Феникс Его Высочества
Шрифт:
– Глупости, - заявила Аделия и притопнула маленькой ножкой, обутой в расшитый блестками сапожок.
С длинными распущенными волосами, горящим взглядом и необычайно ярким розовым румянцем она действительно походила на ангела. Или яркую бабочку, случайно влетевшую в окно темницы.
– Но здесь нет окон...
– произнесла я вслух и уныло покачала головой.
Адель коснулась прохладной ладонью моего лба и ойкнула:
– У тебя жар! Нужно немедленно обратиться к врачу, иначе ты до смерти замерзнешь.
–
– Все равно мне никто не верит. А значит, не будет возможности спасти Дэва.
– Я верю!
– Адель округлила глаза.
– Вчера приехала проведать Дэва, и была очень удивлена, что тебя нет с ним рядом. И только потом, побеседовав с Рафом, узнала о твоем заточении. Тогда я попросила Дэва прокатиться на лошадях, но Буцефал не подпустил его к себе. Понимаешь? Животных нельзя обмануть...
Я задрала голову и горько рассмеялась. Простуженное горло почти не слушалось, но мне было плевать.
– Представляю, как здорово Буцефал будет смотреться в зале суда. Конь и телохранитель - славная компания. Наверняка наши показания разжалобят судей.
Адель снова топнула ножкой и чуть не упала, поскользнувшись на льду. Пришлось поддержать «принцессу».
– Вали отсюда, не трави мне душу, - попросила я.
– Вот уж не верю, что ты так просто сдашься, - возразила Адель. Стянула с плеча сумку и достала из нее булку хлеба, карманный фонарик и толстенную книгу в кожаном переплете.
– Вот, держи.
Я машинально приняла передачку и закатила глаза.
– Ну, положим, булку я съем. А книга зачем? Последнее, что я хочу сделать в своей жизни, так это научиться читать старинные рукописи.
Я хотела отдать книгу обратно, но Адель строгим жестом оттолкнула мою руку.
– Обязательно прочти, - возразила она.
– Инженер сказал, что это лучшая книга в его жизни.
– Инженер?!
– я аж подпрыгнула.
– Он здесь, с тобой?
– Да, - кивнула Адель и покосилась на дверной проем.
Только сейчас мои глаза привыкли к свету, струящемуся из коридора, и я различила двух стражников, беседующих с коренастым парнем в добротном костюме-тройке. Что-что, а заговаривать зубы Инженер умел как никто.
– Но как тебе удалось проникнуть сюда?
– все же спросила я у «принцессы».
– Не думаю, что Тартарус вот так просто пропустил ко мне посетителя.
Адель презрительно поморщилась.
– Деньги, они открывают многие двери, а большие деньги - открывают их все, - сообщила она.
– К тому же, я давно занимаюсь благотворительностью, и тюремщики привыкли видеть меня в камерах смертников.
– Время вышло!
– строго объявил один из конвоиров.
– Вам пора уходить.
Аделия притворно всполошилась, посмотрела на маленькие часики на запястье.
– Ах, да, батюшка наверняка меня заждался. Уже
На прощанье она склонилась к моему уху и прошептала:
– Не смей сдаваться. Я верю, ты сумеешь спасти Дэва и всю Империю.
Она ослепительно улыбнулась, подхватила подол и поплыла к выходу. Элегантно взяла Инженера под руку и отправила мне воздушный поцелуй.
Дверь камеры захлопнулась, и темнота вновь окутала меня. Но я уже не чувствовала ни страха, ни желания умереть. Луч надежды зажегся в моем сердце путеводной звездой. Будто назло морозу, я дышала полной грудью и улыбалась во весь рот. Считала секунды до того момента, пока шаги посетителей стихнут, и нижние коридоры опустеют.
Досчитав до тысячи, ощупала уже надломленную булку: тюремщики успели осмотреть «презент» для смертницы. Подавив разочарованный вздох, я с жадностью запихнула в рот кусок хлеба и, увлеченно жуя, принялась осматривать книгу.
Бегло пролистнув страницы, я не заметила ничего необычного. Откусив новую порцию булки, включила фонарик. Обследовала плотную обложку, прощупала переплет.
Желаемое обнаружилось в середине книги, надежно упрятанное между будто случайно склеенных страниц. Инженер превзошел себя: такие тонкие, но прочные отмычки изготовить непросто.
Зажав в руке ключи к свободе, я с жадностью доела хлеб. Опустилась на четвереньки и, морщась от отвращения, облизала покрытый льдом пол: жаль, что Аделия не захватила с собой воды. Но откуда домашней «принцессе» знать, что Тартарус лишил меня питья.
Желудок недовольно буркнул, но подношение принял. Спустя пяток минут я почувствовала приятную сытость и еще большее воодушевление. Подкралась к двери, прислушалась: в коридоре было тихо, как в могиле.
Фонарик давал мало света, а потому пришлось работать наощупь, полагаясь на слух и воображение. Открыть цилиндровый замок удалось только с десятой попытки: упрямые штифты никак не хотели выставляться на нужную высоту.
Но вот замок поддался. Скрежет сдвинутого с места цилиндра прозвучал для меня, как ангельские трубы. Дверь распахнулась, и свежий воздух ударил мне в ноздри.
Прежде чем уйти, я все же сподобилась запереть камеру снаружи. На это ушло не так много времени, но когда работа была закончена, у меня тряслись руки. Отдохнув секунду, я осмотрелась.
Решение, каким путем отступать, пришло ко мне давно. Незаметно пробраться мимо дежурных было немыслимо, а потому я отважилась на рискованный шаг. Лабиринт: он станет моим спасением или могилой.
Собрав волю в кулак, я двинула в сторону, противоположную той, откуда вели меня тюремщики. Прошла мимо других камер-погребов, к счастью, пустых. И уперлась в низкую дверь с проржавевшим засовом. Он был настолько древним, что буквально рассыпался в моих руках, стоило его дернуть.