Фелисия, или Мои проказы. Марго-штопальщица. Фемидор, или История моя и моей любовницы
Шрифт:
— Вы разумнее меня, — произнес он, подумав несколько мгновений. — Вы угадали мои мысли, и теперь я готов во всем с вами согласиться. Такова сила вашей власти надо мной. Да, прекрасная Фелисия, вы сделали меня удивительно счастливым, без вас меня ждут одни только страдания.
Если подобный разговор заканчивается романтическим лепетом или молчанием, любовь проигрывает. Мой проказник подтолкнул меня к стене и показал лицо Сидни-влюбленного. Философия, так удачно вмешавшаяся в дела Наслаждения, оставила нас, опустив за собой занавес. Трудно вообразить любовные таланты, которые превзошли бы те, что продемонстрировал мне любезнейший шевалье. Три раза подряд он умирал в моих объятиях и, если бы я не остановила его, продолжал
Глава XVII
Глава, не слишком отличающаяся от предыдущей
— Ну что это за ребячество, — упрекнула я сэра Сидни, который не желал обращать внимания на мое сопротивление. — С моей стороны было бы просто смешно претендовать на затяжные занятия любовью. Подобным образом ведут себя только новообращенные!
— Снова философия! — ответил он, смеясь.
— Прекрасно, сэр, примем компромиссное решение: я не хочу, чтобы вы себя истощали, вы не желаете слушать мои философствования… Поспим!
На следующее утро мы снова наслаждались друг другом: сэр Сидни несколько умерил желания, и я чувствовала себя с ним свободнее. Шевалье уверял меня, что его счастье превосходит все, что он способен был вообразить, мечтая обо мне. Я ответила, что рада его любви и никогда первой не разорву нашу связь.
— Одно условие, сэр Сидни: во всем остальном я должна чувствовать себя совершенно свободной. Прежде, чем мы познакомились, я для себя уже сформировала определенные жизненные принципы, и ничто не заставит меня от них отказаться!
Шевалье ответил мне горячими поцелуями, а потом ушел секретным ходом. Я уснула.
Несколько часов спустя у моих дверей собралась веселая шумная компания. Я поспешно надела утреннее платье и поспешила за друзьями в тенистый парк, где под деревьями был накрыт стол. После чудесного завтрака все разошлись: дамы отправились наводить красоту, кавалеры занялись своими делами.
Мы с сэром Сидни углубились в густой лабиринт кустов, в центре которого находился фонтан, украшенный в сельском стиле. Зеленый газон перед фонтаном был идеальным ложем для любовных игр. Подойдя к этому колдовскому уголку, человек невольно ощущал живейшее волнение, все чувства обострялись… В живописном загоне содержались красивейшие птички, цветущие апельсиновые деревья, жасмин и жимолость, посаженные умелым садовником в художественном беспорядке, распространяли в воздухе райское благоухание. Прозрачная вода с тихим шумом ниспадала в маленький бассейн, из которого пили пернатые музыканты. Мы шли по зарослям земляники, на деревьях и кустах висели ягоды и плоды, как будто ждавшие чести упасть прямо в руки влюбленным, освежить утомленных страстью любовников. Я была в восторге и не могла скрыть вспыхнувшего желания. Сэр Сидни все прочел на моем лице… и свидетелями нашего счастья стали ревнивые птицы и листва деревьев, скрывавшая нас от любопытных лучей дневного светила.
На свете много любовников, которые начинают скучать, едва только страсть утолена, но мы не принадлежали к числу этих несчастных. Мы с сэром Сидни знали, как уберечь нашу любовь от засухи: он рассказал мне о своих приключениях, ведь его жизнь напоминала увлекательнейший авантюрный роман. Я узнала от него, что первая женщина, которую он обожал, потом потерял, снова нашел и опять потерял, ничего не зная теперь о ее судьбе, была главной печалью его сердца, которую не смогли утешить ни странствия, ни любовь, ни милости множества других женщин. Говоря вам, любезные мои читатели, что сэр Сидни был красив совершенно особой красотой, я не преувеличивала: душа этого человека была так же прекрасна, как его лицо; манеры его были благородны и изящны, взгляд — мягок и горделив. Одним словом, красотой англичанин не уступал шевалье д’Эглемону, душа же его была возвышенна и добра. Я смотрела на Сидни с восхищением, не понимая, как могла найтись на свете неблагодарная женщина, бросившая этого человека: любезный шевалье говорил мне, что чертами лица и фигурой я очень напоминала ему потерянную любимую.
— Увы! — добавлял он. — Женщина, которую любишь, почти всегда напоминает ту, которую любил когда-то, возможно, ваше сходство существует лишь в моем воображении! Однако, моя очаровательная Фелисия, вы теперь занимаете в моем сердце место дорогой утраченной подруги. Я совершенно принимаю вашу позицию: я слишком счастлив вашей привязанностью, чтобы не соглашаться на поставленные условия, как бы тяжелы они ни были!
Мы надолго забылись в любовных объятиях… Нежная склонность наших сердец обещала долгую привязанность в будущем. Когда мы наконец снова присоединились к компании, нас с улыбками спросили о месте столь долгого уединения, но сэр Сидни ничего не рассказал гостям о фонтане в лабиринте, который совершенно очаровал мен. Я чувствовала к моему англичанину невероятную нежность и благодарность, ибо женщины высоко ценят проявление даже малейших знаков внимания к себе.
Глава XVIII
Глава, в которой на сцену снова восходит прекрасный Монроз
Дом сэра Сидни был создан для того, чтобы гости проводили время наилучшим образом. Кареты, лошади для верховой езды, лодки, рыболовные сети, площадки для игры в мяч, бильярд, театральные площадки, книги, музыкальные инструменты, изысканная еда — все, чего могут желать чувственные знатоки; милые безделушки, способные развеселить женщин, игры, танцы, музыка, фейерверки. Но главным развлечением оставалась любовная игра, союз любви и сладострастия, как будто мы действительно находились в Элизиуме [22] .
22
Элизиум — легендарная страна блаженных, райские поля с вечной весной.
Я была не единственной, кому Венера и ее сын Амур приготовили новые дары в этом счастливом путешествии. Монроз, в первые дни казавшийся немного грустным, как будто пришел в себя: он искал меня, и я, не желая расхолаживать юного любовника, решила встретиться с ним наедине.
— Моя дорогая Фелисия, — пожаловался он, — вы становитесь недоступной для меня! Я много раз пытался попасть к вам ночью, но вы закрываетесь на засов. Как это жестоко!
— Милый Монроз, — отвечала я, покривив душой, — я не могу жить с тобой у сэра Сидни, мы не так свободны, как были в Париже. Следует соблюдать приличия по отношению к иностранцу; было бы бесчестно…
— Какие глупости, мой добрый друг! Все наши дамы далеко не так щепетильны… и признаюсь честно, что если бы я был способен на измену, то нашел бы с кем провести ночь, ведь ночи здесь кажутся бесконечными!
Место, в котором мы находились, было очень удобным, Монроз так мило умолял меня утолить его печали!.. У меня было слишком доброе сердце, чтобы я могла отказать моему красавчику, и бедный малыш накинулся на меня, словно изголодавшийся волк. На сей раз я ни в чем не ограничивала любовника, тем более, что возникла опасность со стороны другой женщины.
— Могу я узнать, — спросила я в антракте между любовными играми, — кто тебя так сильно добивается?
— Угадайте, мадам!
— Сильвина?
— Нет!
— Наш добрый друг госпожа д’Орвиль?
— Вовсе нет!
— Тогда мадемуазель Тереза?
— Еще один промах. Это госпожа Солиньи, моя соседка, почему вы не подумали на нее? Она очаровательна… к тому же нам было бы очень удобно.
Мне действительно не пришло в голову заподозрить эту красавицу: бурный темперамент и распутный вид не позволяли предположить, что выбор ее падет на ребенка. Впрочем, любовь капризна, не так ли?