Фельдмаршал Румянцев
Шрифт:
– Прибыли благополучно, ваше сиятельство. Но уж помотало нас! Больше трех недель не могли войти в Рюгенвальдский рейд… Злые штормы разыгрались на море. Думали, не доберемся и не доставим столь необходимое вам войско и все необходимое для осады… И как назло, до того все было тихо и спокойно, но, как только погрузили осадную артиллерию и вышли в море, тут же учинилась противная погода, и принужден был с флотом лавировать. Вот тогда-то я и получил посланное резидентом из Данцига милостивое ваше письмо.
– До сих пор удивляюсь, как это удалось нашему резиденту передавать вам мои послания.
– А тут и удивляться нечему: большие суда хуже переносят бурю и злые ветры, а маленький бот, на котором было доставлено ваше послание, легче справлялся с непогодой, вот и добрался.
– Да, очень кстати вы прислали мне легкий пакетбот* для пересылки писем шведскому генералу на остров Волелен. И вымеряли устья рек Рюгенвальдской и Штолпенской, и письма успевали перевозить. – Румянцев с симпатией посмотрел на молодого адмирала. – Может, кого послать на разведку морской стороны Кольберга? Сколько мне известно, неприятель все околичности* Кольберга всевозможным образом укрепил и артиллерией достаточно все оные укрепления снабдил.
– Нет, ваше сиятельство. Никого уже не стоит туда посылать. Как только я прибыл на рейд и началась высадка пехотного десанта, к Кольбергу отбыли на разведку легкий в ходу корабль «Ревель» и фрегат «Святой Михаил» для обстоятельного осмотра берегов.
– Вот за это спасибо, ваше превосходительство.
– Более того, я могу сообщить о результатах разведки, потому что капитан флота Секерин, командующий «Ревелем», успел вернуться до моей поездки к вам, ваше сиятельство. Доложил, что подходил под самый Кольберг и берега тамошние обстоятельно осмотрел.
Румянцеву все больше и больше нравился этот адмирал. Правда, он сам просил его произвести эту разведку, но совсем не рассчитывал, что это указание так быстро и обстоятельно будет исполнено. Ведь у него были лишь приблизительные сведения о Кольберге, а тут адмирал вытащил свою карту и точно начал докладывать, где и что сделано противником…
– Сначала скажите о батареях… Секретарь, записывай…
– А не надо, я вам оставлю ордер… Итак, шесть батарей учинено неприятелем: первая на том месте, где десант прошлого году чинен. Вот смотрите сюда. – Адмирал разложил на столе карту крепости. – Расстояние примерно версты три от города… Видно девять амбразур для пушек. Токмо оная не совсем еще окончена: видели, как люди носили на себе фашины*, множество народу производили работы.
Румянцев внимательно смотрел на карту.
– Потом, пройдя немного, разведчики увидели – как раз там, где стоял наш лагерь в прошлом году, – постройку второй батареи, самой большой по количеству… Да против оной батареи далее в берег сделана третья батарея, а четвертая на том месте, вот смотрите, здесь, – Андрей Полянский показал на место, где стоит четвертая батарея, – где стояла наша остовая батарея* в прошлом году. А чуть повыше оной в берег сделана на пригорке круглая, пятая. Шестая же близ гласиса* против того места, где стояли бомбардирские корабли и город бомбардировали.
– А заметили, как расположен неприятель? Его войска? Можно ли было рассмотреть окопы и другие крепостные укрепления? – с увлечением расспрашивал Румянцев.
– Да, и на это обратили внимание наши разведчики… Неприятельский лагерь стоит по сю сторону реки Перзанты, примерно в двух верстах от города. Лагерь, конечно, простирается до самых береговых батарей. В прошлом году у них была крепость на устье реки… А сейчас на старой каменной батарее сделали земляную крепость, а по другую сторону реки к весту никаких батарей и крепостей не усмотрено. Видны были лишь два судна трехмачтовых, а на рейде никаких судов не видали. Вот посмотрите, тут все обозначено.
Андрей Полянский передал Румянцеву карту.
– Какие важные сведения вы мне привезли! Да еще морскую карту, она мне так необходима… До сих пор у нас не было особых предприятий против неприятеля, лишь кое-какие стычки разведывательного порядка. Я со своей стороны пытался всеми образами его из неприступных укреплений отвесть. Но никак не удается его вывести в открытое поле и сразиться… Вот сейчас, как только вы сгрузите пехотный десант, пушки, все необходимое для осады, мы что-нибудь предпримем серьезное. Возможно, он выйдет мне навстречу, а тогда я его могу одним скорым маневром отрезать от всей коммуникации с Кольбергом и заставлю вступить неминуемо в дело. Но не сейчас…
Румянцев горестно вздохнул: как тяжко ему было ждать острых событий, он весь был готов для битвы, а тут все приходится откладывать…
– Или форсировать выход неприятеля из укреплений, или лестью отманить… А для обоих сих предприятий мне сухопутное войско, которое вы доставили, весьма надобно.
– Сухопутное войско, ваше сиятельство, которое имелося с их тягостьми на кораблях, почти все без остатку свезено. Лишь несколько сотен осталось на корабле «Шлютенбург», который из-за повреждений вернулся на Гданьский рейд, да и то уже шестьдесят три человека прибыли на боте, а остальные вскоре прибудут на двух галиотах.
– Это все хорошо, но много ли больных остается и в каком состоянии это сухопутное войско? Вот что меня тревожит. А вдруг это войско никуда не годится. Сколько уж так меня подводили… Одна цифирь ничего не дает. Нужны солдаты, а не число на бумаге.
– Да как вам сказать… Больные, конечно, есть. Не много, но есть… Тяжелобольных я взял под свою опеку и смотрение, учредил им из парусов сделанный госпиталь. На покупку мяса, зелени и булок даны комиссару деньги из флотской суммы… Так что в этом отношении все вроде бы в порядке. Но вот что, ваше сиятельство, меня беспокоит… Не мало ли – пятьдесят человек – оставлено для охранения того госпитального лагеря?.. А ежели мало, то я могу добавить, какое число положить изволите…
Румянцев с большим интересом смотрел на этого совсем незнакомого человека, и в нем поднималось чувство, которое редко возникало, – чувство полного взаимопонимания и редкого душевного согласия.
– Нет, ваше превосходительство, вы все сделали правильно. Но считаю, что необходимо генеральный госпиталь учредить в местечке Цанов и всех туда перевесть. Там уж ведутся работы по организации такого госпиталя, где будет во всем совершенное довольство.
– А почему? Может, вы опасаетесь, что неприятель попытается напасть на столь малочисленную охрану? – Полянский вопросительно смотрел на Румянцева.