Феникс
Шрифт:
Знаю, Гоша тоже это чувствовал. Он желал меня. Он был возбужден не меньше. Мы оба знали, чем закончится фотосессия. Я ни капли не удивилась, когда Фенов отложил камеру, повернулся к Эле и проговорил:
— Выпроводи всех вон. Я хочу остаться наедине с моделью.
Глава 26
— Выпроводи всех вон. Я хочу остаться наедине с моделью.
И тут же все замолчали. Разом. Одновременно. Резко. Только басы тяжёлого рока гремели теперь в студии.
— Боюсь, это невозможно, Гош, — ответила ему Эля, едва пришла в себя.
— Тогда я боюсь, что фотки выйдут отстойные. Я не вижу ее. Мне нужен контакт с моделью без левых людей вокруг. Вы нам мешаете.
— Мы можем вести себя тише.
— Это не поможет.
— Гош, при всем моем глубоком уважении…
— Бла-бла-бла, — перебил ее Феникс. — Эль, оставь эти реверансы и выгони всех нахрен уже.
Они мерились взглядами с минуту. Эля сдалась. Она покачала головой, что-то пробормотала себя под нос.
— Ладно. Черт с тобой, Фенов. Я тебе доверяю, хотя эти твои понты уже начинают напрягать.
— Это не понты, Эль. Я хочу, чтобы были отличные фотографии. И сделаю их, если ты будешь умничкой и организуешь мне тет-а-тет с Ирсен.
— Знаю, что сделаешь, — буркнула она и уже громче. — Так народ. Все идем пить кофе, есть пончики. Оставим художника с моделью. Все свободны. Алекс, ты с нами?
— Нет, — ответил за него Гоша. — Алекс тоже пойдет пить кофе.
Мой менеджер тут же подлетел к ним.
— Я останусь, — заявил он, вставая между мной и Фениксом. — Ирсен будет сниматься исключительно в моем присутствии. Это прописано в контракте. Никаких тет-а-тетов.
Гоша приподнял бровь, осматривая парня андрогинной внешности в яркой одежде. Феникс даже говорить ничего не стал, просто смотрел на моего Сашку, как пролетариат на буржуазию. Чертовски трогательно.
Похоже, Гоша собрался уже сказать что-то обидное и насмешливое, но я не позволила обижать человека, который так много и часто мне помогал. Алекс за эти несколько месяцев стал мне почти родным. Да, он нагловатый, надоедливый, иногда даже надменный, но он мой друг.
Положив ладонь ему на плечо, я примирительно пропищала:
— Это ничего, Алекс. Я согласна.
Он резко обернулся, уставился на меня, хмурясь. Уточнил:
— Уверена?
— Да.
— Ирсен, ты же…
Я помотала головой, прося его не продолжать. Больше не было сил тянуть. Едва Гоша заикнулся о том, чтобы все вышли, я только и думала, как бы поскорее они все свалили. Сашка, конечно, молодец. Очевидно, он сопоставил все и понял, что нас с Феновым связывает… Много чего, кроме работы. Уверена, менеджер пытался меня защитить, но уже зря. Раньше надо было. Я, как крыса, услышавшая дудочку, уже встала в стойку, забыла о собственной
— Все будет хорошо, дорогой, — пообещала я, чмокнув его в щеку, оставляя след помады.
Алекс сощурился, но спорить не стал.
Через минуту Эля прикрыла дверь с той стороны, а Гоша без лишней скромности тут же щелкнул замком. Пройдя к зеркалу, где меня гримировали, он вытащил несколько влажных салфеток, которые бросил мне.
— Лицо вытри, — приказал сухо.
Я прикусила губу от этого ледяного тона.
— Гош, я…
— просто вытри лицо, Ирсен, — перебил Фенов грубо. — Я видеть не могу эту посмертную маску из штукатурки.
Не оставалось ничего, как послушно стереть тон.
— Губы и глаза — тоже, — потребовал Феникс.
— Но…
— Никаких но!
Я затрепетала. Он был жутким и волнующим одновременно. Я боялась его до вибрации на кончиках пальцев, но и бежать не желала. Или не могла? Он, как рок. Мой фатум. Судьба. Благословение и проклятие. Как могла я находиться вдали столько времени? Почему не умерла? Ведь он мой воздух, мой наркотик, мое самое желанное лакомство. Он часть меня. Мое сердце. Моя душа. Мое счастье. Моя суть.
Находясь в каком-то трансе, пьяном угаре от его близости, я даже не замечала, что Гоша стал снимать, едва я стерла мейк-ап. Просто смотрела на него. А он — то на меня, то на экран камеры.
И не нужны были слова. Кажется, Гоша ловил в объективе все мои эмоции. Боль, радость, вожделение, страх. Все это перемешалось с необъятной любовью. Она наконец разорвала оковы, которыми я приковала ее, и теперь поглощала меня, настигала, опутывала своими прочными сетями.
— Разденься, — велел Гоша.
Я вздрогнула. Его голос звучал так резко, почти грубо. Мне захотелось расплакаться.
— Нет, — пискнула я, хватаясь за тончайшие нити разумного, которые пока еще сдерживали мое безумие.
Фенов никак не отреагировал на мой отказ. Сделав несколько снимков, он отложил камеру и подошел ко мне. Его горячая тяжёлая ладонь легла мне на плечо. Погладив кожу, Гоша повел рукой вниз, спуская шелк с плеча. Тога упала на пол. Бесшумно. Я и пикнуть не успела, а уже стояла перед Фениксом в одних трусиках.
— Не смей, — прошипел он, заметив, как дернулись мои руки, чтобы прикрыться.
Нет, он не снимал, но смотрел так, словно фотографировал глазами, просвечивая меня горячим рентгенов заодно.
Гоша поднял руку, чтобы поймать и накрутить на палец кудряшку.
— Ты бросила меня, — проговорил он.
Я опустила голову, не в силах смотреть ему в глаза, но Фенов тут же взял меня за подбородок, не позволяя потупиться.
— Ты уехала, Ирсен.
— Да. Пискнула я. Так было нуж…