Феникс
Шрифт:
– Себе готовь. Мне ничего не надо, - буркнул он, насупившись.
– Конечно. Я положу тебе в контейнер, возьми завтра с собой.
– Ладно.
Отец чмокнул меня в макушку, пожелал спокойной ночи и ушел спать. Я присела за стол, оглядывая небольшую, но уютную кухню в нашем доме. Папа строил его сам. Несколько лет, пока мы жили в общежитии. Я не особенно страдала из-за общего санузла и не очень приятных личностей за стенкой. А вот родители, помню, все время говорили об этом. Но самые теплые воспоминания детства у меня были связаны именно с общагой. С мамой. Она умерла,
Он очень старался, чтобы я ни в чем не нуждалась, но, похоже, не так просто заменить девочке маму. Папа умудрялся находить баланс, достаточно много работая, но при этом и внимания мне уделял. Но и самый внимательный, добрый и любящий отец вряд ли посоветует, как выбрать первый бюстгальтер или прокладки. Эти тонкости он поручал моей тетке, своей сестре. Не самый приятный человек. Она мне всегда напоминала тетушку, которую надул Гарри Поттер. Не такая противная, конечно, но достаточно жесткая и несдержанная. Мой немногословный, грубоватый папа на ее фоне казался ангелом.
Я очень быстро научилась справляться с женскими делами без ее помощи. Это не было проблемой. Скорее мне не хватало банального женского примера перед глазами, доверительных разговоров на кухне, семейных секретных рецептов для пирогов или пельменей, добрых глаз. Одним словом, мне не хватало мамы.
Я вообще смутно понимала, что такое любовь мужчины и женщины. Папа редко смотрел что-то про любовь, считая такие фильмы глупыми, но любил сказки, мультики. На все мои вопросы об отношениях мужчины и женщины он сначала отвечал обтекаемо и кратко, а потом я перестала спрашивать. Так я и выросла, понимая, что жить все должны долго и счастливо. Но не всегда живут. Радовалась, что мне после смерти мамы не досталась какая-нибудь противная мачеха.
А потом девчонки из класса увлеклись любовными романами. Лизка, та самая моя подружка со школы, таскала книжки в мягких обложках у своей мамы. Она имела внушительную библиотеку и, видимо, не замечала временного отсутствия некоторых экземпляров. Смеха ради я открыла один из романов на переменке. И пропала. Позабыв про уроки, тайком прячась за учебниками, читала до самого конца занятий, а потом попросила взять домой на денек. И пропала опять.
Мы не успокоились, пока не перечитали все, что было у Лизиной родительницы. Наверное, именно поэтому я ждала от секса фейерверка и буйства. В романах героини всегда моментально загораются в руках любимого и обязательно кончают. Даже в первый раз. Еще одно заблуждение из женского чтива, что первый – он в идеале и последний мужчина.
Я обожглась на этих глупостях так сильно, что особенно и не стремилась теперь к близости с мужчиной. Вообще, предпочитала держаться от них подальше и относилась очень настороженно. Опыт он, знаете ли, сын ошибок трудных.
Немного расстроившись из-за печальных воспоминаний, я побрела в свою комнату, приняла душ. У меня была своя ванная. Папа заморочился в свое время.
Растирая волосы полотенцем, я присела на кровать, увидела, что телефон горит сообщением.
Ты добралась?
Я взглянула на номер. Конечно, это был Гоша. Кто еще мог такое спрашивать.
Ответила
Да. Все хорошо. Как Катя?
Спит. Увидимся завтра? Есть дело.
Я вспомнила, что он говорил о работе моделью, но с трудом могла представить себя в этой роли. Что тут снимать? Я подошла к зеркалу. Не худенькая, не особенно красивая. Разве что глаза. Мамины, синие. Волосы безумно-кудрявые. Веснушки нелепые по всему лицу, даже на груди. Скорее странненькая, чем привлекательная. Таких не берут на обложки.
Но снова увидеться с Гошей… Ради этого я была готова даже поверить в собственную неотразимость. Одна мысль о нем заставляла сердце биться чаще, щеки гореть, а в паху тут же заныло.
Работаю завтра с двух часов.
Пообедаем в полдень?
Хорошо.
Он сбросил название небольшого ресторанчика в том же торговом центре, где я работала. Я снова согласилась. Мы пожелали друг другу спокойной ночи, заканчивая переписку.
Но спокойствие никак не желало приходить. Я снова и снова вспоминала Гошины прикосновения, голос, взгляд. Как он смотрел на меня. Не глаза, а лазеры. Словно дыры прожигал насквозь. Как говорил. Не просил и не приказывал. Что-то между. Когда нет сил отказать, сопротивляться. Удовольствие делать то, что он хочет. И его пальцы на моем лице. Трогал так, словно имел на это право. А я не смела отстраниться, готовая принадлежать, признаться в собственной слабости.
Всю ночь мне снились руки в чернильных рисунках и ядовитые зеленые глаза.?
Глава 5
На следующий день я проснулась еще до будильника. Отец гремел на кухне посудой, собираясь на службу. Я вышла к нему и всучила контейнер с овощным рагу и мясом. Папа поморщился, но все-таки взял. Знаю я его. Будет всякой гадостью питаться, а потом опять умирать от изжоги.
Едва он ушел, я стала собираться сама. До полудня было еще четыре часа. Ну и что? Надо ведь выбрать одежду, принять душ, уложить волосы – с ними у меня вечно проблемы – накраситься и вообще морально приготовиться к тому, что предложит Гоша. К встрече с ним.
Зря я переживала, что рано начала. Надумала уложить свои бестолковые кудри, но в итоге все равно на голове получилось что-то похожее на гнездо. Начала вытягивать утюжком, но стало еще хуже. Пришлось снова мыть голову, сушить, пытаться уложить, чтобы волосы не торчали в разные стороны. Без толку. В итоге я психанула и собрала их в хвост. Уф, и за что мне это наказание?
С одеждой тоже ничего не придумала. Не рядиться же в соблазнительное мини, чтобы впечатлить Фенова. Мне потом к детям как идти?
Вот и пришлось тащиться на встречу с горячим папочкой в тонком джемпере с круглым горлом и джинсах, правда обтягивающих. На ногах кеды, сверху кожаная куртка. Может, хоть она впечатлит Гошу. Чернильно-синяя косуха, говорят, шикарно подчеркивала мои глаза.
Кусок в горло не лез, но я заставила себя позавтракать. Потом до конца дня не смогу поесть. Не хватало еще мучиться язвой, как папа.
Волнительная тревога сводила с ума, пока я ехала до места встречи. Звонок заставил подпрыгнуть.