Фенёк
Шрифт:
— Ой, да не прибедняйся, всю жизнь с этой патологией жил и ещё сто лет проживёшь. Надо было лечь тогда в больничку, не глотал бы сейчас таблетки горстями.
— Не говори ерунды, какая больничка? — Сергей нахмурился и встал из-за стола, давая понять, что разговор окончен, остановился. — Какая больничка? Мне тёщу было оставить разбираться со всем этим? Отца? Детей?.. Да всё ты понимаешь, Марго. Как случилось. Не помираю, к лету в санаторий съезжу или ещё чего-нибудь, — прокрутил в руках сигарету, — видишь,
— Вижу, Серёжа, всё я вижу, — на долгое время замолчала, потом, переводя разговор. — Как дети-то?
— Нормально всё.
— И тут нормально… что из тебя клещами-то тащить всё нужно…
— Что ты хочешь знать? — он, наконец, присел обратно на кресло, перестав мять сигарету и измерять шагами комнату.
— Юляша у бабушки?
— Да, — Сергей зажмурился, — год почти к психологу в Москву возил её, сейчас спокойней стала, учителя хвалят, у доски стихотворение читала, позвонила тут же, похвасталась, — засмеялся, — прямо на уроке, разрешили же.
— Ещё бы, школа-то платная.
— А что делать было, Марго? Не тянула она, как откатилась, ставить клеймо на ребёнке? Учитель не волшебник, у неё их тридцать, перевёл и не жалею. Не те деньги, чтобы даже разговор вести. Тут и программа индивидуальная, кстати, Юля уже не только догнала, но и на усиленную перешла, и заполняемость классов меньше. Всё пучком, в общем. Но живёт у бабушки… приходят домой, когда сама Юляшка захочет… только, похоже, не очень-то она и хочет.
— Потерпи, тяжело ей… может, тяжелее всех вас.
— Да, на её глазах, считай, — он зажмурил глаза и надавил пальцами на белки, как всегда, когда выплывало воспоминание о худенькой девчушке, качающейся на кривобоком табурете под порывами ледяного ветра …
— Илья как? В училище? Так и не вернулся в школу? — перевела тему, увидев ставшее моментально почти синюшным лицо, потерявшее свои черты где-то в закоулках боли.
— Колледж это теперь называется. Ты знаешь, я всегда был против. ПТУ и мой сын!
— Да ладно — «ПТУ», техникум, если по-нашему.
— Ты ж понимаешь, это же мой сын — только институт. Но тут… полгода, считай, в школу не ходил, от рук совсем отбился, этого же за ручку к психологу не отведёшь. Я и плюнул, пусть хоть где учится, а этот колледж при институте, куда он всегда хотел, преподаватели оттуда, предметы специализированные у них. Посмотрел я, поговорил, знаешь, так ещё и лучше получается. Он всегда знал, чего хотел, просто раньше начал обучение. Потом в институт пойдёт, их там мотивируют — мама не горюй… Плохо, что в Москве один, Маришка бы с ума сошла, узнай она, зато самостоятельный, взрослый, не узнать. Снимаю ему квартирку, приезжаю, часто не предупреждая. Срач, конечно. Но еда есть, алкоголя нет, сигарет даже не видел… конспекты, проекты какие-то. Что ещё надо?..
— Девушка уже, наверное, есть?
— Не говорил. Я не лезу в личное, думаю, захочет — сам скажет.
— Верно всё, не расспрашивай. Сам как?
— Что со мной будет?
— Ну да, ты ж у нас бессмертный пони…
— Марго, давай не будем, — он на корню пресекал какую-либо попытку разговора по душам, он противился любому собеседнику, который нарушал границы его личного пространства. Той стены, что выстроил вокруг себя: из благополучных улыбок и доброжелательного отношения к окружающим.
Собравшись, накинув дорогое пальто, Сергей подождал Марго, и они, одни из последних, покинули большой отдел, где руководил Сергей Павлович.
Он подвёз Марго домой, там «заскочил на пять сек», поговорил с Василием, поздравил старших детей Марго, которые собрались на праздник в родительском доме, и отправился в свою пустую квартиру. Невероятно огромную и зияюще-пустую… тихую. Без новогодних гирлянд, ёлок и вырезанных снежинок. Без какого-либо намёка на праздник.
Консьерж хотел было что-то сказать, но, глянув на Сергея, почёл за лучшее промолчать.
= 24 =
Как ни странно, но в квартире был свет, гремела музыка, и даже пахло едой, не бог весть какой, но явно кто-то хозяйничал на кухне. Оттуда же доносился девичий смех и приглушённый голос Ильи.
— Здравствуйте, — Сергей в удивлении посмотрел на сына, окинул взглядом зардевшуюся девушку, лет шестнадцати от силы, худенькую, в обтягивающих лосинах и широкой футболке, которая, впрочем, не скрывала почти оформившиеся женские прелести. Моментально одёрнув себя, он перевёл взгляд на Илью.
— Говорил, в Кировск поедешь.
— Так получилось.
— Раз получилось, то что ж, рад знакомству, Сергей Павлович, — он протянул руку девушке, вопросительно глядя на неё.
— Марина, — девушка покраснела ещё больше, но руку протянула, Сергей на секунду сжал мягкую горячую ладошку, позволив себе только моргнуть от звука голоса и имени.
— Очень приятно, будьте, как дома. Илья, что-то нужно ещё? Я не готовился… особо.
— Ты никак не готовился, пап. Но мы уже сходили в магазин, я там деньги взял, ты не возражаешь? — Илья неопределённо махнул в сторону комнат.
— Они для того и лежат, чтобы их брали.
Марина выскользнула из кухни, то ли по надобности, то ли чтобы оставить сына и отца вдвоём.
— Её родители знают, что она тут?
— Знают, что у друга.
— А у какого, где именно, не знают?
— Па!
— Так, разговор серьёзный, я тебя спрашиваю, как взрослый человек и отец, который хочет знать, где в данный момент времени находится его ребёнок. Почему ты не в Кировске при оплаченной брони, мы потом поговорим… пока о девочке.