленный его отряд… И Вейсман приказал двигаться дальше к устью реки Сомов. Стоявшие там неприятельские суда открыли по нас огонь, но легкие, быстрые запорожские суда атаковали их и заставили замолчать. Турки бросились в камыши, оставив у берега свои суда. Так мы закрепились в устье Сомова. Высадив десант, бросились на батарею, стоявшую на высоте и открывшую по нас огонь. Вскоре четыре пушки и семь пленных оказались нашими первыми трофеями. Затем разгромили высланную нам навстречу конницу. А когда весь десант был на берегу, мы, разделившись на две колонны, двинулись к Тульче. Вейсман вел правую колонну по горам, генерал Озеров вел свою колонну вдоль берега. Постоянно на нас нападала неприятельская конница, но каждый раз с уроном для нее бывала отбита… Продолжал лить сильный дождь, трудно было двигаться по горам, но все прошли благополучно и вышли к городу. И тут мы натолкнулись на весьма крепкий неприятельский ретраншемент. Двадцать четыре пушки, рвы, как потом мы подсчитали, в две сажени глубиною и шириною, с крутыми каменными одеждами…
Может быть, многим ретраншемент показался неприступным, турки безостановочно палили, у нас же патроны были подмочены, и невозможно было ружейной пальбой сбить неприятеля с занятых ими валов. И только наш генерал не растерялся. Он вспомнил о взятых на всякий случай лестницах. Гренадеры их тут же разобрали и бросились вслед за генералом и майором Булдаковым в ров, а вскоре, карабкаясь по лестницам, мы преодолели вал и оказались в амбразурах. Штыковой бой повсюду заканчивался нашей победой.
Румянцев слушал этого храброго сержанта и думал о выгодах, которые можно извлечь из этого еще одного успешного поиска против Тульчи.
Сержант рассказывал бойко, называя имена и фамилии известных своей отвагой и храбростью офицеров и солдат, отразивших несколько сокрушительных атак конницы и янычар, а Румянцев слушал и живо представлял себе, как его солдаты, отразив очередную атаку неприятеля, ложились измученные на политую дождем, размокшую землю и вновь вставали, как только звучал сигнал тревоги. Даже в восемь часов вечера, когда уже по всем законам войска отходили на отдых, турки возобновили нападение на позиции отряда Вейсмана. Но и эта атака была с большими для них потерями отбита…