Фелисия, или Мои проказы. Марго-штопальщица. Фемидор, или История моя и моей любовницы
Шрифт:
Милорд Кинстон, англичанин, любовник Солиньи, много пил по вечерам, так что, собираясь подняться в спальню, он нуждался скорее в отдыхе, чем в ласках любовницы, потому-то Солиньи часто спала одна. Мужчины, приехавшие к сэру Сидни со своими любовницами, не искали пока общества других дам и ничего не могли предложить Солиньи. Монроз, как известно, спал по соседству с красавицей, и она рассудила, что юный любовник все же лучше, чем совсем никакого, и решила попробовать завлечь его.
Она сделала юному кандидату множество намеков и авансов: по вечерам они подолгу беседовали, она просила его о тысяче мелких услуг, что он с радостью исполнял (чистое сердце!), используя почти как своего лакея. Платила Солиньи моему Монрозу лестными похвалами, в которых заключались порой хитроумные ловушки. То она заявляла, что сама станет прислуживать ему, и начинала завивать его красивые
Так обстояли дела, когда Монроз во всем мне признался.
— Мой добрый Друг, — сказала я в ответ, — не хочу злоупотреблять твоей нежностью и клятвами, запрещая удовольствия, от которых тебе так трудно отказываться. В глазах соседки ты будешь выглядеть смешным чудаком, возможно, она даже возненавидит тебя, если ты не ответишь на ее заигрывания. Я позволяю тебе довести до конца дело с госпожой Солиньи, однако оставайся умеренным и береги себя для меня! Помни, мой милый, что я люблю тебя не только за доставляемое мне удовольствие, мне интересно говорить с тобой, общаться.
Монроз рассыпался в благодарностях и ласках. Я видела, что шалун восхищен полученным дозволением, так что я поступила совершенно правильно (и справедливо).
Глава XIX
Глава, в которой раскрываются некоторые секреты
Несколько дней спустя сэр Сидни доставил мне огромное удовольствие, показав секретные приспособления, позволявшие видеть все, что происходило в комнатах его гостей.
Когда-то сеньор Клеофас-Леандро-Перес Самбульо [23] с помощью доброго беса, гулявшего с ним по крышам Мадрида, увидел очень много интересного, я же без всяких сатанинских хитростей, не рискуя сломать шею, могла теперь проникать повсюду и все видеть. Вот уж воистину женская утеха!
23
Клеофас-Леандро-Перес Самбульо — герой романа «Хромой бес» французского писателя Алена-Рене Лесажа (1688–1747), для которого демон Асмодей приподнимал крыши мадридских домов, чтобы наблюдать за жизнью их обитателей.
— Я знаю, — рассказывал сэр Сидни, — что у каждого из моих гостей-мужчин есть ключ от коридора, скрыто ведущего из их спален в комнаты дам, с которыми они состоят в связи. Правда, когда рядом нет ни родителей, ни мужей, нет необходимости соблюдать осторожность.
Я спросила, каким образом каждый из кавалеров мог попадать из собственных покоев в комнаты всех дам, не будучи замеченным.
— Нет ничего проще, — ответил Сидни. — Из четырех разных точек каждой прихожей всех мужских покоев с помощью некой машины можно спуститься на антресоли без окон, устроенные между двумя жилыми этажами. По узкому коридорчику, обитому со всех сторон мягкой тканью, ведущему прямо к другой машине (такой же, как первая), вы следуете дальше. Вы скоро увидите все эти устройства на моих антресолях, с их помощью я легко и бесшумно поднимаюсь и спускаюсь. Когда одна из дам принимает у себя мужчину, который мил ее сердцу, она может преградить вход в свою комнату любому другому человеку, так что ничто никогда не выходит на свет Божий. Ни один ревнивец не смог бы подстеречь любовников в моем доме, ему наставили бы рога так ловко, что он ничего не заметил бы. А вот я знаю все тайны, ведь никто не догадывается о секретных устройствах на антресольном этаже. Скоро вы сами увидите, как умно они сконструированы.
Сэр Сидни оказался прав, устройства были очень простыми, но весьма действенными: замаскированные двери скрывали маленькие ниши, где располагались удобные машины. Человек передвигался вверх и вниз с помощью туго натянутой веревки. Сэр Сидни наблюдал за происходящим в покоях дам и кавалеров через крохотные дырочки в зеркалах. Механизмы всех устройств работали безупречно, панно, служившие входом, открывались и закрывались с помощью кулиски.
Так как эти сложные машины могли бы послужить злонамеренным людям, то я, исполняя обещание, данное сэру Сидни, не собираюсь описывать их устройство в своей книге. Сластолюбивые богачи легко найдут мастеров и художников, которые выполнят для них ту же работу (а возможно, даже усовершенствуют ее). Я же промолчу, тем более, что дом до сих пор принадлежит сэру Сидни.
Глава XX
Ночные путешествия. У шевалье д’Эглемона появляется домовой
Время в тот первый вечер, когда я могла приступить к наблюдениям, тянулось слишком медленно (во всяком случае, так мне казалось). Я умирала от нетерпения: уж очень сильно мне хотелось узнать, как развлекаются окружающие. Смотреть, как другие люди занимаются тем, что сам обожаешь делать, — ни с чем не сравнимое удовольствие…
Я начала обход с покоев Солиньи, желая узнать, как ведет себя с ней господин Монроз, три дня назад получивший от меня разрешение ответить на ее любовные притязания. Дела обстояли наилучшим образом. Я видела, как они предавались бесконечным предварительным ласкам, которые очень меня развлекли. Потом, совершенно обнаженные, они станцевали немецкий вальс, к которому Солиньи, одна из лучших жриц Терпсихоры [24] в Опере, присовокупила тысячу сладострастных движений. Она обучала им Монроза, а он, подобно первому ученику в классе, с радостью и усердием повторял урок. Как он был хорош в костюме Адама! Кожа юноши не уступала белизной коже партнерши (должна признать, что у Солиньи было совершенное тело!). Каждое движение призвано было разжечь желание партнера, они страстно целовались, сплетаясь в объятиях, бесконечно варьируя позы соития. Экстравагантный танец длился до тех пор, пока партнеры не выбились из сил, после чего они упали на оттоманку, замерли на несколько мгновений, переводя дыхание, в ожидании будущих наслаждений. Я удалилась, как только Солиньи зажгла ночник.
24
Терпсихора — муза танца.
Следующий визит я нанесла госпоже д’Орвиль. К моему превеликому удовольствию, у нее горел свет. Я полагала, что она спит с д’Эглемоном, но каково же было мое удивление, когда я увидела на кресле ливрею и шляпу лакея дамы. Балдахин был задернут, так что на сей раз я ничего не могла разглядеть.
«Ага, — подумала я, — наш шалун шевалье наверняка у Сильвины. Но где же тогда монсеньор? У себя, совершенно один! Несчастный!» На мгновение мне даже захотелось отправиться в покои любезного прелата и составить ему компанию, и все-таки я решила узнать, что делается у Сильвины. Представьте, я нашла ее с Его Преосвященством: они не спали и мило беседовали, весело смеясь (составляя весьма живописную пару, так как из-за жары лежали обнаженными).
Я вернулась к себе очень заинтригованная: где же д’Эглемон? Сидни, понимая, что я захочу насладиться открытыми мне секретами, не пришел, как обычно, разделить со мной ложе. Ни минуты не сомневаясь, я подтянула к себе машину, с помощью которой можно было попасть из моей спальни прямо в комнату д’Эглемона, и отправилась наверх. Дверь в спальню не была закрыта. Воспользовавшись сумраком, я вошла, приблизилась к кровати и на ощупь нашла на подушке женскую голову. Дама закричала, разбудив шевалье. Партнершей шевалье оказалась Тереза. Д’Эглемон несколько раз удивленно переспросил: «Кто здесь?», ужасно меня рассмешив. Потом он встал, начал искать веселого домового и прошел так близко от меня, что я могла бы дать ему хорошего пинка в зад. Бесшумно открыв дверь, я сразу же прикрыла ее и заперла на ключ. Послушав несколько мгновений удивленные возгласы шевалье и испуганные вскрикивания Терезы, я спокойно вернулась к себе и легла спать.
Глава XXI
Беседа, менее неприличная для читателей, чем для тех, кто в ней участвовал
Военная хитрость (я говорю о запертых на ключ любовниках) позволила мне спокойно отступить, но и Тереза без труда скрылась через туалетную. На следующий день ночное приключение шевалье оказалось в центре внимания: напрасно он клялся, что к нему в спальню явился домовой, — ему со смехом отвечали, что он стал жертвой галлюцинации. (Подкреплять свой рассказ свидетельством очевидца д’Эглемон не стал.) Одна только Сильвина сказала, что верит в призраков.
— Что до меня, — заявила Солиньи, — я не боюсь! Со мной мой храбрец Монроз, так что, если духи объявят мне войну, я немедленно позову его на помощь.
— Я тоже не слишком боязлива, — заметила госпожа д’Орвиль, — однако в моей спальне нас всего две женщины.
— А я одна, — вступила в разговор Сильвина, — и теперь не сомкну глаз от страха.
Монсеньор улыбался, Сидни подмигивал мне, не сомневаясь, чьи это проделки. Улучив минуту, я рассказала ему, зачем отправилась в спальню к д’Эглемону и как нашла его с Терезой.