Феллах
Шрифт:
Хиляль крепился, не обращая внимания на болтовню словоохотливого цирюльника. Впрочем, его раздражали не столько слова брадобрея, сколько молчание сидевшего сзади него шейха.
— Ну, отчего ты молчишь? — взорвался он наконец. — Скажи, что тебе ответила Умм Салем?
— Я вижу, тебе не терпится, — отозвался шейх. — Но зачем горячиться? Ты успокойся и постарайся меня понять. Мне ведь недолго осталось жить… Еще несколько лет, а там придет пора и червей кормить. После того как Тафида вышла замуж, дом мой совсем опустел. Неуютно стало и холодно. Вот я и думаю, не предложить ли Тафиде и Салему поселиться со мной. Пусть перебираются ко мне… А с ними и Умм Салем. Ну, зачем мне одному мучиться, заживо хоронить себя в склепе? Хочется хоть перед
— Вот тебе на! — воскликнул цирюльник, его рука с бритвой замерла на щеке Хиляля. — Значит, пошел сватом, а вернулся женихом?! Ну и дела!..
— Как ты сказал? Я что-то не понял… Ну-ка повтори!.. — повернувшись к шейху, произнес Хиляль.
— Видишь ли, брат мой, — осторожно начал шейх, — аллах не всегда распоряжается так, как хочется человеку. Например, на Умм Салем рассчитывал жениться ты, а женюсь на ней, ну, хотя бы я.
Хиляль, оттолкнув цирюльника, вскочил со стула и, как был с намыленной бородой, дрожа от негодования, двинулся на шейха.
— Это как же называется, почтенный шейх? По-твоему, это честно из-под носа уводить невесту? И тебе не стыдно брать такой грех на душу перед смертью? Да знаешь, что тебе за это будет?
— Да что ты, Хиляль, — испуганно попятился от него шейх. — Сядь, успокойся!
Хиляль, обхватив голову руками, метался по комнате и бормотал:
— Как же так? Как же так?.. — Потом опять набросился на шейха: — Да как тебе только в голову взбрело такое, жениться! Разве Инсаф захочет за тебя пойти? Ведь тебе, шейх, по меньшей мере восемьдесят, а то и все девяносто! Ты же родился еще при жизни Араби-паши!..
— Да ты что? Совсем рехнулся? — возмутился вдруг шейх Талба. — Что ты мелешь? При чем тут Араби-паша? Я понимаю — ты нарочно наговариваешь на меня, чтобы оклеветать меня в глазах Умм Салем. Если хочешь знать, я родился в девятисотом, а сейчас шестьдесят пятый, и выходит, что мне всего лишь шестьдесят пять, понял? А для мужчины шестьдесят пять — разве это старость? Да я по сравнению с тобой юноша! Приведись мне с тобой бороться, так я положу тебя на обе лопатки!
— Ну и ну! — воскликнул цирюльник. — Оказывается, наш шейх еще в бойцы годится. И кто бы мог подумать!..
— А ты помалкивай! — огрызнулся шейх. — Нечего совать нос не в свои дела!
Цирюльник, виновато улыбнувшись, попытался ввернуть словечко:
— Прошу тебя, выслушай меня, уважаемый шейх. Я тебе скажу, что думаю, только ты, пожалуйста, не сердись. Ты выслушай меня внимательно, а потом поступай как знаешь. Мой тебе совет: откажись от Инсаф… Пусть на ней женится Хиляль. Они подходят друг другу, и возраст у них почти одинаковый. А ты, извини меня за откровенность, уже весьма почтенный человек. Да и потом, как-то некрасиво получается: Хиляль просил тебя постучать в дверь Инсаф, а ты норовишь сам пройти в нее и захлопнуть дверь перед его носом. Послушайся моего совета, откажись от Инсаф. Клянусь аллахом, и тебе будет хорошо, и Хилялю. Ну, а если все же хочешь женихаться — воля твоя! Я всегда к твоим услугам. Прошу садиться, я мигом тебя ображу: побрею, постригу — в общем, сделаю все в самом лучшем виде. Тем более что ты наш шейх, значит, заслуживаешь особого почета и уважения. Но поверь мне, мы хотим тебе добра. Все, больше я не буду лезть со своими советами. Недаром люди говорят: давай совет другу с утра, а после полудня пусть сам поступает как знает!
— Я думал, ты мастак брить, а ты, оказывается, куда лучше умеешь чесать языком! Самому шейху проповедь читаешь, — раздался в дверях голос Салема.
Цирюльник не растерялся:
— Поистине на ловца и зверь бежит! Ты подоспел как раз вовремя. Вот и рассуди шейха с Хилялем, Салем. Ты это сделаешь лучше, чем я!..
Салем смутился. Он понял, о чем зашел спор. Но у него не было ни малейшего желания обсуждать с кем-либо поступки своей матери. Он ей не судья. Пусть сама решает. Это ее личное
К тому же Салем хорошо знал, что его матери сейчас не до женихов. Она все эти дни с утра до вечера только и делает, что ходит из одного дома в другой, агитирует женщин приходить на собрание кооператива. Так что он и сам ее почти не видит.
Да и своих дел у Салема хватает. Нелегко уговорить феллахов прийти на собрание. Народ напуган арестом земляков. Страх быстро вселяется в душу человека, но не так-то просто его оттуда вытеснить! Ну, ничего, через несколько часов его друзья увидят плоды своего труда! Ведь сегодня — пятница! Абдель-Максуд не зря назначил собрание кооператива на этот день: даже те, кто не живет постоянно в деревне, по пятницам, как правило, приезжают домой. Значит, можно рассчитывать и на них. Правда, этих так называемых отщепенцев не очень жалует Абдель-Азим. Он даже выступал против того, чтобы приглашать их на собрание. Но многие не поддержали Абдель-Азима. Поэтому Салему пришлось обходить и их дома. Учеников собирал Райан, учениц поручили Тафиде. А Бухейри взял на себя роль зазывалы. Сложив руки рупором, ходил по улицам и всех подряд громко приглашал на собрание. При этом он так искусно подражал голосу диктора Каирского радио, что некоторые решили, будто Бухейри ходит по деревне с включенным транзистором и их в самом деле приглашают на собрание по радио из Каира.
— Говорит Каир! Говорит Каир! Слушайте последние известия, — во весь голос вещал Бухейри. — Сегодня в восемь часов вечера в здании правления кооператива и комитета социалистического союза состоится отчетно-выборное собрание. Явка обязательна. Говорит Каир!.. Говорит Каир!..
Примеру Бухейри последовали мальчишки-сорванцы, которые, бросив свои игры, шагали за ним по пятам и по команде Бухейри дружно повторяли нараспев: «Сегодня в во-семь ча-сов!.. В здании правления ко-опе-ра-ти-ва!..»
Созывать людей на собрание помогали все активисты деревни. Только Хиляль все еще сидел у цирюльника и требовал, чтобы тот побрил ему шею да получше подровнял усы.
— Нет, не так! — наставлял он цирюльника. — Вот здесь… Ну что ты сделал?.. Отрезал справа больше, чем слева… Подровняй теперь с другой стороны.
Казалось, этой процедуре не будет конца.
— Эй, Хиляль, хватит наводить красоту! Оставь цирюльника в покое! — пристыдил его Салем. — Выйди на улицу, посмотри! Даже твои дети помогают Бухейри созывать людей на собрание. А ты тут сидишь и любуешься своими усами. Чем спорить с шейхом и ругаться с цирюльником, лучше бы шел помочь людям…
Глава 16
Задолго до восьми часов зал в правлении кооператива был уже битком набит. Народу собралось столько, что мест не хватило, многие принесли свои стулья, скамейки и даже ящики. В проходах тесно стояли мужчины, женщины, дети. И тем не менее зал не мог вместить всех желающих. Часть людей столпилась перед входом на улице. В зале стоял глухой гул.
Кто-то из мужчин попытался утихомирить не в меру расшумевшихся женщин:
— Ну, чего разгалделись? Еще рано веселиться. Семена и машины под замком. А ключ по-прежнему у Ризка в кармане. Чего доброго, опять приедет кто-нибудь из Каира к нему на подмогу. А то, глядишь, и сам Исмаил пожалует собственной персоной. И завертится все сначала.