Феликс - значит счастливый... Повесть о Феликсе Дзержинском
Шрифт:
На другой день Феликс попросил сестру сходить к Юлии и сказать ей, что он хотел бы с ней встретиться. Юлия ответила: будет ждать Феликса в Замковом парке, как только зажгутся уличные фонари.
Феликс издали узнал Юлию, шагающую ему навстречу в сером драповом пальто с маленьким меховым воротником, с сумочкой-бонбоньеркой на руке — той самой сумочкой, расшитой бисером, которую брала с собою когда-то в Варшаву... Под порывами ветра опа наклоняла голову, придерживала шапочку, затем снова вглядывалась в прохожих. Она смотрела внимательно, но не узнавала Феликса... Да и не мудрено! В широком, с чужого плеча, пальто Феликс выглядел солидным господином, а свет фонаря, падавший сзади, оставлял его лицо в глубокой тени.
Но вот Юлия остановилась, подалась вперед и вдруг бросилась к Феликсу, схватила его руки, подняла к нему сияющее лицо.
— Это ты!.. Фелик!
Они шли рядом по неприютным осенним дорожкам парка, открытым холодному пронизывающему ветру. Долго бродили по вечернему городу, не замечая непогоды, — рассказывали, вспоминали, перемежая воспоминания разговором о Деле, которым жили, которое их объединяло. Потом нашли в затишье садовую скамейку. Юлия стала мерзнуть, и Феликс прикрыл ее широкой полой своего пальто. Они продолжали тихий разговор, а прохожие со стороны сочувственно принимали их за влюбленных, лишенных пристанища в этот ненастный вечер.
— Ты не представляешь себе, что здесь происходит, — говорила Юлия. — Националисты из ППС всюду берут верх и внушают всем, что именно они представляют революционное движение в Польше, что им не по пути с русским пролетариатом, так же, как со всей Россией...
— Эту песню я уже слышал!
И Феликс рассказал Юле о давней словесной схватке с Зюком — Пилсудским.
— Кстати, ты не знаешь, где он теперь? — спросил Феликс.
— Конечно, знаю — он здесь и верховодит, хотя в Вильно, говорят, появляется редко.
— Ну а наши, те, кто уцелел, где они, что делают?
— Что делают! Объединяются с Польской партией социалистичной... С тем же Зюком. И называют это «объединением революционных сил Польши».
— По ведь это предательство! Наш путь — с русским пролетариатом. Я всегда был врагом национализма и до сих пор считаю преступлением, что литовская социал-демократия не объединилась с российской социал-демократической партией!
— Не знаю, как повел бы себя сейчас Дашкевич, но его нет. Да и организации социал-демократов в Вильно не существует. Есть только разрозненные, не связанные друг с другом люди. Вот так, Феликс...
— Значит, нужен человек, который смог бы их объединить, восстановить организацию.
— Кто это может сделать? Поверь, тебя просто не подпустят к рабочим виленских заводов, они под влиянием пэпээсовцев... Да, да! — воскликнула она, заметив протестующий жест Феликса. — Тебя немедленно отправят куда-нибудь подальше от Вильно. Зюк постарается это сделать любыми средствами.
— Ну хорошо, а Трусевич? Он тоже за объединение с Пилсудским?
— Трусевича, кажется, нет в Вильно... Разве я не сказала? Его сослали в Сибирь. На пять лет. Говорят, что он бежал из ссылки и вернулся будто бы в Вильно. Но так ли это, не знаю.
— Думаю, ты сгущаешь краски, Юлия, — задумчиво проговорил Феликс. — Сведи меня с кем-нибудь из новых товарищей.
— Завтра постараюсь что-нибудь сделать! Но разве тебе не надо хоть немного отдохнуть? Выглядишь ты неважно. Может, поехать тебе за границу, Фелик?
— Ни в коем случае! Разве для того я бежал за тысячи верст, чтобы прозябать где-то без дела?!
Все получилось так, как предсказывала Юлия, — едва в подполье узнали о возвращении Переплетчика в Вильно, как в лагере Зюка — Пилсудского стали принимать меры, чтобы под благовидным предлогом спровадить его из города. Его поздравляли с удачным побегом, выражали сочувствие по поводу здоровья, советовали немедленно ехать в Италию, в Швейцарию, может быть, в Карлсбад, чтобы полечиться... За границей куда спокойнее! А здесь мало ли что! Нельзя рисковать. В Вильно его все знают. Арест Дзержинского повлечет за собой и другие аресты...
Получалось, что Переплетчику следовало исчезнуть из Вильно, и чем быстрее, тем лучше. Нашлись и деньги, и люди для нелегальной переброски за границу.
«Водовозы» — так называли контрабандистов, занимавшихся нелегальной перевозкой людей за границу, — согласились включить Феликса в очередную партию, потребовав деньги вперед. В назначенный день Феликс тайно пришел в корчму на окраине Вильно у Вилкомирского шоссе и спросил Янкеля.
Янкель оказался добродушным говорливым евреем с маленькой густой бородой, в засаленной свитке. Он непрестанно жестикулировал, наставляя своих подопечных, старательно убеждал их, что никакая опасность им не грозит, провезут «как в первом классе курьерского поезда!»... Снова и снова давал он советы: как вести себя при переходе границы, что делать, чего не делать, и в конце концов довел всех до такого состояния, что иные стали подумывать, не отказаться ли от затеянного...
В группе оказались люди разные. Были здесь белорусы, решившие искать счастья в Америке, евреи, напуганные черносотенными погромами, старый поляк из Лодзи, ехавший к сыну-официанту в Вену, русский солдат-дезертир, надеявшийся на убежище по ту сторону границы... Все — люди обездоленные, для которых царская Россия стала злой мачехой.
Тронулись в путь перед рассветом, погрузившись в балагулу — длинную телегу с крытым верхом. Долго тащились по Вилкомирскому шоссе и ближе к полудню остановились в глухом местечке у знакомого Янкелю корчмаря. Закатив балагулу во двор, пассажиры прошли в просторную хату, перегороженную широким прилавком на две половины — для «чистых» гостей и «быдла», такого вот, как приехавшая голытьба...
Феликс прошел во двор, где молодой парень, помощник Янкеля, распрягал лошадей, задавал им корм. Он был в такой же долгополой свитке и смазных сапогах, как и его хозяин. Парня звали Ицеком. В балагуле они с Феликсом сидели рядом, за спиной у Янкеля, который восседал на козлах, не доверяя возжей даже своему помощнику. Всю дорогу Феликс разговаривал с Ицеком, совершенно покорив его занятными рассказами, и они стали почти друзьями. Теперь посторонних не было, и Феликс решил поговорить с Ицеком начистоту. Он спросил, не сможет ли Ицек раздобыть подходящий паспорт.
— На всякий случай, — пояснил Феликс. — Мало ли что может быть за границей...
У Ицека это не вызвало удивления — вероятно, с подобной просьбой к нему обращались не впервые.
— Ну что ж, у меня здесь есть знакомые, может, у кого и достану. Только надо хорошо заплатить, — предупредил он.
— За этим дело не станет, — солидно ответил Феликс, хотя у него в кармане оставалась лишь какая-то мелочь. Он прикинул: если отказаться от поездки, Янкель должен вернуть ему деньги или хотя бы часть денег. Ими-то он и расплатится за паспорт... А если контрабандист не вернет денег? Впрочем, чего гадать! Там будет видно. Надо попытать счастья...